Русские истории - Андрей Расторгуев

Спасая утопающих, император простудился и скончался от обострения хронической болезни…

Не с утра нанесли верховые ветра —видел сам в ипостаси телесной:есть на Севере церковь Святого Петрау податливой топи Железной,где зимою студёною ей вопреки,как прихватит болото морозом,для завода копали руду мужикии к печам отвозили обозом,где из ныне живущих и не центровойповестит проездному народу,как разбитый хворобою мастеровойобнаружил целебную воду.

Той далёкой порою любой минералновонайденный шёл на примету.Но царю объявил о воде генерал —генералу и слава за это:коль окажешься прост —не подымешься в рост,будь гвардеец лихой или медник…

А потом приезжал от двора Блюментрост —без единой минуты лейб-медик.По-немецки – не веря чужим словесамоб испытанных свойствах полезных,осадил, перемерил, попробовал сами проверил на людях болезных.И в дотошном смотру по людскому нутру,как дошёл по цепочке до точки,порешил, что годится водица Петруполоскать повреждённые почки.Стало быть, императору с этой порынет нужды кочевать по Европе…И вовсю застучали тогда топорыу Железной податливой топи.

– В душу, гриву или хвостхоть официально я…Ах, треклятый Блюментрост,воды марциальныя!Что за пагубная дичьв теле государевом?Можно мясо или дичьжаревом и варевом,прочего со слов нельзякислых щей учёного —печёного, копчёного,перчёного, мочёного,морёного, медвежьего,солёного и свежего —не режь его, не ешь его…Бог ведает, чего ещё —ни ягоды, ни овоща,ни редьки, ни груздя…

Разобраться, наверно, теперь не судьбав запылённых веками покровах,кто курортную жизнь проклинал про себяиз былых царедворцев петровых,но зашедший с дороги в церковную сеньв разговоре легко согласится:у резных ангелочков не то, что мигрень —откровенно опухшие лица.Тот захожий и сам нахлебался водыминеральной по самые уши,но порой во спасение плоти трудысберегают и тёплые души.Если тело твоё отнесли на погост,чем явиться частице нетленной?..

А из нынешних глядя времён, Блюментростбыл, наверное, лекарь отменный —не его неуменье виной и ценой,что болячка царя загубилаи вода из болота волне ледяной,хоть железная, да уступила.Объявился бы снова у здешних лесин,подышал кислородом ещё бы,и, глядишь, заповедный его Монплезируцелел и в карельских чащобах.За столетия то не единый должокмы начтём за балтийской волною…

Всё летит на иконе трёхцветный флажоку Святого Петра за спиною.

Яблони Валаама

I

С ветхозаветного Адаматысячелетия храня,на мягких лапах Валаамалежит гранитная броня.Но человек не знает мерысвоих неимоверных сил —и устыдились маловеры,и камень заплодоносил.

В северорусские просторыдавно, как будто испокон,глядят израильские горыФавор, Сион и Елеон.Когда бессмысленно опасныйогонь пойдёт по головам —как Иерусалим запасныйволнам открытый Валаам.

Пока в неимоверной кашене потемнела высота,успей к молению о чашеу Гефсиманского скита,дыханием неплотояднымоткрыв на кончике веслав одной из валаамских яблоньпознание добра и зла…

II

Старуха с косою – пугалка,осада телесному лишь…Монаху надгробием – галька,окрашенный белым голыш.Чьё бренное тело почиет,земно поклониться кому?Мирская молва ни к чемуусопшему в ангельском чине…

Искателю истин подсказка,из дальних пришедшему мест:облупится белая краска,истлеет воздвигнутый крест —серебряный ли, золочёный…Все наши мирские следы —окатыш, волнами точёный,у ладожской серой воды.

А, может быть, в доброе времяна почву и он упадёткак яблони малое семя,что на Валааме растёт.

III

Норовистое Ладога-морепеременчиво, как времена.В Спасо-Преображенском соборе —именитых людей имена.Не былых родовых – нуворишей,на изломе страны наварившихто, что ныне на Божеский судна манер отступного несут…

Под смиренною сенью собораумеряется праведный гнев —да не станут плодами раздоранам плоды валаамских дерев.Я и сам не являю отвагустрадовать не во имя своё,уповая всерьёз на бумагуи на долготерпенье её,но и не укреплённый обетом,как бывало, в закатную тишьпо озёрной воде рикошетомне швырну валаамский голыш…

Левантийская лествица

I

Работа у автопилотанепыльна: знай себе рули…Живот большого самолёта —зал ожидания земли.Покуда в грудь аэродромуне упирается шасси,иному рому или брому,бортпроводница, принеси…Дай Бог и нам, равно Ионе,свиданье с небом отменитьи напряжённые ладониперед собой соединить,чтоб их настойчивые стычкипрославили накоротке:огнеопасные, как спички,мы целы в белом коробке…

II

Моря окраина,луч фонаря посреди.Медитерранеа —будто и впрямь на меди:позеленевшие ликиантичных боговсмотрятся в тусклые бликиночных берегов,плоских от бременитысячелетий и войск…

Местному временижизнь моя – масло и воск:каплей, на памятине отражаясь ничьей,канет во пламенисолнца, лампад и свечей…

Давняя, данная,манной меня не маня,обетованнаяэта земля не моя.Но на прощаниев очередную волнуМедитерранеамедную лепту метну.

III

Я – только ячея,зерно земного проса…Какая толчеяна виа Долороза!Искать нетленный следзачем, скажи на милость,где всё переменилосьза двадцать сотен лет?

За лавкою – лабаз,исполненный соблазна,и муэдзин намазвещает громогласно.За древние делане ведают позорасумятица базара,мечетей купола…

Высок и не багровнад головою полдень.Во храме вправду гроб,да вправду ли Господень?Не лжёт ли вещество,означившее обокцепочку остановокмучительных Его?

Что грудью уловлю,что вырастет в итоге?Чем жажду утолюна каменной дороге?..И снова путь Христа —на веру и во имя.Во Иерусалиметакая суета…

IV

Пахли миро и ветки мирта,но сказал ожидавший их:– Не ищите Его средь мертвых,а ищите среди живых…

Поэтическая омерта,звон оружий сторожевых:иногда поминают мёртвых,а живых – на три ножевых.

Но – афера или оферта —растворяется в дождевых:не ищите меня средь мертвых,а ищите среди живых…

V

Две статуи – от времени седые,а поглядел – и словно осиян:о, Господи – какие молодыеМария и апостол Иоанн!

Художество иное – дело вкуса,но истинное ломится под дых:выходит, что земного Иисусаистория – она про молодых…

Не потому ли, не увековеченв соблазну отвечающей плоти,всё больше молодых красивых женщинс годами я встречаю на пути?

Разбрасываю камни и плоды я,мне сердце распирает океан.Но, Боже мой – какие молодыеМария и апостол Иоанн…

VI

Эне, бене, рики, бос,прятки-перепрятушки…Сидит босенький Христосна руках у матушки.

Из объятия Её —тёплого, охранного —видит острое копьёда крыло архангела.

– Мама, мамочка – не лгу:вот, что будет далее…Потерялась на бегулевая сандалия…

Что сулится, может быть —бронью не оденешься.Выходи – тебе водить.От судьбы не денешься.

Но пока не отрешуна дорогу лютую,дай согрею, отдышуножку необутую…

VII

Ни эллина, ни иудея —литая словесная связь…Здоровая вроде идея,а всё-таки не прижилась.

Немногое сонную совестьбольнее берёт за живьё,чем эта еврейская повестьво всех вариантах её.

Но каждый крещёный народец,своё различая с небес,рисует глаза Богородицна собственный лад и разрез.

И русский душевнее верити молится: «Боже, прости…»во храме у моря Кинéретво имя двунадесяти.

Когда б, о несходстве радея,мы тем исчерпались дотла…Старинная вроде идея:ни эллина, ни иудея —а всё-таки не умерла.

VIII