Несостоявшаяся Америка - Ирина Жеребина

Найти мужчину во все времена и во всех странах – это большая проблема.

Адвокатская контора, в которую мы пришли, находилась в центре Сан-Франциско на 27-м этаже шикарного небоскреба. Контора состояла из уютного холла с мягкими креслами, комнаты для секретарши, кабинета адвоката и комнаты для переговоров.

Из окна этой комнаты Город был виден, как со смотровой площадки. Сетку кварталов пересекали диагональные улицы. Они были устремлены к разным точкам Залива, в которых начинались мосты, перекинутые на ту сторону. По этим улицам шел быстрый поток машин. Эта геометрия завораживала и успокаивала.

Адвокат был бесцветный и небольшого роста. Говорил мало и тихо. От этого почему-то казалось, что все сказанное им, правда. Эта правда была для меня безотрадной.

Адвокат не оставил мне почти никакой надежды.

Беженцем я стать не могла, поскольку, по закону, имела бы право подать прошение о получении этого статуса в течение года после пересечения границы Штатов. Не более того.

Рабочую визу, даже если найду работу, я тоже не могла получить, поскольку ее начнут оформлять при условии, если я выеду за пределы страны.

Деньги по кредиткам я должна буду выплатить сполна, несмотря ни на что, поскольку, по законам Калифорнии, я финансово ответственна за кредиты моего мужа. Единственный вариант, который в качестве надежды оставил мне адвокат – это замужество. Замуж нужно было выйти за гражданина Америки. Адвокат брался мне оформить развод в течение полугода за полторы-две тысячи долларов.

– Ну, ты все поняла? – спросила меня Лена, когда мы вышли на улицы Сан-Франциско. Я молча кивнула.

– И что ты собираешься делать?

Я в ответ пожала плечами. Я не знала, что мне нужно делать, но, я знала, что я делать не хочу.

– Я не хочу возвращаться в Россию к пьяному мужу, – сказала я.

– Тогда тебе нужно искать американского, – сказала Лена, – другого выхода нет.

– А где его искать? – спросила я, озираясь по сторонам.

По улице шел народ, некоторые из народа были мужчины, некоторые, вероятно, были неженатые и были гражданами Америки.

– У меня есть план, – сказала Лена. План сразил меня наповал.

– Мы создадим брачное агентство, – сказала она, и будем давать объявления в газетах. В Америке много одиноких мужчин – они будут откликаться на наши объявления, а мы будем выбирать подходящую кандидатуру.

Дело в том, что Лена подала во время нашего визита заявление на развод этому же адвокату. Правда, ее развод требовал больших денег и времени, поскольку был связан с имущественными отношениями. Она тоже хотела еще раз выйти замуж.

– А что мы будем делать с откликнувшимися женщинами, – спросила я.

– Мы будем знакомить их с непонравившимися нам мужчинами, – ответила Лена.

– Ну что ж, замуж, так замуж, другого выхода пока я не вижу, – сказала я.

На следующий день я отправилась в Российское консульство, чтобы консул заверил мою подпись на заявлении о разводе, который я собиралась переправить мужу в Москву.

Консульство находилось в центре Сан-Франциско, в месте, которое называлось Русский холм. От Чайна Таун вверх шли каскады лестниц, и, казалось, им не будет конца. Я карабкалась по этим лестницам, изредка останавливаясь и переводя дух. Где-то посередине холма я обогнала пожилого мужчину, задыхавшегося на каждом шаге. Мы шли, попеременно обгоняя друг друга, и разговорились, когда уже доползли до самого верха. Мужчину звали Джон. Бывший нотариус, сейчас на пенсии. Дом, в котором он жил – самый старый в Сан-Франциско. Этот дом построили его прадед и его дед своими руками. Дом целиком сложен из Red wood – разновидность секвойи. Секвойя – прекрасный строительный материал – она мягкая, но не подвержена гниению.

Во время большого землетрясения 1906 года в Сан- Франциско взорвались подземные газовые коммуникации, и начался пожар. Весь Город сгорел. Осталось пять домов на Русском холме, которые дед, прадед Джона и их соседи беспрестанно поливали водой в течение трех суток.

Джон пригласил меня полюбоваться Городом с площадки внутреннего двора. С фасада его дом имел вид одноэтажного, а с торца он глядел на Город окнами трех этажей. Русский холм – самое высокое место Города. Преимущество жизни на горе была очевидна – с площадки открывалась великолепная панорама: вид на цент Города, окрестные холмы, парки и на Залив, с его пятью мостами. Улицы вдоль холмов поражали своей крутизной. Было непостижимо, как здесь ездят машины, а еще более непонятно, как они паркуются. Парковка здесь была, в отличие от нижних улиц, поперечная, и машины стояли вплотную. Холм был плотно застроен. Каждый дом имел внутренний двор и садик. Дома прижимались боками к телу холма, а садики врезались в холм террасами. Сверху мне были видны почти все участки. Неподалеку был разбит сад в японском стиле с миниатюрной пагодой во дворе. А еще дальше я увидела коллекцию восточных скульптур. Особенно радовало глаз обилие цветов. Здесь цвели деревья, кустарники и просто розы. Розы, как выяснилось, любимые цветы жены Джона.

– Она рассадила их по всему холму, – сказал он. – Сейчас она больна и не встает с постели.

Несмотря на это он был так любезен, что пригласил меня в дом. Дом был сложен из огромных тесаных бревен. Потолок, пол, перегородки, рамы – все было из секвойи. Снаружи он был облицован резными деревянными чешуйками тоже из секвойи. Дом показался мне огромным добрым великаном. Жена Джона встала на минутку с кровати, угостила меня десертом и, сославшись на недомогание, легла снова.

– С Россией и с этим холмом связана первая Love story Америки, – сказал Джон.

Мы поговорили с ним о графе Рязанове, после чего он проводил меня до конца улицы. Внизу слышались какие-то выкрики и шум.

– Что это? – спросила я.

– А Бог его знает, – пожал он плечами, – я не слежу за жизнью, которая внизу – там каждый день случаются какие-то демонстрации.

Консульство было неподалеку. Консул, молодой симпатичный человек, взял мое заявление на развод и попросил предъявить российский паспорт. Я предъявила ему американские права. Он сказал, что ему нужен паспорт, и никакой другой документ его заменить не может. Я объяснила, что паспорт находится у мужа, а муж не может въехать в страну. Прислать по почте он его тоже не может, поскольку почта не берет для пересылки в Америку паспорта.

– Так что же вы будете делать? – лицо консула вытянулось, а глаза слегка вылезли из орбит.

– Ничего, – сказала я, – буду ждать оказии. Как долго – не знаю.

– Я вам заверю вашу подпись, – сказал консул, – только вы никому не говорите, что у вас нет паспорта, а то вас посадят в тюрьму. Да-да, это очень серьезно. Вы нарушаете закон.

– Хорошо, – сказала я с улыбкой, – посижу в американской тюрьме, сразу решатся проблемы с жильем и питанием.

Заметив улыбку на моем лице, консул сказал:

– А вы зря смеетесь, американская тюрьма – это не курорт. Мы получаем письма от российских граждан, готовых на все, даже на депортацию, лишь бы их вызволили из этой тюрьмы.

Я пообещала, что буду хранить свою тайну со стойкостью партизана, на что консул долго желал мне удачи и грустно смотрел вослед.

Я спустилась с заоблачных высей Русского холма. Внизу по кругу первых улиц шел парад, посвященный открытию Колумбом Америки. По мостовой мимо меня один за другим шествовали повозки первых поселенцев и автомобили старых моделей, на которых стояли и весело улыбались индейцы, испанцы, солдаты и пожарные. Шествие было неторопливым, поэтому они могли на ходу петь, танцевать, играть на банджо, вовлекая в свое веселье симпатичных девушек из толпы. Все явно радовались тому, что их открыл Колумб. В конце улицы парад принимал король Карлос с королевой Елизаветой, окруженные свитой. Я с трудом протиснулась сквозь тесный строй зевак и спустилась к десятым улицам.

Здесь бесконечным потоком молча шла демонстрация против войны в Ираке. Активисты раздавали листовки и призывали к борьбе с правительством. Демонстрацию тщательно охраняли мощные полисмены.

Еще ниже бомжи уже устраивались на ночлег в туристических палатках. Они пристраивали тележки со своим имуществом неподалеку и готовили ужин на газовых горелках. Кто-то из них продолжал ходить и просить деньги на улицах. Просили они молча, а именно, показывая огромный плакат, висящий на шее. Например, «Помогите моей заднице – она бездомна!» или «Я бездомный, но никогда не унываю, помогите мне остаться таким!»

Я нашла припаркованную на далекой окраине машину и поехала домой.

Дома сидел пьяный Сергей. Он пил водку вместе с товарищами и нахваливал мои консервированные огурцы, которые я запасла на зиму.

– Ищи для меня деньги! – услышала я от него вместо «здрассте». – Мы можем пожениться. Моя жена хочет подать на развод, а я хочу купить земельный участок.