Гордость и гордыня - Джейн Остин

Глава 7

Состояние мистера Беннета ограничивалось почти лишь поместьем, приносившим две тысячи в год, и, к несчастью для его дочерей, оно было майоратом, так что из-за отсутствия прямого наследника мужского пола ему предстояло отойти к дальнему родственнику их отца. Состояние же их матери, хотя и вполне достаточное для нее в нынешнем ее положении, никак не могло заменить утрату поместья. Ее отец был стряпчим в Меритоне и оставил ей четыре тысячи фунтов.

У нее была сестра, которая вышла за некоего мистера Филипса, клерка их отца, который стал его преемником; а еще брат, почтенный лондонский торговец.

Деревня Лонгборн находилась всего в миле от Меритона. Весьма удобное расстояние для барышень, которые обычно три-четыре раза в неделю отправлялись туда посетить тетушку, а также модистку по ту сторону улицы. Две младшие, Кэтрин и Лидия, особенно часто оказывали тетушке этот знак внимания. Они были гораздо ветренее своих старших сестер и когда не находили лучшего развлечения, то коротали утренние часы прогулкой в Меритон, набираясь пищи для вечерней болтовни. Ведь как ни скудны новостями были городок и его окрестности, барышни всегда хоть что-нибудь да узнавали от тетушки. Теперь же у них не было недостатка ни в новостях, ни в радостных предвкушениях — недавно под Меритон прибыл полк, чтобы оставаться там до конца зимы, а офицеры поселились в Меритоне.

Теперь посещения миссис Филипс вознаграждались изобилием всяческих любопытнейших сведений. Каждый день они узнавали про офицеров все больше — их фамилии, их родственные связи. Квартиры их также недолго оставались тайной, а затем они начали знакомиться и с ними самими. Мистер Филипс объехал с визитами их всех, тем самым открыв для племянниц источник радостей, прежде им неведомых. Теперь ни о чем, кроме офицеров, они не говорили, и огромное состояние мистера Бингли, упоминание о котором так воодушевляло их маменьку, казалось им ничем в сравнении с парадным мундиром прапорщика.

Однажды утром, наслушавшись их восторгов, мистер Беннет хладнокровно заметил:

— Судя по тому, что вы говорите, пожалуй, во всей стране не найдется двух других таких дурочек. Я всегда это подозревал, но теперь окончательно убедился.

Кэтрин смутилась и ничего не ответила, но Лидия как ни в чем не бывало продолжала превозносить капитана Картера и выражать надежду, что увидит его сегодня, так как завтра утром он уедет в Лондон.

— Я удивлена, мой друг, — сказала миссис Беннет, — что вы с такой легкостью готовы считать своих дочерей глупыми. Если бы мне захотелось выбранить чьего-то ребенка, своего я для этого не выбрала бы.

— Если мои дети глупы, надеюсь, я никогда не стану закрывать глаза на это.

— Разумеется, да только все они у нас умницы.

— Льщу себя мыслью, что это единственный случай, когда наши мнения расходятся. Я всегда уповал, что мы едины во всех мыслях, но в этом вопросе позволю себе не согласиться с вами и считать наших двух младших дочерей на редкость глупыми.

— Любезнейший мистер Беннет, вам не следует требовать от наших девочек разумности их отца и матери. Когда они достигнут нашего возраста, смею сказать, они будут думать об офицерах не больше, чем мы. Помню время, когда и мне красные мундиры очень нравились, да и теперь они сохраняют местечко в моем сердце; и если бы ловкий молодой полковник с пятью-шестью тысячами годового дохода попросил бы руки одной из моих дочек, я бы не сказала ему «нет». B тот вечер у сэра Уильяма я как раз подумала, что полковник Фостер в парадном мундире выглядит очень авантажно.

— Маменька! — воскликнула Лидия. — Тетенька говорит, что полковник Фостер и капитан Картер бывают у мисс Уотсон не так часто, как прежде, когда только приехали. Теперь она чаще видит их в библиотеке Кларка.

Ответить миссис Беннет не успела, потому что вошел лакей с запиской для мисс Беннет. Ее прислали из Недерфилда, и слуге было велено подождать ответа. Миссис Беннет просияла от радости и засыпала дочь вопросами, пока та еще читала записку.

— Джейн, от кого она? O чем? Что он пишет? Ах, Джейн, поторопись и расскажи нам. Не медли так, душенька.

— От мисс Бингли, — ответила Джейн и прочла записку вслух.

«Милый друг!

Если в вас не найдется капли сострадания и вы не отобедаете сегодня с Луизой и со мной, нам будет грозить опасность возненавидеть друг дружку до конца наших дней. Ведь целый день тет-а-тет двух женщин не может завершиться без ссоры. Приезжайте как можно быстрее по получении этой записки. Мой брат и его друзья приглашены на обед к офицерам.

Навеки ваша Каролина Бингли».

— C офицерами! — вскричала Лидия. — Не понимаю, как тетушка нам ничего про это не сказала!

— Приглашены на обед! — повторила миссис Беннет. — Какая жалость!

— Могу я взять карету? — спросила Джейн.

— Нет, душенька. Лучше поезжай верхом, потому что собирается дождь, и тогда тебя пригласят переночевать.

— План недурен, — заметила Элизабет, — если только вы уверены, что они не предложат ей свой экипаж.

— О! Но джентльмены поедут в Меритон в коляске мистера Бингли, а у Хэрстов там своих упряжных лошадей нет.

— Но я предпочла бы поехать в карете.

— Ах, душенька, у твоего отца нет для нее лошадей. Они все нужны на ферме, мистер Беннет, не правда ли?

— На ферме они нужны гораздо чаще, чем мне удается их получить.

— Но если вы их получите сегодня, — сказала Элизабет, — маменькина цель будет достигнута.

Ей удалось-таки добиться от отца подтверждения, что лошади заняты на ферме, а потому Джейн пришлось отправиться в Недерфилд верхом, и маменька проводила ее до дверей со многими радостными предсказаниями дурной погоды. Ее упования сбылись; не успела Джейн уехать, как зарядил дождь. Сестры беспокоились за нее, но маменька ликовала. Дождь лил весь вечер, не переставая. Разумеется, Джейн не могла вернуться домой.

— Поистине, это была счастливая мысль! — повторяла миссис Беннет так, будто дождь был делом ее рук. Однако до следующего утра она и не подозревала, насколько удачной оказалась ее уловка. Едва они кончили завтракать, как слуга из Недерфилда привез Элизабет следующую записку:

«Лиззи, миленькая!

Нынче утром я почувствовала себя плохо, наверное, потому, что вчера промокла насквозь. Мои добрые хозяйки и слушать не хотят о том, чтобы я уехала домой, пока не оправлюсь. Кроме того, они настояли, чтобы меня осмотрел мистер Джонс, а потому не тревожьтесь, если услышите, что он посетил меня. Да и я почти здорова, только горло и голова побаливают.

Твоя… и т. д.»

— Что же, душа моя, — сказал мистер Беннет, когда Элизабет прочла записку вслух, — если ваша дочь опасно заболеет, если она умрет, каким утешением послужит мысль, что произошло это в погоне за мистером Бингли и по вашим указаниям.

— O, я ничуть не боюсь, что она умрет. От пустячной простуды еще никто не умирал. За ней будут хорошо ухаживать. И пока она будет оставаться там, ничего лучшего и пожелать нельзя. Я бы поехала повидать ее, если бы могла взять карету.

Элизабет, искренне встревоженная, решила отправиться в Недерфилд, хотя свободных лошадей не оказалось. Верхом она ездила плохо, а потому у нее не оставалось иного выбора, как пойти пешком. Она объявила о своем намерении.

— Как ты могла додуматься до подобной глупости? — вскричала ее мать. — Пешком по такой грязи! Когда ты туда доберешься, тебе нельзя будет показаться на людях!

— Но я смогу показаться Джейн, а больше мне ничего не нужно.

— Это намек мне, Лиззи, чтобы я послал за лошадьми? — спросил ее отец.

— Нет-нет. Я вовсе не боюсь пройтись пешком. Расстояние — пустяк, если есть важная причина. Всего три мили! Я вернусь к обеду.

— Меня восхищает твоя деятельная благожелательность, — сказала Мэри. — Но каждый порыв чувств должен подчиняться разуму, и, по моему мнению, усилия всегда должны быть пропорциональны тому, для чего они требуются.

— Мы пойдем с тобой до Меритона, — сказали Кэтрин и Лидия.

Элизабет согласилась, и три барышни отправились в путь.

— Если мы поторопимся, — заметила Лидия, когда они вышли на дорогу, то, быть может, успеем увидеть капитана Картера до того, как он уедет.

B Меритоне они расстались. Младшие направились к дому, где проживала одна из офицерских жен, а Элизабет пошла дальше одна быстрым шагом, минуя луг за лугом, одолевая перелазы, перепрыгивая лужи с нетерпеливой живостью, и в конце концов увидела недерфилдский дом. Ноги у нее ныли, чулки запачкались, лицо разрумянилось — так разгорячила ее пешая прогулка.

Ее проводили в малую столовую, где завтракали все, кроме Джейн, и где ее появление вызвало большое изумление. Пройти три мили столь рано в такое ненастье и совсем одной? Миссис Хэрст с мисс Бингли отказывались этому поверить, и Элизабет не сомневалась, что они осуждали ее за такое нарушение приличий. Однако приняли они ее очень любезно. А в том, как с ней поздоровался их брат, было нечто большее, чем простая любезность, приветливость и радушие. Мистер Дарси сказал очень мало, а мистер Хэрст и совсем ничего. Первый и восхищался свежим румянцем, игравшим на ее щеках после долгой ходьбы, и сомневался, что предполагаемая причина — достаточное оправдание для того, чтобы проделать подобный путь одной. Второй не думал ни о чем, кроме завтрака.