Любовь побеждает все - Мари Клармон

Чарлз направился к восточному крылу. Шаги мужчин приглушала ковровая дорожка с красными и синими узорами. Оказавшись в коридоре, Йен удивленно огляделся по сторонам. Стены были оклеены ужасного вида бархатными обоями красного цвета. На стенах висели зеркала и портреты в тяжелых рамах.

— Это леди Кэри решила тут все поменять?

Чарлз ответил ему, устремив взгляд вперед:

— Нет, ремонтом ведает лорд Томас. Он начал со спален, но весной собирается обновить парадные комнаты на первом этаже.

Такими вещами обычно занимается хозяйка дома. Очередная странность, от которой Йену стало не по себе.

Лорд Блейк помнил этот дом совсем другим: с его легкой, изящной отделкой, нежными цветами и светлой мебелью, он казался ему образцом вкуса. Теперь холодные тона исчезли из интерьера, как и шелковые обои, чуть отливавшие золотом, и выразительная лепнина на потолке. Повсюду царили темные цвета, придававшие дому мрачный вид. Элегантные панели и мебель из дуба медового оттенка уступили место красному дереву, подчеркивающему пурпурные обои. За те несколько дней, что Йен пробыл в Англии, он успел заметить эту перемену в моде. Легкость и свет ушли, теперь кругом царила массивность и помпезность. Йен не думал, что Керриган-Холл может так измениться.

Наконец Чарлз остановился перед кабинетом покойного отца Евы. Он постучал, потом быстро открыл дверь, вошел внутрь и закрыл ее за собой. Йен услышал приглушенные голоса. Дворецкий громко произнес его имя, после чего за дверью воцарилась тишина.

Через некоторое время дверь опять отворилась, и Чарлз впустил посетителя в кабинет. Как только Йен переступил порог, дворецкий тут же вышел в коридор, громко закрыв дверь.

В комнате было тихо. Казалось, воздух сгустился настолько, что его можно было ощутить рукой. Томас, младший брат Гамильтона, сидел за огромным столом из орехового дерева. Сквозь его жидкие светло-русые волосы просвечивала белая кожа головы. Над верхней губой виднелся едва заметный пушок. Когда он встал, его впавшие зеленые глаза влажно заблестели. С трудом верилось, что этому мужчине еще не стукнуло и двадцати пяти.

Томас медленно протянул руку для приветствия. Йен заметил на его пальце массивное золотое кольцо с фамильным гербом Кэри.

Томас стал лордом. Должно быть, он только об этом и мечтал все эти годы, проведенные в темных углах дома. Всеми забытый Томас всегда выжидал момент, чтобы сообщить отцу о проказах Гамильтона, Евы и его, Йена. Он был готов на все, лишь бы отец обратил на него хоть какое-нибудь внимание.

Какими бы ни были мотивы его поведения, в глазах Йена они Томаса не оправдывали. Впрочем, за те три года, что его не было, новоявленный лорд мог измениться к лучшему. Может, тот ревнивый и жестокий мальчик исчез, превратившись во взрослого мужчину? Однако, глядя на протянутую руку молодого лорда, Йен очень в этом сомневался.

Внутренний голос шепнул, что Томас не заслуживает рукопожатия. Но Йен понимал, что с его стороны было бы очень глупо превращать во врага источник нужной ему информации. Сейчас только Томас мог ответить на все его вопросы.

Йен заставил себя пожать руку. Она была холодной и вялой. Младший брат Гамильтона никогда не любил спорт и игры на свежем воздухе. Впрочем, учиться Томасу тоже не нравилось. Йен понятия не имел, что же приносило ему радость в жизни — не только в детстве, но и сейчас, когда Томас стал мужчиной.

— Йен, я очень рад, что ты вернулся.

Блейк не слышал его голос три года и сейчас поразился, насколько самодовольным и неискренним тот был. Удивительно, что таким безучастным тоном говорил совсем еще юный человек. Его голос всегда был таким противным? Или резко изменился за то время, что Йен не видел Томаса?

— Спасибо, — проговорил лорд Блейк и опустил руку, борясь с желанием вытереть ее об одежду. — Мне очень жаль, что я вернулся один, без твоего брата.

Томас едва заметно кивнул и опустил голову. Ему не удалось скрыть радость от того, что он в итоге превзошел Гамильтона, — остался жить, да еще и забрал у него титул.

— Это настоящая трагедия, — сказал Томас.

— Именно так.

Если только мучительную смерть человека, чей живот вспороли клинком, можно описать такими словами. Вряд ли они передают весь ужас того, что случилось с Гамильтоном.

Томас снова сел в кожаное кресло с высокой спинкой. Йен стоя осматривал кабинет, стараясь принять странную реальность, в которой оказался, и не в силах этого сделать.

Раньше в этом кабинете сидел другой человек. Один из самых выдающихся людей, которых Йен знал. У покойного лорда Кэри была железная хватка. Наверное, с ролью любящего отца он справлялся неважно, но он прекрасно управлял поместьем и с завидным умением выполнял все обязанности главы рода.

Йен хотел бы походить на лорда Кэри.

Раньше эта комната радовала своим благородным спокойствием. Облаченные в зеленый шелк стены легко отражали лучи бледного английского солнца, создавая приятную для занятий атмосферу. Мебели в кабинете было мало, и Гамильтон, Ева и Йен порой играли тут в солдатиков, разворачивая битвы прямо на покрытом персидским ковром полу, в то время как лорд Кэри занимался счетами поместья.

Теперь комната была заставлена столами всех форм и размеров. Их покрывали кружевные салфетки и скатерти с бахромой, а сверху стояли разные безделушки. Пространство было переполнено ими настолько, что Йену становилось трудно дышать. Он чувствовал себя словно дерево, которое плотно обвивает плющ. Взглянув на Томаса, Йен сказал:

— Ваша семья пережила тяжелую утрату.

Пальцы Томаса легли на край резного стола.

— Да, последние годы стали для семьи Кэри серьезным испытанием.

Последние годы? Йен удивленно поднял брови и посмотрел в окно. Снег падал большими хлопьями. И хотя рядом с ним в камине ярко пылал огонь, ему было холодно. Йен пожалел, что снял пальто, хотя и понимал, что это ощущение не имело отношения к ледяным узорам, которые зима рисовала на окнах дома.

— Где леди Кэри? Я хочу поговорить с ней.

Томас покашлял и заерзал на кресле. Скрип кожаной обивки нарушил напряженную тишину.

Йен перевел взгляд на Томаса. Его лицо сморщилось, но он продолжал молчать. Йен непреклонно ждал ответа, не сводя с него глаз.

Томас сглотнул, опять нервно повертелся в кресле, а потом махнул рукой на пустой стул, стоявший позади Йена.

— Прошу, присядь.

После этих слов Томас встал и медленно направился к столу у камина.

— Я повел себя грубо. Никак не ожидал увидеть тебя и потому немного растерялся.

— Я предпочту стоять.

— Разумеется. Может, тогда выпьешь?