Все деньги мира. Том 2 - Алим Тыналин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я поднял руку.
— Спокойно, Паша. Как там говорит Карлсон? Невозмутимость, только невозмутимость. Надо просто достать гринчики. Хоба! Чтобы сразу в дамки. Быстренько. Где бы только взять? Кого вы знаете? Людей с деньгами?
Я прошелся туда-сюда. Щелкнул пальцами.
— На самом деле такие деньги есть. И кто-то с удовольствием отдал бы нам их. Вот только кто это?
Ракета взъерошил волосы. Думал. Даже Паша напрягся. Но они ничего не могли сообразить. Как ни старались.
— Я могу позвонить друзьям. О, надо с Окунем поговорить! — закричал Ракета. Бросился к телефону. Чуть не упал на лакированных досках пола. От спешки. — Слышишь, Одиссей? Поговори с Окунем. Может, у него есть капуста?
Да, я уже думал об этом. Как раз собирался идти. Но Окунь — некрупная рыба. У него таких сумм нет. Поэтому надо думать, где еще взять.
— А у него нету? — я указал на Алекса. — Или он знает, у кого может быть?
Паша скривил губы.
— Какой там. У него даже сотни не наберется. И знакомые у него все такие. Пусть спит. Бедолажка.
Да, есть такое. Я не стал трогать Алекса.
— У кого бы еще спросить? — я лихорадочно перебирал варианты. — Где такие люди? Кто может вытащить тридцать штук? Сразу?
Паша покачал головой.
— Не знаю, Витя. Это не мой уровень. Может, в «Интуристе» пошаришься? Или в «Березке»?
Я почесал небритый подбородок. Кивнул.
— Да, точно. Поеду я туда. Сидя здесь, в четырех комнатах, деньги не нароешь. Надо двигаться. Шевелить задницей. Где-нибудь, что-нибудь найдется.
Я указал на Пашу.
— А вы тоже ищите. Найдите, сколько можете. Хоть пару тысяч. Может, твой дядька геолог поможет? Или родители?
Паша подумал.
— Я поговорю с ними. Но вряд ли. Такие деньжищи!
Я оставил парней в раздумье. Ракета сидел у телефона. Паша пошел заваривать кофе. А я сам полетел к «Березке».
В гостиницу заглядывать не стал. Там знают про мое пари. И вряд ли помогут. Я должен сам выкарабкаться из этого дерьма.
На улице лил дождь. Несильно. Мелкие капли брызгали в лицо.
Уже стемнело. Машины проезжали по лужам на асфальте, окатывали прохожих грязным холодным душем. В свете фар и фонарей виднелись косые капли, летящие в черном воздухе.
Я хотел поймать такси. Но как раз к остановке подъехал попутный автобус. Я забрался внутрь.
Всю дорогу сидел и думал. Кто бы там, в «Березке» сможет помочь?
Когда приехал, чуть не застонал от разочарования. Народу самая малость.
Проклятый дождь разогнал покупателей. И моих коллег тоже нет. «Березка» еще открыта. Но уже готовится захлопнуть двери.
Люди перед магазином — это просто прохожие. Я побежал туда-сюда, никого не нашел. Забежал за маркет, тоже никого. Все свалили. Как будто сговорились.
Я сунулся в саму «Березку».
— Купоны есть? — строго спросил дежурный мужик на входе. — Ну-ка, покажи.
У меня, само собой, не было. И на улице не у кого купить.
— Давай, канай отсюда, шалопай, — мужик чуть ли не вытолкал меня за дверь. — Магазин уже закрыт. Нечего тут шляться.
Да что же такое-то. Полный пипец. Сговорились они все, что ли? Я опять бросился искать коллег.
Наверняка, кто-то знает, у кого можно найти бабосики. Не должно быть такого, что все денежные тузы куда-то подевались. Испарились.
Но утюжники виновато качали головами.
— Не, Одиссей, не знаем, — говорили они. Разводили руками. — Ты не обессудь. Нет таких денег. Да и у самих у нас туго с капустой. Если бы были деньги, мы бы тут сейчас не стояли. В такую мерзкую погоду. Мы бы сейчас в кафешке зависали. И гуляли с девочками.
Я обошел всех. Никто не знал, куда уплыл Окунь. Вот дерьмо. Полная куча дерьма. И я в ней тону.
Я уже хотел уехать, как вдруг меня окликнули:
— Витя? Это ты?
Голос женский. Знакомый. Я обернулся и увидел неподалеку от обочины человеческие силуэты. Двое больших и трое маленьких.
Одна из фигур держала в руках зонтик. Мужчина, кстати. Я сделал к ним пару шагов. Знакомые силуэты, знакомый голос. Это же…
— Витенька, сынок! — снова закричала женщина. — Иди сюда, миленький!
Ох ты, емае. Это же мои родители. И как же они здесь очутились? Откуда взялись?
Я подошел ближе. А фигуры бросились навстречу. Вмиг подбежали. Окружили. Мать бросилась на шею. Отец похлопал по спине. А трое детишек, две сестренки и братишка, бегали вокруг.
— Куда же ты пропал, Витенька! — причитала мать, обнимая меня. — Мы тебя потеряли. Весь город обыскали. Прежде чем нашли.
Я почувствовал себя неловко. К великому Одиссею, герою Троянской войны приехали мама и папа. И голожопые младшие родичи. Вот потеха.
— Как вы меня нашли? — я рассматривал лица родителей и младшеньких. Обнял мать в ответ. И потихоньку увел всех обратно. — Пошли отсюда. А то промокнете.
Мы отошли по Горького на пару десятков шагов. По мокрому тротуару. В свете фонарей.
Навстречу спешили прохожие. Многие с зонтиками. Другие шли с поднятыми воротниками плащей и курток. А время-то уже совсем осеннее.
— Отощал совсем, — жаловалась мать. Достала из кожаной сморщенной сумочки платочек, вытерла уголки глаз. Высокая статная женщина, начавшая полнеть. Симпатичная. Тонкие черты лица. Пальцы длинные и изящные. — Смотри, в кого превратился! Что же ты не следишь за собой.
Я оглянулся. Мы отошли от «Березки». Можно и поговорить.
Дождь чуток унялся. Перестал швыряться в лицо водой и холодом. Но холодный ветер все равно кусал за уши. И пытался залезть под воротник.
— Ты чего здесь шляешься? — это уже вмешался отец. Тоже высокий тип. Усатый. В шляпе и плаще. Похож на военного. — Почему не в общежитии? Мы тебя там ждали. Весь день. Потом вахтерша сказала, что ты здесь, скорее всего. Что это значит? Почему ты тут ошиваешься? Со всякими подозрительными личностями?
Да, этот строгий папаша. Никаких жалоб, просто ругань и претензии.
— Да ладно тебе, что ты сразу на него накинулся, — мать махнула на отца платочком. — Что, не видишь, что ли? Витенька здесь с друзьями общается. Где ему еще ходить. Сам, небось, в студенческие годы в общаге не сидел.
Отец все еще хмурился. Вода с шляпы капала ему за шиворот. И он поэтому непроизвольно поводил плечами.
— Конечно, — недовольно сказал он. Хотел зажечь сигарету, но из-за дождя у него отсырели спички. — Я в общаге не сидел. Я БАМ строил. В тайгу ездил. На стройку. За каждый клочок земли с природой воевали. А не просто так. Как нынешние студенты. Привыкли на всем готовеньком.
Он осекся, потому что я щелкнул импортной зажигалкой. Поднес огонек. Закурил, но тут же снова нахмурился. И продолжил ругаться:
— А чего это
