Серебряный век: Часть первая - Джимми Хокко

Скорее всего, они считали меня трусом, но почему? Потому что я шпионил, или потому что заплакал? Я не знал, что мне делать. Количество осуждающих взглядов с Пеплом во главе сдавливали всю мою уверенность в себе.

Я со слезами на глазах взглянул на Пепла и тут же исчез в дверях. Я не знаю, что подумал в этот момент Пепел или Дик, или же другие люди. Единственное, что было понятно, так это то, что я трус, трус на все четыре стороны…

Я бежал так быстро, как мог. Мимо меня проносились многоэтажки, старые машины, люди. Они все смотрели на меня, смотрели прямо в душу. Я переставлял ноги, размышляя при каждом шаге: «А где мне будет спокойно?»

Через несколько минут я свернул в темный переулок. Затем сбавил обороты и медленно зашагал сквозь мрак. Потом на моем лице показались лучи закатного солнца, они резали глаза. Я, обняв себя, направился вперед. Сильный ветер сбивал с ног, добирался до костей и проходил сквозь ноющее сердце. Вскоре я подошел к маленькому камню.

– Простите меня.

Слезы полились дождем, и я упал. Я лежал посреди единственного в своем роде, оставшегося поля. Оно было покрыто высохшей травой. Здесь было тихо и спокойно, правда, холодно. Ветер гонял в вихрях листья старого дуба, колосья что-то негромко напевали. Земля дрожала подо мной, но это было не страшно.

– Я сделал не очень хорошую вещь, – шепнул я.

Рядом со мной находилось надгробье, надгробье моих родителей.

Когда-то очень давно я жил не один. Это были прекрасные десять лет. Конечно, назвать их счастьем для кого-то будет трудно, но точно не для меня. У меня были чудесные родители, правда, когда ты ребенок, ценить их бывает сложнее. Всему меня учила мама. Ей было не больше тридцати лет, а выглядела она и вовсе на двадцать. Она читала мне по ночам сказки, готовила еду вечерами, а днем мы гуляли по улицам. Улицы не особо изменились за пять лет, но изменился я.

Мама рассказывала, как все устроено в мире: «Люди живут в квартирах. Квартир в низшем районе мало, но вполне достаточно. В магазины завозиться еда, но выдается лишь зарегистрированным семьям, то есть таким, как мы. По началу кажется, что наша жизнь несправедлива, но это только кажется. Запомни, Сэми, всегда цени то, что имеешь. Да, наши улицы не заставлены деревьями, воздух не пропитан запахом сирени. Но надо во всем искать хорошее…»

А на следующий день мама с папой куда-то ушли. Они сказали мне, что вернуться, но не вернулись. Я ждал час, два часа, затем день. И вдруг дверь открылась, открылась ключами, и вошел незнакомый мужчина. У него были блондинистые волосы, голубые глаза. Он тихо произнес: «Теперь ты будешь жить со мной». Потом я узнал, что его зовут Дик, а своих родителей я больше не увижу, они погибли. Мы с Диком жили в отвратительном месте, в подвале какого-то бара, посреди винных бочек. А, когда мне исполнилось тринадцать, Дик сказал, что, если я хочу уйти, то он отпускает. А я хотел. И с тех пор жизнь моя стала похожа на ад, но я никогда не забываю слова мамы: «Цени то, что имеешь…»

Грустное прошлое порой настигает меня, как раз в те самые моменты, когда настоящее катиться к чертям. Но я ни о чем не жалею. За исключением, конечно, того, что наорал сегодня на друга. Я знаю, все образуется само собой. Не сегодня, так завтра, не завтра, так через неделю. Я знаю, что все будет хорошо.

Глава шестая

Я пролежал на поле до самой ночи, а потом мне стало настолько холодно, что онемели конечности. Затем я тихо поднялся, положил рядом с могилой родителей шестую по счету жестяную банку и направился в бар. Банки у нас служили цветами. Ведь растительности нигде не было, и приходилось как-то выкручиваться.

Когда я пришел, никого из посетителей уже не было. Да и вообще «Лозгуд» закрывался раньше остальных заведений. В середине помещения стоял стол, а над ним висела лампочка, освещая определенный отрезок пола тусклым светом. За соседним столом сидел Пепел. По его черным волосам не спеша стекала вода. По-видимому, пару минут назад он принял душ. Его глаза отливали каким-то желтоватым оттенком, скорее всего из-за лампочки, но выглядело это по истине красиво. Когда я появился в дверях, Пепел даже не взглянул в мою сторону. Он был занят важным делом – он раскладывал пасьянс.

Вскоре из подвала выглянуло уставшее лицо Дика. Он был одет в спортивные штаны, нежно-голубую рубашку и носки в полоску. Волосы его тоже были мокрыми. Походу, в этом баре были чистыми все, кроме меня…

Я сел за дальний столик и, стараясь не выделяться, начал вырезать на нем фигурки человечков. В это время у моих знакомых завязался весьма интригующий разговор:

– Ну, что там?

– Я пока не открывал. Коробка большая. Наверное, какой-нибудь складной робот…

– У тебя есть ножик?

– Нет, только пистолет.

– Ну, стрелять в такой поздний час мы точно не будем…

После этой фразы Пепел и Дик, явно на что-то намекая, взглянули на меня. Я знал, что им нужно что-то острое, а из нас троих у меня была самая большая коллекция режущего и колющего оружия. У Пепла обычно хранились лишь пушки. Наверное, потому что он не особо любил двигаться, предпочитая все делать медленно, не напрягаясь, но при этом добиваясь не меньшего результата. Ну, а Дик в основном заведовал теорией или же рукопашным боем. Он как-никак был больше и сильнее нас с Пеплом вместе взятых.

– Ладно, ладно, – устало произнес я и подошел к коробке.

Она и вправду была огромная и тяжелая.

– Да что они туда вообще напихали? – рыжие брови сами с собой сдвинулись, и я разрезал скотч.

– Это… инженерный мусор?… – содержимое посылки явно повергло Пепла в шок.

– Смотрите, там дальше полотенце, – заметил Дик.

– Зажигалка? – мои брови удивленно взмыли вверх. В руках у меня была маленькая вещица серебряного цвета с фиолетовыми и зелеными разводами, похожая на зажигалку по форме и размерам.

– Идиот. Это перочинный ножик, – обозвал меня Пепел и выхватил ножик из рук.

Мы все вместе уставились на странный предмет, стараясь понять, что в нем такого необычного.

– Ребятки, у меня плохие новости, – вдруг заявил Дик. – Это самый обычный перочинный ножик.

– Да ну?

– Ну, да, – ответил Дик, а затем радостно вскрикнул: Записка!

– Читай.

«Дорогой Джо, это я, твой дядя. Пишу я на скорую руку, в связи