Лю Ху-лань - Лян Син

За деревней девушки встретились. Вот была радость! Весело болтая, они быстро зашагали по направлению к Гуаньцзябао. Но вдруг на полдороге они услыхали крик. Кто-то их звал. Лю Ху-лань прислушалась. Беда! Это за ней… «Что делать? Куда спрятаться?» — заметалась она. Но когда человек приблизился, у Лю Ху-лань отлегло от сердца. Это был дядя Чэнь Бао-лань. Девушку взволновала участь подруги.

Запыхавшийся дядя Чэнь сразу же затопал ногами и громко закричал:

— Твой отец болен, он не в силах даже подняться с кана, а ты убежала из дому! Сейчас же марш домой!

Чэнь Бао-лань, разумеется, возвращаться отказалась. Она спорила с дядей так же, как на ее месте спорили бы тысячи других девушек и юношей. А дядя, как все старики, терпеливо уговаривал ее. Он выбирал самые трогательные слова, пытаясь ее разжалобить:

— Твой отец при смерти! Узнав, что ты ушла из дому, он так убивался…

Глаза Чэнь Бао-лань наполнились слезами. «Бедный папа!» — подумала она и заплакала. Точно так поступили бы на ее месте тысячи других девушек и юношей. Но вернуться она все же отказалась. Тогда всплакнул дядя:

— Такие-то дела… Знаешь что? Вернись, а когда отец выздоровеет, можешь отправляться. Но сейчас вернись!

Он упрямо повторял эти слова бедной девушке, и та заплакала навзрыд. Опечаленная, даже не взглянув на подруг, она повернула обратно. Увы! Первый шаг был сделан. А дядя знал, что труден только первый шаг. Сопровождаемая дядей, Чэнь Бао-лань медленно тронулась в обратный путь… Два шага, три, четыре, пять шагов…

Увы! Таких слабых людей, как Чэнь Бао-лань, пытавшихся убежать из дому, чтобы включиться в революционную борьбу, бесцеремонно возвращали обратно, несмотря на их возмущение и протесты. Они плакали, укоряли себя, но в конце концов сдавались. Вернувшись домой, Чэнь Бао-лань больше не пыталась принять участие в освободительной борьбе. И великая эпоха прошла мимо нее.

Лю Ху-лань с грустью следила за удаляющейся Чэнь Бао-лань. Глаза ее увлажнились. Но время не ждало, и три подруги быстро зашагали по дороге в Гуаньцзябао. Шли молча, лишь изредка обмениваясь короткими фразами. Вначале им казалось, что пройти восемь ли совсем нетрудно, но теперь они почувствовали, как длинна дорога.

Лю Ху-лань то и дело оглядывалась. За подругой она больше не следила, ее беспокоило другое: что, если отец догонит ее и заставит вернуться? Теперь лишь у нее одной была причина для волнения. Она начинала понимать, что убежать тайком из своего маленького дворика и благополучно выскользнуть из деревни вовсе не значило отрешиться от семьи, забыть ее заботы. Не значило это также, что путь в революцию для тебя открыт. Впереди много трудностей, препятствий, и преодолеть их сможет лишь тот, у кого хватит сил.

Подруги наивно гадали: отпустят через два дня Чэнь Бао-лань на учебу или не отпустят? Девушки повеселели. Интересно, чему их будут учить на курсах? Они даже не подозревали, что сегодня успешно выдержали свой первый экзамен, а вот Чэнь Бао-лань провалилась.

… Со времени ухода Лю Ху-лань из дому прошло много часов, но девушка все не возвращалась. И вдобавок по деревне разнеслась весть о четырех подругах, ушедших на курсы. Услыхав об этом, шестидесятилетняя бабушка Лю Ху-лань очень расстроилась и заковыляла по улице в поисках девочки.

После рождения Лю Ху-лань мать ее тяжело заболела и не могла возиться с девочкой. Все заботы легли на плечи бабушки. У нее было два сына, а дочерей не было, и она полюбила Лю Ху-лань, как дочь. Все эти годы Лю Ху-лань служила бабушкиным посохом, а с посохом расстаться нелегко! Взлезть на кан, найти какую-нибудь вещь на полу, вдеть нитку в иголку — бабушка всегда звала внучку, и та моментально прибегала… Кто мог подумать, что Лю Ху-лань вдруг расправит крылья и улетит… А разве она не любила бабушку? Даже потихоньку плакала, когда бабушка болела. И вдруг такая бессердечность!

Долго бродила бабушка по деревне, и все напрасно. Вернувшись домой, она села и заплакала. С укором глядя на сына и невестку, она сказала:

— Разве могли вы не знать, куда она ушла? Вы все меня обманули!

Но в действительности мать и отец сами встревожились не на шутку. Спокойствие и тишина маленького дворика были нарушены. Бабушка даже не стала есть, а вслед за ней и все домашние не прикоснулись к палочкам для еды. Выбранив сына и невестку, бабушка принялась за Лю Ху-лань:

— Растила ее, уму-разуму учила… Так-то она послушалась меня! Погоди, пусть вернется, уж я ей покажу!

От соседей мать узнала, где находятся курсы, и сказала бабушке.

Бабушка тотчас же поднялась:

— Пойду приведу ее!

С трудом ее уговорили дождаться утра. В эту ночь она не сомкнула глаз, слезы беспрестанно текли по лицу. Как только рассвело, сын взял одноколесную тележку и повез бабушку в Гуаньцзябао.

Случай с Чэнь Бао-лань послужил для Лю Ху-лань хорошим уроком. Как только она услыхала о приезде бабушки, она сразу же спряталась и ни за что не хотела показываться.

Товарищ Люй Сюе-мэй приняла почтенную гостью и отца Лю Ху-лань очень радушно. Поговорили о погоде, о том о сем, заварили чай для почтенной старухи и стали хлопотать насчет еды. Но бабушка приняла все это без особой радости.

— Где моя Ху-лань? Я хочу взять ее домой. Душа у меня изболелась, кусок в горле застревает, а вы кушать приглашаете… Где она?

Бабушка съела полчашки риса и положила палочки. Люй Сюе-мэй стала ее уговаривать:

— Не нужно волноваться. Через несколько недель окончатся занятия, и Лю Ху-лань вернется в деревню.

Но бабушка и слушать ее не желала. Ей было ясно одно: девчонка ни за что не изменит своего решения. Ничего не поделаешь, придется возвращаться без нее. На обратном пути слезы снова подступили к горлу, и бабушка заплакала.

Лю Ху-лань вышла, как только уехала бабушка. «Пронесло!» — с облегчением вздохнула она. Девушка знала: впереди много трудностей и преодолеть их сможет лишь тот, у кого хватит сил.

Лю Ху-лань написала домой письмо. Учеба продлится всего несколько недель, пусть о ней не беспокоятся. А ушла она, ничего не сказав, потому, что дома все были против ее учебы, она же во что бы то ни стало хочет участвовать в революционной борьбе.

Прошло несколько дней. Гнев бабушки постепенно стихал. Вспоминая внучку, она печально вздыхала:

— Я больше не хочу о ней говорить. Она меня не послушалась. — Гнев будто вспыхивал с новой силой: — Ушла? Хорошо! Пусть теперь домой не возвращается!

Но, сделав паузу и увидав, что все молчат, бабушка начинала что-то бормотать под нос, затем нащупывала под циновкой письмо Лю Ху-лань, в котором она писала о скором возвращении, и заставляла невестку по нескольку раз перечитывать его, а сама по пальцам считала оставшиеся дни.