Гладиаторы - Гела Чкванава

— Куда мы? — спросил Дато.

— Не знаю! — ответил Коба. Он стоял, прислонившись к дереву, с трудом переводя дух. Дато лихо, как старый вояка, забросил автомат за плечо.

Издали послышались короткие очереди: без сомнения, это расстреливали попавших в плен майоровцев.

— Что же это сотворил с нами наш майор! — выдохнул Коба.

Послышался рокот вертолета, и — они кинулись под высокие деревья поодаль.

— К нам Змей Горыныч, — засмеялся Коба.

Вертолет пролетел буквально над головами, выпустил ракетный залп по балке, где они стояли утром перед атакой.

— Вот почему не работала их артиллерия: боялись зашибить свою «вертушку»! — сказал Коба.

Вертолет развернулся и, сделав небольшой круг, выпустил второй залп.

— Понял, куда дубасит? — спросил Коба.

— Надеюсь, наши все-таки успели отойти, — ответил Дато.

Отстрелявшись, вертолет улетел.

— Улетел, но обещал вернуться! — сказал Коба, и едкая усмешка скривила его губы. — Выходит, все зря… Они вернули свои позиции, а нас запихнули туда, откуда мы вылезли! — бессильная злоба прозвучала в его голосе.

— Все будет в порядке! — сказал Дато.

— Энтузиаст долбаный! — это относилось к майору, которого за спиной обзывали энтузиастом. — Никудышным был чабаном, стратег говенный, рисовальщик херов! — Коба почти кричал.

До войны майор был художником и, как всякий художник, увлекался различными идеями. Читая военные карты, любил подчеркивать свою профессию, как бы в шутку вставлял такие термины, как «перспектива» или «проекция». «Да он сейчас расплачется, горюя по майору!» — подумал Дато, но Коба сдержался. Они и вправду жалели майора больше всех остальных, возможно, потому, что тот был убит не как обычно, а просто… исчез, исчез без следа. Хотя какое это имело значение…

— Нет майора! Был и весь вышел! — сказал Коба и, поднявшись, принялся осматривать окрестности. — Ну почему мне взбрела в голову эта дурацкая идея — идти в разведку?! И Котэ со мной!.. Все вместе наверняка бы прорвались. И ребята остались бы живы!..

— Никто не знает, что было бы лучше, — заметил Дато.

— У меня вообще складывается впечатление, что они все знали заранее и разработали план контратаки! — ответил Коба. — Если б мог еще поискать — может, что-нибудь осталось от майора… хотя бы документы!.. Пошли! — вдруг сказал он.

— Куда? — удивленно спросил Дато.

— К мамочке! — буркнул Коба. — Мы сейчас как Питкин в тылу врага. В детстве, когда я смотрел эти фильмы, мечтал оказаться в тылу врага, как Питкин или… как его там… Швейк… Вот и оказался.

— Ну…

Их уже раздражало то, как они демонстрировали друг другу свое спокойствие.

— В тылу врага, как в гареме: знаешь, что трахнут, но не знаешь когда! — сказал Коба и рассмеялся. — Ну как? Как тебе хохмочка? Ох, и силен же я!

— Заткнись!

Гаркнув на Кобу, Дато как будто почувствовал облегчение. Успокоился, остро сознавая всем существом, что жив.

Их было четверо: автоматчик и трое пулеметчиков.

Наемники были разделены на две группы: на передовую («штурмовиков», как они с гордостью себя называли), то есть тех, кто первым шел в атаку и выбивал противника с позиций, и группы зачистки, которые шли следом («шакалов», как их называли «штурмовики»), осуществляя операцию по очистке захваченной территории. «Штурмовики» в большинстве состояли из наемников, и почти каждый был вооружен пулеметом.

Эта группа неожиданно вошла в деревню. Вооруженный автоматом выглядел старшим по возрасту. Он был местный и командовал тремя остальными. У него были маленькие, аккуратные и, как отметил Коба, ухоженные усики. В его действиях чувствовались опаска и чрезвычайная настороженность. Один из пулеметчиков был совсем юн, лет восемнадцати, в тесных джинсах; претенциозность так и перла из него. По нарочито картинным жестам в нем угадывался своенравный юнец, не терпящий над собой никакого начальства. Он был в том возрасте, когда типы вроде него отчаянно борются за репутацию «одинокого волка», в силу чего в нем начисто отсутствовал самый главный, самый нужный на войне инстинкт — инстинкт согласованных действий. Сопляки, подобные ему, высокомерно пренебрегали им, из-за этого чаще всего и гибли.

Дато и Коба видели их с момента появления. Через некоторое время двое вошли в дом. Дато дал Кобе знак, что в случае перестрелки юнца берет на себя. Коба в ответ криво ухмыльнулся, и Дато понял, что друга также раздражал сопляк в тесных джинсах.

Судя по действиям четверки, они были напряженно насторожены. От пустых домов веяло угрозой. Мертвая тишина и безлюдье внушали безотчетный страх даже тем, кто для храбрости основательно напивался. Мальчишка-пулеметчик тоже трусил, но чтобы не выказать страха, залихватски вскинул пулемет на плечо и все, что привлекало внимание, трогал носком ботинка — осторожно, но в то же время с картинной агрессивностью, на манер героев вестернов.

Автоматчик дал очередь по железному резервуару. Похоже, развлекался и в то же время проверял — пустой ли. Затем подошел и пнул резервуар ногой.

Железо глухо и как-то нехотя загудело. Один из вошедших в дом выскочил наружу с пулеметом наперевес. Он был в зеленой майке, обмотанный пуловером с завязанными на животе рукавами. Убедившись, что автоматчик стрелял просто так, для развлечения, он вернулся в дом — поостерегся выразить недовольство, из чего Дато заключил, что командир с ухоженными усиками пользовался среди подчиненных авторитетом. В доме наверняка не оставалось ничего заслуживающего внимания. После взятия в селе старательно пошарили «штурмовики», а за ними «шакалы». Затем время от времени кто-нибудь наведывался с целью профилактики, проверяя, не осталось ли в селе молодежи или неприятельских гвардейцев, пытаясь заодно обнаружить устроенные в домах тайники.

Дато старался не смотреть в сторону боевиков. По опыту он знал, что упорный взгляд притягивает, многие его чувствуют. Он дал знак Кобе, чтобы и тот не смотрел, хотя был уверен, что Коба не прекратит наблюдения. Усатый вытащил из кармана фонарик и посветил внутрь резервуара.

— Бабе своей в задницу загляни! — сказал Дато и взял командира на мушку: это немного успокоило.

Его лицо, исполосованное листьями кукурузы, горело. Горели также мочки ушей. Ему даже показалось, что одна мочка порезана, он потрогал ее и убедился, что крови нет. Подул ветерок, и кукурузное поле зашелестело. Оглядевшись, Дато заметил колосья лисохвоста — эта трава почему-то раздражала его. Он не знал, что в кукурузных посадках лисохвост самый распространенный сорняк.

Боевики покинули усадьбу так же внезапно, как и появились. Прошли через калитку на соседний участок и разбрелись, исследуя все закоулки с любознательностью экскурсантов. Автоматчик в зеленой майке и русский, как определил его Дато, тащили убитых индюшек. Русский уморительно переставлял свои длинные ноги, на груди у него болтался бинокль. Индюшек убил он. Стрелял мастерски, почти не целясь, и на каждую потратил не более патрона. Видать, и пьяному ему не изменяла меткость. У русского было вытянутое лицо с бесцветными бровями. Он все время кашлял и матерился.

Дато подполз к тому месту, где укрылся Коба. Тот лежал у саженца лимона. Дато показалось, что Коба выбрал плохое укрытие.

— Отползем в сторону лавра, там будет получше!

— Лучше здесь, — ответил Коба.

— Давай! — сказал Дато и, не дожидаясь ответа, пополз в сторону лаврового кустарника.

В их ситуации любое укрытие кажется ненадежным. Меняешь место, и кажется, что предыдущее было лучше, так, постепенно тобой начинает овладевать паника. Но Коба, кажется, и впрямь выбрал неудачное место.

Он неловко перемещал по траве свое тело. По его виду невозможно было сказать, страшно ему или нет. Они переползли через забитую опавшими листьями дренажную канаву. Коленки и локти у них намокли.

— Не стоило сюда ползти! — сказал Коба.

Повалились навзничь, пытаясь отдышаться. Дато готов был признать, что прежнее укрытие Кобы было не таким уж плохим.

— Если нас заметят и нам не удастся сразу положить всех четверых, бросишь «лимонку», а я добегу до резервуара. Оттуда все видно, и они не смогут попрятаться, — сказал Дато. — Другого пути нет.

Он думал, что Коба и на этот раз станет насмешничать: не заразился ли ты от майора «гранатоманией», но Коба не собирался острить.

— Давай лучше побежим оба, — сказал он. — Но только нарисуем на лбах мишени…

— Тогда говори, что делать?! — сказал раздраженно Дато.

— Не знаю, заранее не скажешь. Это майор планировал все заранее, и у него ничего не получалось.

В доме, куда зашли боевики, прогремела пулеметная очередь. Коба догадался, что те поливают огнем темные углы на чердаке на случай, если там кто-то прячется.