Гладиаторы - Гела Чкванава

Две деревни обошли стороной, третью прошли по проселочной. Так захотелось Кобе. На беду за ними увязались собаки. Для покинутой деревни их было слишком много. В душу закралось неприятное ощущение — уж не попали ли они в западню. Маленькие собаки злобной нахрапистостью превосходили матерых псов. Полдеревни прошли, отбиваясь от собак, а, оказавшись за околицей, бросились бежать и бежали до изнеможения.

— Я все боялся, что вместо камня запустишь в них «лимонку», — не удержался от подковырки Коба.

— Юмор укрепляет дух! — проворчал Дато. — Хватит, слыхали!

— Не дуйся, — сказал Коба. — Ведь только что мы вырвались из чудовищной зубастой пасти. Это-то хоть ты понимаешь?

— Ты прав! — согласился Дато. — В жизни не видел столько собак вместе.

Коба шагал по шоссе. Дато же, где это было возможно, переходил на обочину, выбирая грунт помягче, чтобы дать отдых ноющим ногам. Коба, как и Дато, был обут в «ботасы», но у него ноги не болели — он оказался выносливей приятеля. Одну за другой пересекли две ложбины. На них оказались чайные плантации. Ряды кустов примыкали к дороге. К этому времени из-за облаков выглянула луна.

— Ублюдочная луна. Сделала наконец одолжение и явила свой лик?! — сказал Коба и, помолчав, продекламировал: — Чай — эликсир жизни! Этому меня учили в детстве.

— Возможно, дождя и не будет, — пробормотал Дато, не обращая внимания на болтовню друга.

— Я, между прочим, кое-что припомнил насчет чая…

— Ага, с молодой кукурузой покончили. Теперь чай в программе?

— Нет! — сказал Коба. Во время ходьбы он энергично размахивал свободной от пулемета рукой. Амплитуда размаха то уменьшалась, то снова увеличивалась. Чем больше Дато уставал, тем больше его раздражала эта новая походка Кобы.

— Давай отдохнем, — сказал Коба.

— Лучше пройдем эту чайную плантацию. У меня такое чувство, что она никогда не кончится! — сказал Дато.

— Почему нигде не видно пункта приема чая?.. Во всех фильмах о чаеводах я видел такие пункты, да и отец рассказывал: на чайных плантациях всегда есть пункт приема. Почему именно на этой треклятой плантации его нету?

— Ну нет — и ладно, тебе-то какая забота!

— Отец рассказывал, как собирал в детстве чай и для увеличения веса на приемном пункте подкладывал в корзину камни. Почему-то всегда подчеркивал, что собирал чай босиком. Можно подумать, что ногами собирал. Интересно, в каком таком особом пункте мой отец сдавал чай, собранный босыми ногами, и чем он отличался от других!.. Аудитория внимает мне?

— Внимает, внимает! — ответил Дато.

— Я думаю, что на том свете чаю — залейся! Им отпаивают тех, кто на этом свете пьянствовал, — сказал Коба. — У Мамуки сейчас во фляге вместо коньяка — чай, и этой водицей беднягу накачивают. Помнишь, как ты стащил у него флягу с коньяком?

— Помню.

— Ну, он и взбесился!.. Не потому, говорит, злюсь, — объяснял майору, — что это твой личный подарок, а потому, что подарок увел. Майор насупился, покраснел. Чересчур вспыльчив был наш майор. Мамука тоже сделался вспыльчивым, как стал прикладываться… Да и ты всегда готов взъерепениться…

— Скажите пожалуйста! Ты у нас очень непробиваемый!

— Во! Как порох вспыхнул! И сейчас скажешь, что не вспыльчивый?

— Слушай, ты чего привязался?

— И не думал! Просто, когда ты злишься, забываешь о минах, вот я и злю тебя. По правде, я ведь тоже боюсь мин, только вида не показываю… Чтоб ты знал, Мамука тогда очень переживал, что поцапался с тобой. Мне сказал, что был уверен: флягу упер или ты, или Дато, а потому ему не следовало материться. Ругал себя сильно за несдержанность. Два дня просил помирить вас, а я отмахивался… Не сказал тебе тогда… А знаешь, что еще он мне сказал?.. Беда моя, говорит, в том, что если не выпью, опять подсяду на наркоту, потому лучше уж напиваться. Как думаешь, он и вправду взялся бы снова за наркотики?

— Не знаю.

— Если мы дойдем до города, то я приду туда импотентом, похоже, застудил все к херам: мочусь так часто, что ширинку не успеваю застегивать. Тебе-то эти проблемы нипочем: успел сделать парня. А я так и помру без сынишки. Покину этот мир, не оставив такого же кретина, как я… Как думаешь, чай для организма полезен?

— Еще как!

— Так я и знал! — сказал Коба. Настроение у него постепенно портилось. — Привал! — вдруг заорал он, сошел с дороги и взгромоздился на чайный куст. Чтобы поудобнее устроиться, долго и старательно приминал ветви своим задом. — Скажи на милость: есть ли разница, отчего ты в конце концов загнешься, от пули или от ходьбы! А?.. Ну да ладно, давай-ка лучше покурим!

Коба слез с чайного куста и присоседился к Дато, усевшемуся в междурядье. Закурили. Настроение у Кобы стало улучшаться. Докурив сигареты, друзья снова вскарабкались на кусты. Коба долго искал тот, который облюбовал для отдыха, злясь, что старательно примятые ветви так быстро распрямились. Снова начал возиться, сопел и ругался. Наконец нашел удобное положение и притих. Через некоторое время ему захотелось устроиться поудобнее и вытянуть ноги, но он тут же свалился с куста и оцарапал лицо. Коба решил выкурить еще одну сигарету, после чего они продолжили путь.

Посреди плантации наткнулись на свинью. Свинья мирно ковырялась рылом в земле. Судя по издаваемым ею звукам, она быстро справилась с тревогой, вызванной неожиданным появлением людей. Коба и Дато подошли к ней достаточно близко. Свинья подняла морду и замерла. Она как будто бы демонстративно не смотрела ни на одного из них, уставившись в пространство между приятелями. Затем дернула пятачком, как бы выражая свое недовольство, и опять уткнулась рылом в землю. Коба и Дато смотрели на свинью, наслаждаясь мирной картиной. Ее довольное похрюкивание действовало успокаивающе, Коба даже повеселел.

— У свиньи, нагулявшей вес в полевых условиях, — заявил он, — самое вкусное мясо! Кажется, недавно я слышал нечто похожее? Вспомни хохлаток на яблоне…

В разговорах подошли к очередной деревне и остановились передохнуть.

— Не нравятся мне эти изнасилованные деревни! — сказал Коба. — Ни одного сожженного дома. А это значит, что никто из жителей не воевал: уж будь уверен, боевики не преминули бы в отместку сжечь их дома.

— Наверное, ты прав, — равнодушно проговорил Дато. Деревня его ничуть не интересовала. При свете луны казалось, что дома в ней расположены симметрично, однако по опыту он знал, что днем деревня будет выглядеть менее привлекательно.

— Крыши алюминием крыты… Видать, богатая деревня, — заметил Коба. — Не знаешь как называется?

— Знаю, село Толстосумов, — ответил Дато. — Богатое село Толстосумов!

— Нет, Деревня в ущелье звучит лучше. Так и назовем ее: Деревня в Ущелье. Что скажешь?

— Отстань! — буркнул Дато.

— Скажи мне, что все в порядке! — вдруг изменившимся голосом попросил Коба. — Пожалуйста, скажи, как говаривал майор: все в порядке!

— Все в порядке! — сказал Дато.

Они шли бок о бок. Деревня осталась позади. Коба еще раз оглянулся.

— Прощай Деревня в Ущелье! — сказал он.

— Поищем место, где можно было бы переждать до рассвета. Здесь могут оказаться мины.

— Думаешь, дорога может быть заминирована?

— Да!

— Этого еще не хватало! Хорошенькая у нас перспектива! — Коба остановился и выругался. — Пошли назад! Из первого же дома вытащим кого-нибудь и допросим.

— Я не пойду!

Луна укрылась за плотной тучей, и сразу стемнело. Они остановились. Не было видно ни зги: они даже друг друга не видели.

— Да нет здесь мин! — сказал Коба. — Успокойся!

— А если есть?

— Говорят тебе — нету! — упрямо повторил Коба.

Налетел порыв ветра и донес шелест дождя. Дождь стремительно приближался и наконец хлынул.

— Воспаление легких обеспечено! — сказал Коба.

— Самое умное снять сейчас всю одежду и попытаться уберечь сухой, пока дождь не перестанет.

Воздух мгновенно посвежел. Оба дрожали от холода. Дато сел на землю и обхватил колени руками. Лило как из ведра, но недолго. Дождь постепенно стихал. Они молча ждали, когда прояснится.

— Пошли! Согреемся при ходьбе, — нарушил молчание Коба. — Я уверен, никаких мин здесь нет.

— А вдруг…

— Нет, тебе говорю… К тому же я пойду первым. Совершу нечто вроде подвига! А что? Ведь это как заслонить грудью амбразуру.

Дато стал выжимать одежду.

— Не зря ты бродил по горам, хоть погоду научился предсказывать! — насмешливо заметил Коба.

— Выжми одежду, а то на ветру худо придется, окоченеешь, — посоветовал Дато.

— Уже! Заработал прострел, кстати, в правой лопатке, — сказал Коба. Дато не понял, говорил он всерьез или шутил. — Сигареты наверняка намокли.

— Не намокли. Я позаботился.

— А теперь ходу, — сказал Коба, выжав одежду. — Я больше не могу стоять на одном месте. Еще немного — и завою как волк!