Имперская жена - Лика Семенова

может закончиться. Даже отец лишь едва касался губами края своего бокала, но не пил. Я поступала так же. Гость, похоже, этого не замечал.

Блюда исчезали с пугающей скоростью. Во рту Мателлина.  Из нас же привычным манером ел лишь Леций, который не понимал ситуации. Но даже он в итоге почувствовал неладное и отставил приборы.

Мателлин вытер губы салфеткой:

— Вполне съедобно, госпожа Орма. Я даже удивлен.

Я убрала руки на колени и изо всех  сил сжала кулаки. Хотелось поставить его на место. Мама накрыла прекрасный стол! Но если я сделаю глупость — отец меня убьет.

Мама улыбнулась, и я буквально чувствовала, каких усилий стоила эта улыбка:

— Благодарю, ваша светлость.

— Мне понравилось вот это, — он ткнул пальцем в стоящее прямо перед ним блюдо, и я только-только заметила, что у имперца были длинные ногти, выкрашенные перламутром. Даже мама не могла похвастаться такими. — Что это, в черепках?

— Это рубленое мясо горных черепах под кислым соусом, ваша светлость. Блюдо по местному рецепту.

— Блюдо пещерных дикарей…

— Даже вам пришлось по вкусу, ваша светлость.

Он кивнул, вытягивая губы:

— Ну да… Ну да… Проведя в этом месте всего несколько часов, я уже чувствую, как начинаю дичать. Как вы живете здесь? Ума не приложу!

Отец отставил тарелку:

— Мы живем соответственно нашему положению, ваша светлость. Чтим Императора и ни на что не жалуемся.

О… в этот момент отец казался стократ достойнее этого отожравшегося имперского петуха. У меняя даже кольнуло сердце. Нет, отец не был таким каменным, как всегда казалось. Мама всю жизнь прятала свои слезы, а он — уязвленную гордость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мателлин кивнул:

— Что ж… это достойно и вызывает уважение. — Он подался вперед, будто желая секретничать с мамой: — Считаю все же своим долгом сказать, что вот эти цветы госпожа… как они… — казалось, он пытался вспомнить название.

— …орхидеи, ваша светлость.

— Да, эти орхидеи… давно дурной тон. Эти цветы уместны на похоронах, но никак не за столом. Они буквально отбивают аппетит.

Я едва не задохнулась от возмущения. Как он смеет?! Как смеет?! Мне казалось, мама сейчас рухнет. Он понятия не имел, что значат для нее эти цветы.

Я не удержалась, даже вскочила:

— Эти цветы — моя прихоть, ваша светлость. Мне показалось, что это будет красиво. Надеюсь, мой дурной вкус еще можно как-то исправить верными наставлениями.

Он смотрел на меня так, будто только что заметил мое присутствие. Будто мучительно пытался вспомнить, кто я такая. Наконец, кивнул:

— Надеюсь, еще не все потеряно, госпожа. Возможно, в Сердце Империи вам еще сумеют привить должные манеры. Разумеется, если они понадобятся.

Отец неестественно выпрямился:

— Ваша светлость, я прошу ответа лишь на один вопрос: кому предназначена моя дочь?

У меня внутри все оборвалось. Я так и продолжала стоять, касаясь скатерти кончиками пальцев. Забыла, как дышать. Мателлин вытянул губы дудкой, постукивал по тарелке посеребренной вилкой:

— Я не могу дать ответ, которого не знаю, господин Орма.

Мама прижала ладонь к груди:

— Ваша светлость, я прошу, как мать…

Он покачал головой:

— Увы, госпожа, я не знаю. У меня лишь приказ.

— Но, как выбор пал на нашу дочь? Почему?

Имперец даже посерьезнел:

— И здесь я не отвечу. Моя миссия заключается лишь в том, чтобы доставить вашу дочь в Сердце Империи. Вы должны удовлетвориться таким ответом. Приказ Императора. Вы должны быть счастливы этим. — Он опустил вилку, потирал пальцы, оглядывая стол: — Полагаю, уже можно подавать основное блюдо, госпожа.

От этих небрежных слов все отошло на второй план, даже мое замужество. Мама мгновенно побелела. Если вообще можно было побелеть еще сильнее. Я прекрасно понимала, что она подала все, что могла подать. Блюд больше нет. И если этот жирный боров не наелся тем, что было подано…

Это было крахом. У меня даже свело живот от ужаса. Бедная мамочка! Я боялась даже представить, что она чувствовала сейчас. Этот имперский чужак позорил ее, как хозяйку. Он сожрал половину стола — неужели ему мало? Ситуация была невозможной. Немыслимой. Повисла удушающая тишина, в которой раздавалось лишь шумное дыхание Мателлина. Еще мгновение — и маме придется признаться, что подать больше нечего.

Я коснулась пальцами ключиц, потирая. Шумно задышала, так, чтобы все обратили внимание, будто мне не хватало воздуха. Когда, наконец, я поймала на себе настороженные взгляды, закатила глаза и рухнула с высоты своего роста прямо на пол, изображая обморок. Ощутимо приложилась затылком о камень, но сейчас это было неважно. Я замерла, не шевелясь, размякла. Лишь слушала.

Вскрикнула мама, раздались торопливые шаги. Меня приподнимали, вероятно, отец. Мягкие пальцы осторожно пошлепывали по щекам. Мама.

— Сейя, доченька! Очнись!

Я не отзывалась. Нужно было тянуть время, чтобы обед перестал иметь значение. Чтобы у Мателлина пропал аппетит. К счастью, мама поняла мою уловку. Я заметила это по тончайшему изменению окраски голоса. В нем сквозила благодарность и такая необыкновенная нежность, которая может звучать только в материнском голосе.

Кажется, она успокоилась, поднялась.

— Ваша светлость, прошу простить нас за испорченный обед.

— Она больна? Ваша дочь?

Прозвучало с таким пренебрежением, что я закусила губу. К счастью, Мателлин не видел моего лица. Но хотелось тут же вскочить, ответить что-то ядовитое. Мама была гораздо деликатнее:

— Сейя совершенно здорова, ваша светлость. Вы должны извинить нашу дочь. Она слишком взволнована. Мы в первый раз принимаем такого высокого гостя. И… такие новости…

Но я зацепилась за эти слова. Может, если имперец сочтет меня больной, это освободит от каких бы то ни было обязательств? Кому нужна больна жена? Но отец прекрасно понимал, что я притворяюсь, и я боялась даже помыслить, что может меня ожидать, если что-то пойдет не так.

Мателлин не унимался:

— Что заключает ваш врач о ее здоровье? Где он? Почему до сих пор не позвали?

Я чувствовала, как напрягся отец. Его пальцы сдавили мою руку.

— В нашем доме нет врача, ваша светлость. К счастью, мы не нуждаемся в его услугах. В случае редкой необходимости я посылаю за врачом в город.

Повисла пауза. Имперец шумно втянул воздух:

 — Я вызову судового медика, господин Орма. Вашу дочь нужно осмотреть.

Только этого не хватало! Я сделала вид, будто только что очнулась:

— Благодарю за заботу, ваша светлость, но мне уже лучше. —