Призрак шимпанзе - Фредерик Браун

Фредерик Браун

Призрак шимпанзе

Человек-оркестр

Два писателя… сумели блестяще соединить сайенс-фикшн1 с темами детектива — Фредерик Браун и Айзек Азимов, чье творчество привлекло столь пристальное внимание по обе стороны океана.

Талант, как заметил один из писателей, — качество весьма неуловимое, летучее и изменчивое. Его нельзя проверить алгеброй, разве что трудом — окончательным результатом творчества. В применении к Фредерику Брауну вывод может быть только однозначным: талант состоялся, причем на редкость щедрый, острый и привлекательный. И, право, не грешно позавидовать писателю, о котором критики говорят, что он в равной степени способен взять на абордаж «любой вид жанра — будь то детектив, фантастика, рассказ ужасов или полная юмора новелла, — и все это с одинаковой виртуозностью» (Ж. Стернберг).

Неудивителен поэтому разброс во мнениях критиков, на какую литературную полочку поставить этого автора, к какой «школе» или «команде» его причислить? Читаем: «Создал много полицейских романов, проявив в этой области отменный вкус и мастерское владение материалом», перенеся эти качества затем и на SF; «известный американский писатель-фантаст, работавший также в жанре детектива»; имя Ф. Брауна (наряду с А. Азимовым, Р. Брэдбери, К. Саймаком и др.) включают в список наиболее «почитаемых фантастов мира»; «юморист № 1 в SF и один из самых парадоксальных писателей» (А. Доремье), «по праву считается одним из лидеров сатирической и юмористической фантастики». И даже еще более удивительная констатация: с легкостью «квалифицировав» целую плеяду отменных фантастов, составитель одной из западных антологий, дойдя до Ф. Брауна, деловито оставляет его в числе «нерасфасованных», ограничиваясь фразой: «Ну, в данном случае — все ясно!»

Если так, то с одним, но существенным, дополнением: он совершенно неповторим художественной манерой письма. Отлично владея формой романа, Ф. Браун тем не менее по праву обрел славу в SF и в так называемых «short story», то есть в ультракоротком рассказе на две — три странички журнала — с «убойной» концовкой в смысле ее неожиданности. «В этой области он утвердился как неоспоримый мэтр, наделенный определенной гениальностью — в поразительном взвинчивании действия, резкой концовке, колком диалоге и вырисовке деталей, о которых никто и не догадывался. Время, параллельные миры, монстры, роботы, машины — никакой штамп SF его не пугает: он напорист, никогда не теряет ни чувства юмора, ни ясности ума, ему всегда блестяще удается выпутаться из всех ситуаций, да еще начинить текст какими-то только ему одному свойственными находками» (Ж. Стернберг). Его стиль — это чудесный сплав парадокса, сатиры и взрывного финала.

Разумеется, к таким выдающимся по содержанию и форме результатам в творчестве Ф. Браун пришел далеко не сразу. Он много лет проработал репортером в «Милуоки джорнал» и только в сорок один год (по всем психологическим стандартам — верх жизненной зрелости!) решился заняться литературным трудом профессионально. Он успел оставить после себя более тридцати книг (последняя — «Утраченный парадокс» — вышла в свет через год после его кончины, последовавшей в 1972 году). Ф. Браун — лауреат премии имени Э. По.

Не будем «сыпать соль на раны» спецам в области мировой фантастики, но о его нынешнем месте говорит хотя бы только один, совсем небольшой штрих. Ведущее парижское издательство, специализировавшееся на SF-тематике, анонсировало в своем каталоге на 1993 год сразу пять книг Ф. Брауна. Более того, оно же составило «идеальную библиотеку» по мировой SF для взрослых из тридцати названий, причем в первую десятку вошел публикуемый в антологии роман «Марсиане, убирайтесь восвояси!». Остальная «великолепная четверка» вошла в библиотеку, рекомендованную издательством для юношества (в сборнике эти произведения представлены одним романом и отдельными новеллами из двух других сборников).

Каково же кредо Ф. Брауна в жанре, одним из блестящих представителей которого он, неоспоримо, является? Пусть простят нас читатели за некоторые длинноты, но, видимо, лучше всего будет предоставить слово в этом вопросе самому автору выдержками из одной из его миниатюр.

Ф. Браун искренне полагает, что навыдумывать можно все, что угодно: богов, ангелов, демонов, колдунов, единорогов, звездолеты и тому подобное. И все же. «Есть ли что-нибудь такое, что сфантазировать трудно?» — вопрошает он. И отвечает: «Подумайте о крохотном сгустке материи, частью которого являетесь и вы, сознающий свое бытие, размышляющий, а следовательно, понимающий, что он — реальность, способная изрядно… вздрючить (этот комок материи), усыпить его, одарить любовью и покорить. Теперь представьте себе Вселенную какую хотите: конечную или беспредельную, состоящую из миллиарда миллиардов миллиардов солнц. Теперь вообразите себе некий не очень чистенький шарик, который как угорелый носится вокруг одного из этих солнц. И наконец, дорисуйте самого себя, возвышающегося на этом комочке грязи, стремительно мчащимся вместе с ним куда-то в Пространство и Время ради неведомой цели. Вообразим-ка это!!»

А вот ответы Ф. Брауна на вопрос «Что же такое SF?», приводимые в одной из западных антологий. «Это, — отвечает он, — граница между разумом и человеческим воображением. Любое времяпрепровождение еще неоформившихся подростков. Форма будущего. Судьба кометы, сорвавшейся с орбиты и плутающей среди звезд. Зачастую ассоциируется с эксцентричными обложками, на которых полуобнаженных девиц умыкают монстры. Предсказания фантазии, основанные на логических открытиях. Сам Жюль Верн, описывающий в вызывающем сегодня улыбку «20000 лье под водой» устройство, настолько непрактичное, что его нельзя даже сравнить с самым примитивным космическим кораблем. Но SF — это и история об одном фантасте, которого донимало ФБР за год до взрыва атомной бомбы в Хиросиме, поскольку он так описал ее в одном из своих рассказов, что, казалось, должен был знать (хотя на самом деле и понятия не имел) некоторые очень даже секретные по тем временам документы. SF — это форма изложения мыслей, способствующая всяким разглагольствованиям. Это значит: повернуться лицом к звездам, разведать, что это за мир, — вот он, у тебя в руках, — а затем упустить его. SF — это и есть все вышеназванное, но может им и не быть, обратившись в нечто совсем простенькое. Это — кошмар и мечта одновременно. А разве не для этого и не в этом мы и живем? Так что же: кошмар или мечта?»