Барьер трёх минут - Яан Раннап

Дальше Вилле не думал. Он просто бросал и бросал мяч до тех пор, пока в зал не заглядывал Михкель и не говорил, что на сегодня пора кончать с уборкой.

Это была шутка Михкеля. Он давно уже разгадал истинные намерения Вилле. Пожилой сторож, которому до сих пор было всё равно, что происходит в спортзале, неожиданно стал проявлять удивительный интерес к занятиям мальчишки. Иногда старик слегка приоткрывал дверь и глядел, чем занимается мальчик. А иногда вместе со своим стулом перебирался через порог зала.

По правде говоря, Михкель даже ждал прихода мальчика. Настойчивостью и последовательностью Вилле напоминал старику его пропавшего в войну сына, а в сурово сведённых бровях Михкель, казалось, узнаёт черты лица своего мальчика. И однажды он поймал себя на том, что чуть не назвал этого худого с выпирающими угловатыми плечами мальчишку Хельмутом.

Вилле всего этого не знал. Ему хватало своих забот. Вернувшись из школы домой, он должен был протопить печь. В его обязанности входило ещё наколоть дров для плиты. Затем нужно было учить уроки и, само собой разумеется, следить за окнами зала. Ведь старик Михкель не явится сообщить ему, если зал окажется свободным.

Но однажды Михкель всё же пришёл. Причиной тому был телефонный звонок Тамбика. Тренер назначил команде врачебный осмотр, но не смог обзвонить всех игроков, и Михкель должен был отсылать тех, кто придёт на тренировку, в поликлинику.

— Теперь зал будет свободен несколько часов, — радостно сообщил Михкель. — Сможешь заняться своей уборкой.

Но старик ошибся. Трое игроков сборной не повернули от двери спортзала — они уже побывали на осмотре. Они остались в зале и играли в «двадцать одно». И позвали Вилле тоже принять участие в игре.

Баскетбольная игра в «очко» не имеет ничего общего с одноимённой картёжной игрой — это просто соревнование на точность бросков. Попадание с точки штрафного броска даёт одно очко, из угла площадки — три, пять очков можно получить за точный бросок из-за линии защиты, а за попадание со средней линии можно заработать целых десять очков.

Нельзя сказать, чтобы Вилле оказался опасным соперником для взрослых игроков. Конечно же нет. Но всё же он остался доволен. Он думал о другом. Ведь в такую игру он может играть и один!

Когда трём взрослым баскетболистам надоело играть и они ушли из зала, Вилле остался. С таинственной, почти торжествующей улыбкой на лице он повёл мяч на середину площадки. Сейчас это словно была узкая, посыпанная песком, спортплощадка, оборудованная домоуправлением в глубине между домами, где раньше обычно сушилось бельё. Вместо колонн, поддерживающих балкон, Вилле видел чахлые каштаны. А между ними мелькали красные майки «Викингов».

— Выходи, Луакас! — звал Вилле. — Выходи, Карла-Часовщик! Не уклоняйтесь! Выставляйте свой вышесредний рост!

Пустой зал отзывался эхом, и в этом гуле можно было расслышать, что Луакас и Карла-Часовщик не испугались. И капитан «Викингов» и их новый защитник приняли его вызов. И поскольку от жадности оба сразу же погнались за десятью очками, они, конечно же, промазали.

— Вот так-то, синьоры! — сказал Вилле насмешливо. — Вот так-то, лорд Лууд и дон Карлос! Большой кусок рот дерёт. Высокий рост ещё не делает баскетболистом. Я, например, начну с малого.

И подойдя поближе к щиту, он точно забросил дважды по пять очков.

С тех пор Виллем Туви частенько играл с воображаемыми противниками. Так час-другой бросков по корзине проходили гораздо веселее. К лёгким победам он больше не стремился. Противники, которых он звал спуститься с сумрачного угла балкона, бросали почти так же хорошо, как и он. И с ними было непросто, буквально сумасшедшая нервотрёпка.

Однажды, когда Вилле опять вот так вызвал померяться силой сына часовщика, призванного повысить средний рост команды «Викингов», ему вдруг ответил настоящий живой голос:

— Говорил, не говорил тут с кем-то? — послышалось из угла. И тренер Тамбик, непривычный, чужой и странный в пиджаке и брюках, закрыл за собой дверь спортзала.

От волнения и страха мальчик покраснел. Ему казалось, что его поймали на месте преступления.

— Ни с кем я не говорил. Я... просто... пришёл убирать вместо матери.

— Пришёл, не пришёл, убирать, не убирать, — повторил тренер и уселся на низкую гимнастическую скамейку у стены зала. — А теперь бросаешь мяч? Бросай, бросай!

Выражение лица у него при этом было такое, какое всегда бывает у людей, которые говорят одно, а думают в это время совсем о другом. Час назад тренеру Тамбику пришлось выслушать горькие упрёки. Во время недавних соревнований городская сборная всё-таки забыла, что от неё зависит честь города. А может быть, она просто была подготовлена гораздо слабее, чем первая тройка участников соревнования на кубок.

«Кто может сказать, почему иногда поражение как бы заранее предрешено?» — размышлял про себя тренер Тамбик. И вдруг почувствовал желание сложить с себя обязанности тренера и перейти на такую работу, в которой успех и благополучие не зависят от столь неопределённых, неуправляемых факторов, как процент попаданий «крюком» центрового Рооба или настроение председателя спортобщества. В спортзал он забрёл, чтобы обдумать планы на дальнейшее.

Но тут оказался этот мальчишка. Невысокий, с прямыми угловатыми плечами, светлыми торчащими в стороны вихрами.

— Хочешь, значит, стать баскетболистом? Хочешь, не хочешь стать? — спросил тренер Тамбик и отбросил подкатившийся к нему мяч обратно на середину зала.

— Хочу, — сказал Вилле. Уж во всяком случае он не тот, кто опустит глаза. Выпятив острый подбородок, мальчик стоял под корзиной. И только левая нога его беспрерывно подрагивала, свидетельствуя о волнении, которое овладело им.

— Н-да, — тренер провёл ладонью по лицу, словно ему потребовалось что-то смахнуть оттуда. — Рост у тебя маловат, маловат, маловат. Почему не хочешь стать гимнастом? В гимнастике маленький рост — преимущество.

Вилле не знал, почему он не хочет стать гимнастом. Просто не хотел — и всё.

— А вдруг подумаешь, не подумаешь о беге на длинные дистанции? Стайеры в основном невысокого роста. Почему не думаешь стать бегуном-стайером?

Вилле не знал и того, почему он не думает о беге на длинные дистанции. Да, пожалуй, именно потому, что всё время думает о баскетболе.

— Мал, слишком мал, — повторил тренер Тамбик, качая головой. — И вряд ли ты когда-нибудь станешь высоким.

В иной день Тамбик так не сказал бы. У тренеров, как и у врачей, своя профессиональная этика. И подобные слова с ней не вяжутся. Но сегодня с Тамбиком говорили в высшей степени откровенно, даже резко, и он не видел сейчас причин, почему нужно говорить с этим мальчишкой иначе.

Вилле поджал губы.

— Бывают и невысокие баскетболисты.

Уже по одному только выражению его лица было видно, что слова тренера мальчик как бы стряхнул с себя, словно дождевые капли.

— Есть, есть, конечно. Посредственные. А хороших мало. Очень мало. И почти все они незаурядные личности. Разве ты незаурядный, заурядный?

Вилле не ответил. Он не понял, всерьёз ли был задан вопрос. А главное — не знал, что понимает тренер под словами «незаурядная личность». Вместо ответа он медленно поднял мяч на уровень глаз. Чаух! — прошуршала сетка, когда мяч влетел в корзину.

— Да-даа, да-даа, — произнёс, тренер Тамбик, словно разговаривал сам с собой. — Ты хочешь быть незаурядным. Думаешь, я не замечал, как ты тут вертишься и подсматриваешь. Как мышонок. Но есть от этого польза, нет пользы?

Вилле и теперь ничего не ответил. Он заставил говорить мяч. Чаух! — снова зашуршала сетка корзины.

— Думаешь, в пылу игры так же легко, не легко бросать, — спросил тренер. — Чаух! — и два очка, чаух! — и опять два очка? — Он и это сказал как бы про себя, но в его голосе уже не было горечи. И Вилле уловил это.

— Если буду каждый день тренироваться... час или два... начнёт получаться.

— Начнёт, не начнёт. А если не начнёт? — Тамбик заинтересованно поднял голову.

— Буду тренироваться больше. Хоть полдня.

— Хоть полдня, — эхом повторил тренер. И улыбнулся неожиданно даже для самого себя. Он не мог понять, откуда вдруг такой подъём настроения. А может, это ему передался оптимизм мальчишки? Или какая-то невидимая рука вышибла из головы дневные неприятности?

— Хоть полдня, — пробормотал тренер Тамбик ещё раз и принялся стаскивать пиджак.

В этот день ученик седьмого класса Виллем Туви впервые тренировался по-настоящему. И впервые случилось с тренером городской сборной такое: опыт долгих лет своей работы он передавал одному-единственному баскетболисту, к тому же почти ребёнку. Тамбик разделся, снял туфли и долго бегал в носках из одного конца зала в другой, и чем сильнее потел его загривок, тем лучше становилось его настроение.