Я – легенда (сборник) - Ричард Матесон

Он пнул дверь, она распахнулась, ударилась с глухим звоном о мраморный постамент, на котором стоял запечатанный гроб.

Напряжение ослабло; Невилл перевел дух. Гроб на месте, нетронут.

Перешагнув через порог, Невилл увидел в углу склепа какого-то мужчину. Тот лежал на холодном полу, свернувшись калачиком.

С яростным воплем Роберт Невилл подскочил к лежащему, сгреб его за лацканы пиджака. Потащил волоком по полу, вышвырнул на траву. Мужчина перекатился на спину, обратив белое лицо к солнцу.

Роберт Невилл вернулся в склеп. Его грудь ходила ходуном. Он закрыл глаза и замер, положив руки на крышку гроба.

«Я здесь, – произнес он про себя. – Я вернулся. Не забывай меня».

Он выбросил цветы, принесенные в прошлый раз, вымел листья, залетевшие через открытую дверь.

Потом присел у гроба, прижавшись лбом к его холодному металлическому боку.

Тишина обняла его своими прохладными, ласковыми руками.

«Вот сейчас бы и умереть, – подумал он, – спокойно, тихо, без трепета, без крика. Если бы я мог быть с ней. Если бы я только мог поверить, что буду с ней!»

Его пальцы медленно напряглись, голова упала на грудь.

«Вирджиния. Забери меня к себе».

Слеза, прозрачная слеза, скатилась по его неподвижной руке…

Невилл не знал, сколько просидел там. Однако через какое-то время даже самое глубокое горе начинает тускнеть, лезвие острого, как скальпель, отчаяния – притупляться.

«Тот, кто занимается самобичеванием, со временем привыкает даже к ударам бича – подумал он. – Это-то и плохо».

Роберт Невилл выпрямился, встал.

«Я еще жив, – напомнил он себе. – Сердце бессмысленно стучит, кровь без толку бежит по венам, все кости, мускулы и ткани живут и работают без всякой цели».

Еще минуту он простоял, глядя на гроб, потом со вздохом повернулся и вышел, осторожно прикрыв за собой дверь – словно скрип мог разбудить Вирджинию.

Про мужчину он совсем позабыл. И теперь, чуть не споткнувшись о него, отскочил в сторону, придушенно выругавшись.

Потом резко обернулся.

Что такое? Он недоверчиво оглядел вампира. Тот был мертв; по-настоящему мертв. Но как это могло случиться? Метаморфоза произошла очень быстро, но теперь мужчина выглядел и вонял так, словно умер несколько недель назад.

В голове Невилла все забурлило от нежданной радости. Вампира что-то убило; что-то зверски эффективное. Сердце в целости и сохранности, чеснока здесь нет, и все же…

Разгадка пришла сама собой. Разумеется… Дневной свет!

Невилла как громом ударило. Верх идиотизма – пять месяцев знать, что днем они не выходят на улицу, и ни разу – НИ РАЗУ – не задуматься почему! Он даже прикрыл глаза от стыда.

Солнечные лучи; инфракрасное и ультрафиолетовое излучение. Должно быть, дело в этом. Но почему? Черт побери, почему он ничего не знает о воздействии солнечного света на организм человека?

И другой вопрос. Этот мужчина был одним из настоящих вампиров – живым трупом. Будет ли солнечный свет оказывать то же действие на еще не умерших вампиров?

Впервые за много месяцев чувствуя радостное возбуждение, Невилл бегом помчался к фургону.

Захлопнув дверцу, он спросил себя, не следует ли убрать покойника. Может, труп привлечет других и они завладеют склепом? Нет, они в любом случае не подойдут к гробу – он запечатан чесноком. Кроме того, теперь мужчина мертв по-настоящему, его кровь – кровь мертвеца, и…

Логическая цепь снова оборвалась – он наткнулся еще на один вывод. Должно быть, солнечный свет что-то делает с их кровью!

Тогда получается, что все связанное с ними имеет какое-то отношение к крови?! Чеснок, крест, зеркало, колья, дневной свет, земля – некоторые из них спят в могильных ямах. Он не понимал, какая между всем этим связь, но все же…

Придется очень много прочесть, провести множество исследований. Возможно, такие занятия его излечат. Он давно планировал за это взяться, но в последнее время, казалось, напрочь выбросил все проекты из головы. А сейчас новая идея возродила в нем тягу к знаниям.

Невилл завел машину и понесся по улице. Свернул в жилые кварталы. Затормозил перед первым попавшимся домом.

Вбежал в ворота, подскочил к двери, но она была заперта и никак не поддавалась. Подвывая от нетерпения, он помчался к соседнему дому. Не заперто. Пробежал через затемненную гостиную к покрытой ковром лестнице, взбежал наверх, перемахивая через две ступеньки зараз.

В спальне он обнаружил женщину. Без колебаний сорвал с нее одеяло и схватил ее за руки. Ударившись об пол, она замычала. И продолжала тихо стонать все время, пока он волок ее по коридору и вниз по лестнице.

Когда он втащил женщину в гостиную, она зашевелилась.

Ее пальцы сомкнулись вокруг его запястий, тело стало извиваться и биться на ковре. Глаза были по-прежнему закрыты, но она хрипела и бормотала, пытаясь вырваться. Темные ногти вонзились в кожу Невилла. Он с воплем высвободился и дальше волок ее за волосы. Обычно Невилл испытывал угрызения совести от осознания, что эти люди, невзирая на постигшее их непонятное бедствие, – такие же, как и он сам. Но сейчас, охваченный неистовством экспериментатора, он не мог думать ни о чем постороннем.

Однако у него мороз пошел по коже от придушенного крика ужаса, вырвавшегося у женщины, когда он швырнул ее на тротуар.

Она беспомощно корчилась на мостовой, то сжимая, то разжимая кулаки, закусив губы. Роберт Невилл напряженно наблюдал за ней.

Его кадык дернулся. Нелегко было долго удерживать в себе такую бессердечную жестокость. Глядя на женщину, он кусал губы.

«Ну да, она страдает, – возражал он сам себе, – но она – одна из этих, она охотно меня прикончит, если подвернется случай. Иной точки зрения быть не может».

Стиснув зубы, он стоял и наблюдал за ее агонией.

Через несколько минут она перестала шевелиться, перестала бормотать, а ее руки медленно разжались, растопырив пальцы, как белые лепестки. Цветы на асфальте. Роберт Невилл нагнулся и нащупал сердце. Не бьется. Тело уже остывало.

Он выпрямился, неуверенно улыбаясь. Значит, идея верна. Ему больше не нужны колья. Наконец-то он нашел приемлемый способ.

Но тут же затаил дыхание. Откуда ему знать, мертва ли она на самом деле? Как это определишь до заката?

Эта мысль вызвала новый приступ раздражения. Почему каждый новый вопрос отравляет все удовольствие от ответов на предыдущие?

Он размышлял над этим, сидя в кабине и прихлебывая из банки томатный сок. Банку он взял в супермаркете, у которого припарковался.

Как узнать доподлинно? Нельзя же торчать здесь, рядом с женщиной, до заката.

«Отвези ее к себе домой, дурачина».

Невилл снова прикрыл глаза, тело сотрясла волна гнева. Сегодня он, как нарочно, упускал из виду все самоочевидные решения. Теперь придется возвращаться к черту на кулички и искать ее, а он даже не был уверен, что запомнил адрес дома.

Он завел мотор и выехал с автостоянки, покосившись на часы. Три часа дня. Вполне хватает времени, чтобы вернуться раньше, чем они появятся. Он нажал на газ, фургон разогнался…

За полчаса отыскал нужный дом. Женщина все еще лежала на тротуаре, в прежней позе. Натянув перчатки, Невилл откинул заднюю дверцу фургона и шагнул к женщине. Взгляд задержался на ее фигуре.

«Нет, не надо об этом думать, ради бога».

Он втащил труп в фургон. Закрыл дверцу, снял перчатки. Вынул часы, глянул на них. Три часа. Времени еще навалом…

Он бешено стиснул часы, приложил к уху. Сердце в груди екнуло.

Часы стояли.

5

Трясущейся рукой Невилл повернул ключ зажигания. Пальцы судорожно сжали руль. Он с трудом развернулся и помчался обратно в Гардену.

Какого же дурака он свалял! Дорога до кладбища заняла по крайней мере час. В склепе он просидел, видимо, несколько часов. Потом возился с женщиной. Пока съездил в супермаркет, пока пил томатный сок, пока возвращался за вампиркой…

Сколько времени прошло?

Идиот! Невилл вообразил, как они уже поджидают у его дома, и по венам потек ледяной ужас. О боже, он ведь оставил гараж открытым! Бензин, запчасти – и ГЕНЕРАТОР!

Подавив глухой стон, он выжал педаль газа до упора, и маленький фургон рванулся вперед. Стрелка спидометра, дрогнув, решительно скакнула за отметку шестидесяти пяти миль… Семьдесят… уже семьдесят пять. Что делать, если они уже ждут? Как тогда попасть к себе домой?

Невилл принуждал себя сохранять спокойствие.

«Нельзя сейчас терять голову; держись. Ты попадешь домой. Не волнуйся, попадешь», – говорил он себе. Но не мог придумать ни одного способа.

Он нервно поскреб затылок.

«Ну что ж, прекрасно, лучше некуда, – буркнул голос разума. – Ты столько корпел, чтобы обеспечить свое существование, а потом – бац! – однажды просто не успел домой вовремя».

«Заткнись, разум!» – рявкнул он.

Но Роберт Невилл действительно был готов сам себя пришибить за то, что вчера позабыл завести часы.

«Не утруждайся, – задумчиво обронил рассудок, – они охотно помогут тебе уйти из жизни».