Любовь побеждает все - Мари Клармон

По спине у Йена пробежал холодок. Он и раньше бывал в таких заведениях: приводил туда бедняг, не выдержавших ужасов войны. Но те места отличались от этой лечебницы. Они тоже были неприятными, иногда мужчин приходилось привязывать к кроватям, чтобы те не вскрыли себе вены. Однако там в самом воздухе витало сострадание к несчастным.

Йен нащупал мешочек с золотыми соверенами, спрятанный в кармане пальто, а потом положил руку на пистолет, лежащий за поясом брюк. Это место лишало надежды, делая человека молчаливым и безвольным. Будь он проклят, если даст такому случиться с Евой.

За дверью послышался звон чего-то металлического. Наконец она распахнулась. Йен увидел перед собой мужчину огромного роста с широкой грудью, как у быка. На плечи он набросил темно-коричневое пальто, из-под которого виднелась испачканная рубашка. На щеках его рябого лица росли темно-русые бакенбарды. От мужчины пахло землей и помоями. Крепко обхватив связку железных ключей, он оглядывал Йена с головы до ног. Судя по его лицу, посетители появлялись тут крайне редко. Пожевав мясистыми губами, мужчина спросил:

— Что надо?

Йен даже не думал отступать. Он знал, что этот учтивый дворецкий рано или поздно впустит его внутрь.

— Я хочу поговорить с директором этого заведения.

Мужчина растерянно заморгал, явно не зная, что делать с незнакомцем. Потом воинственно вздернул подбородок и спросил:

— Вам назначено? Если нет, то катитесь отсюда.

Йен презрительно изогнул брови, призывая ту внутреннюю силу, которая приходила с титулом, поместьями и образованием в самом старом философском заведении Оксфорда. Его отец был младшим братом, но после смерти дяди титул виконта перешел к Йену. Так как у дяди не было детей, на него с самого детства смотрели как на наследника и воспитывали соответственно. Йен умел ставить наглецов на место и был уверен, что его сейчас пустят внутрь.

— Назначено или нет — это не важно. Я ведь не заселяться к вам приехал.

Мужчина опять растерялся, неуклюже переступая с ноги на ногу.

— Как звать-то? — спросил он.

— Я лорд Кэри.

Ложь сорвалась с его губ удивительно легко. В армии люди быстро учились обманывать и делали это так убедительно, как священники говорили о вреде алкоголя.

— Ладно. — Слуга отошел в сторону, шагая в тень. — Идите за мной.

Йен кивнул и шагнул внутрь лечебницы. Его сразу поглотил полумрак. Глаза быстро привыкли к темноте, но тут ему в нос ударил запах испарений человеческого тела. Воздух был спертый, застоявшийся. В нем чувствовался животный страх и отчаяние заключенных тут людей. По сравнению с этим запах щелочи казался не таким уж и противным.

По коридору извивалась длинная цепь, ее огромные, ржавые звенья лежали на грязном полу. Йен проследил взглядом, куда она уходила, и его сердце сжалось от ужаса. Вдалеке сидела девушка, на вид ей было не больше двадцати. Ее голова была обрита, но тут и там торчали клочья светлых волос. На худом теле висели лохмотья серого цвета. Девушка была прикована к этой цепи, ее лодыжку обхватывало толстое черное металлическое кольцо, от которого у несчастной вся кожа была в язвах. Кровь стекала вниз по ноге, но на это никто не обращал внимания. Девушка с отрешенным видом копалась в куче мусора на полу.

— Почему она на цепи? — шепотом, с трудом проталкивая слова сквозь горло, спросил Йен.

Слуга рассмеялся.

— Ну, они ведь все хотят сбежать отсюда, так? Нас тут только пять надзирателей, а их тут чертова дюжина.

Он подошел к девушке, которая тут же свернулась калачиком и вжалась в стену. Погладив ее по голове, мужчина проворковал:

— Ты пыталась уйти отсюда три раза, да, котик? Но Мэтью тебя поймал.

На войне Йен видел столько ужасов, что их хватило бы на несколько жизней. Но то, что он обнаружил в этом месте, казалось ему другим, самым страшным кругом ада. Прокашлявшись, Йен заявил:

— Пошевеливайся. Я ждать не привык.

Мэтью пожал своими мощными плечами и ущипнул девушку за подбородок. Она даже не двинулась. Несчастная лежала безучастно, как будто ей удалось сбежать отсюда в другой, никому не видимый мир.

Надзиратель усмехнулся.

— Пойдемте, милорд, — выпрямившись, сказал он.

Желание скорее увидеть Еву, убедиться, что с ней все в порядке, жгло Йена изнутри. Его мутило от одной мысли, что, может быть, она сейчас лежит где-то, такая же напуганная, как эта несчастная девушка на полу. Эта мысль болью пронзила его сердце. Может, Томас, настоящий лорд Кэри, был прав. Лучше бы Ева умерла, чем оказалась узницей такого места, как это.

Они шли по мрачному коридору, из-за стен в даль него доносились звуки, словно кто-то царапал их изнутри.

— Почему нет свечей? — спросил Йен.

— Они тише себя ведут в темноте.

Потому что темнота пугает их?

Остаток пути в глубь дома они проделали в тишине.

— Пришли, — заявил его проводник и постучал в дверь.

Приглушенный голос ответил им:

— Входите.

Дверь отворилась. Теперь Йену оставалось только надеяться, что хозяин этого дома никогда не видел настоящего Томаса. Если они встречались, то его игре придет конец. Но Йен был почти уверен, что Томас — который теперь по закону стал опекуном Евы — не захотел бы портить свою репутацию появлением в таком месте. Даже у такого подлого человека, как он, не хватило бы духу бросить сестру в эту выгребную яму. Конечно, Томас сюда не приезжал.

Йен пересек порог, и по его сапогам скользнул золотистый луч света. В этот момент он понял, что ошибался, — лечебницей заправлял не хозяин.

За простым письменным столом сидела женщина лет примерно тридцати пяти. Широкие, темно-красные юбки облаком лежали вокруг ее ног, светло-рыжие волосы обрамлял белоснежный чепец. Она поднялась навстречу гостю. Ее движения были удивительно грациозными. Похоже, дама прекрасно себя чувствовала в кабинете, переполненном сентиментальными изображениями пастухов и пастушек.

— Добрый вечер.

Ее голос был мягким, завораживающим словно медленная, глубокая река. Йен заставил себя поклониться.

— Добрый вечер, миссис… м-м-м…

— Конечно, Палмер.

Она указала изящной, но в то же время крепкой рукой на стоящий перед ней стул.

— Прошу вас, садитесь. А вы?..

— Лорд Кэри.

Йен подошел к простому, отполированному до блеска стулу. Все в комнате содержалось в идеальной чистоте: на письменном столе не было ни одной лишней бумаги, на круглом столике возле окна — ни одной безделицы. Вещи и мебель в кабинете, как и складки платья его хозяйки, и ее сдержанная прическа без единой выбившейся пряди, — от всего этого веяло строгим порядком.