Любовь побеждает все - Мари Клармон

Йен опустился на стул, не сводя глаз с женщины.

— Чаю? — предложила миссис Палмер.

— Нет.

Йен не представлял, как можно пить чай, когда в десятке шагов от них мучаются люди. Сама мысль об этом казалась ему отвратительной. Хотя он знал генералов, которые распивали шампанское, в то время как их солдаты гибли на поле боя.

Миссис Палмер закрыла бухгалтерскую книгу и отложила ее в сторону так бережно, словно это был любимый ребенок.

— Мы редко принимаем посетителей, — сказала она.

— Да, для них это не самое лучшее место, — произнес Йен, складывая руки в коричневых перчатках на коленях.

Женщина тихо рассмеялась и добавила:

— Или для их опекунов.

Йену казалось, будто он попал в зазеркалье. Мир, где все было перевернуто с ног на голову. Эта женщина больше походила на светскую даму, которую должны были окружать толпы поклонников, чем на хозяйку сумасшедшего дома с пациентами, закованными в цепи.

— Боюсь, я не совсем понимаю, чему вы радуетесь.

— Право, милорд, это же дом секретов.

Миссис Палмер улыбнулась. Движения ее губ были просчитаны, и улыбка вышла излишне правильной — не очень широкой, но и не очень вялой.

— Вам не о чем волноваться. Я прекрасно забочусь о своих пациентах.

Интересно, как же она заботится о них? Что тут с ними делают?

— Я ценю вашу осторожность.

— Спасибо, — чуть наклонившись, проговорила миссис Палмер. — От моей осторожности зависит мое материальное положение. А теперь позвольте мне заметить, что ваш визит кажется мне немного… странным.

Йен облокотился на ручку стула, стараясь выглядеть равнодушным.

— Я приехал, чтобы повидаться с леди Кэри.

— Правда? — едва заметно подняв брови, спросила она.

— Да.

— Уверяю вас, ей тут очень хорошо.

— Я не сомневаюсь в этом, как и в том, что вы делаете для нее все возможное. Я лишь хочу увидеться с ней.

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Наконец миссис Палмер произнесла:

— Конечно. — Она внимательно посмотрела на него и добавила: — Наша дорогая Ева все еще очень красива. — Странная улыбка заиграла на ее губах, и ее глаза зажглись от жадности и предвкушения наживы. — Вы хотите, чтобы я предоставила вам отдельную комнату?

Первым желанием Йена было встать и наградить эту даму пощечиной. Но вряд ли после такого ему дадут освободить Еву. Куда он попал? В бордель? Йен был вынужден с ужасом признать, что, вполне возможно, так оно и было. В конце концов, миссис Палмер назвала свое заведение «домом секретов». А тайны могли принимать самые разные формы. Он был готов разнести лечебницу в щепки, только чтобы забрать Еву с собой.

— Да, отдельная комната подойдет мне больше всего.

Миссис Палмер едва заметно кивнула. Ее ладонь бережно погладила лежащую на столе бухгалтерскую книгу.

— Вы не скупитесь, чтобы леди Кэри была в полной безопасности, и мы очень ценим вашу помощь.

Значит, Томас не скупится, да? Он щедро оплачивает молчание миссис Палмер. Впрочем, для таких, как Томас, сумасшедшая женщина правда была отвратительной тайной, которую следует во что бы то ни стало спрятать от посторонних. Светское общество станет смаковать такую скандальную новость, как собака обсасывает кость до тех пор, пока на ней вообще не останется мяса. Семья, тронутая безумием — так люди теперь будут смотреть на род Кэри. И станут избегать тех, кто носит это имя.

Йен переменил позу и улыбнулся миссис Палмер. Это была особая улыбка. Такая, с которой храбрец смотрел на своего врага, решившего притвориться другом. Решительная и дерзкая.

— Тогда отведите меня к ней.

Женщина откинулась на спинку кресла и сказала:

— Сначала нам нужно забрать ее со двора, милорд. Ева на прогулке. Как только она будет готова к встрече, мы вас позовем.

От приступа ярости у Йена пересохло в горле. Но он изо всех сил сдерживался и думал только о цели, которая привела его сюда. Думал о Еве и ее свободе.

Ева всегда была полна жизни и затевала все их проказы. Она бегала, каталась на лошади и играла в игры, которые совсем не подходили для девочки. Теперь же ее выгуливали как собаку на поводке или застоявшуюся лошадь на аркане.

— Вам это подходит? — спросила миссис Палмер, наклонив голову.

— Вполне.

Йену бы больше подошло проучить сидевшую перед ним женщину, но тогда бы его шансы увезти отсюда Еву резко уменьшились. Нет, он будет сохранять спокойствие, чего бы это ему ни стоило, и вытащит ее из этого страшного места. Безумна она или нет, не важно. Главное — дать ей свободу.

Глава 3

Когда Йен шагнул на борт корабля, который должен был доставить его из Индии к родным берегам, он был уверен, что самое страшное осталось позади. Йен считал, что не может быть ничего отвратительнее, чем смотреть, как кровь сочится из раны друга, и видеть глаза Гамильтона, полные страдания и отчаяния, взгляд, говорящий о том, что его предали.

Лорд Блейк шел по коридору за надзирателем, и с каждым шагом его понимание природы ужаса менялось. Теперь ему было ясно, что он ничего об этом не знал. Йен думал, что ужас заключался в войне, в разорванных трупах, горами лежащих на поле битвы. Это место показало, что он ошибался.

Йен едва дышал. Словно в настоящем аду, муки его души превосходили муки тела. Гнетущая атмосфера давила на него, стены, казалось, дрожали от страданий невинно покалеченных человеческих душ. Это был ужас во всей его омерзительной безнаказанности.

Йена мучила мысль о том, что он мог вернуться в Англию раньше, но ему помешало глупое чувство вины. Если бы не это, если бы не его никому не нужная гордость, Ева уже давно могла быть на свободе. Даже один день, проведенный в этом месте, казался вечностью.

Лорд сглотнул, пытаясь избавиться от кислотного привкуса отчаянья, которым был пропитан воздух сумасшедшего дома.

Тут все было не таким, каким должно быть. Двери казались не просто дверями, а порталами в новые круги ада. Неприятного вида надзиратель открыл одну из них. Тяжелый дубовый массив со скрипом разошелся.

— Ей дали лекарство, милорд. Хотя она и не буйная. — Он усмехнулся. — По крайней мере, приступов давно уже не было.

— Спасибо.

Йену ужасно хотелось сжечь это проклятое место, чтобы от него осталась одна зола. Или, по крайней мере, вцепиться в широкое горло стоявшего перед ним надзирателя, чтобы тот не смог больше дышать и тем более смеяться. Но его останавливала мысль о спасении Евы.

В комнате на полу стояла лампа, которая пыталась хоть как-то рассеять темноту, но у нее это не получалось. Здесь не было ни окон, ни стульев, только кровать, достаточно широкая, чтобы на нее могли лечь двое.