Наперстянка - Грейс Аделин

Мысли о человеке, который обвинил ее отца, только усугубляли ситуацию. Никогда в жизни Блайт не видела мужчину с золотисто-каштановыми волосами и ослепительными, как солнце, глазами и кожей. Хотя едва ли это что-то значило, учитывая, что она болела почти целый год и не имела представления о нынешнем обществе.

У него были внешность и уверенность аристократа, но кем бы он ни был – принцем, герцогом или самим Богом, сошедшим с небес, чтобы покарать их всех, – этот мужчина оказался глупцом, раз посмел прийти в ее дом и обвинить ее отца. Девушка предполагала, что именно он мог быть убийцей, и намеревалась довести это до сведения всех, кто был готов слушать.

Только когда солнце взошло, Блайт заставила себя успокоиться и не шагать от стола к кровати и вернулась в гостиную, чтобы найти удобное кресло. Накануне она отказалась от помощи горничной, и ей пришлось хвататься за все части корсета, до которых могла дотянуться, чтобы вернуть возможность нормально дышать. В конце концов она упала на кушетку и закинула ноги на стол перед собой. Казалось, прошли часы, пока она бездумно смотрела в потолок, поэтому Блайт практически вскочила на ноги, когда в дверь постучали. Ее волосы, несомненно, растрепались, а легкие румяна на губах и щеках стерлись. Но она не потрудилась привести себя в порядок, потому что сейчас было важно только одно.

– Отец? – Девушка попыталась скрыть разочарование, когда на пороге появилась Элейн Бартли, ее камеристка.

– О нем пока ничего не слышно, мисс. – Элейн прошла в гостиную и мрачно нахмурилась, оценив состояние Блайт.

И хотя Блайт предпочла бы выслушать новости, она не смогла равнодушно смотреть на поднос с чаем и выпечкой, который Элейн поставила на стол.

– Я подумала, что вы, возможно, еще не спите. Как и мисс Фэрроу. И мистер Уорик. Завтрак будет готов через два часа, и я решила, что вы могли проголодаться, так как не сомкнули глаз.

Блайт была голодна. Очень. Но прежде, чем она успела налить себе чашку чая, Элейн добавила:

– Не желаете переодеться во что-нибудь более удобное? Не думаю, что бальное платье подходит для сна или завтрака.

Хотя между шторами уже проникал солнечный свет, Элейн подготовила ночную рубашку и помогла Блайт переодеться. Только оказавшись так близко, Блайт заметила, какие у женщины покрасневшие и прищуренные глаза. Элейн прижала руку ко лбу, нетвердо держась на ногах.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросила Блайт, на всякий случай немного задержав дыхание. Едва встав на ноги, она меньше всего хотела подхватить очередную болезнь.

Щеки Элейн вспыхнули.

– Время от времени, мисс, хотя думаю, все дело в амброзии. Каждый год меня одолевает пыльца. – Элейн отошла в сторону, чтобы Блайт могла расправить ночную рубашку. Сорочка была намного удобнее платья и легкой как перышко. Девушка посмотрела в отдельно стоящее зеркало, чтобы оценить свой помятый внешний вид, но ее внимание привлекло отражение Элейн.

Холодный ужас охватил Блайт, когда в зеркале отразилась усыхающая фигура камеристки и ее фиолетовые мешки под глазами. Отражение Элейн казалось ожившим скелетом, и в груди Блайт зародился крик, который она с трудом сдержала. Девушку бил озноб, и она не смогла отвести взгляд, когда к ней повернулось изможденное лицо, в котором каждая лицевая кость и контур каждого зуба проступали сквозь тонкую, как бумага, кожу. Элейн спросила:

– Вы не простудились?

Ее голос был похож на скрежет веток по оконному стеклу, такой резкий, что Блайт отшатнулась, почувствовав знакомый приступ тошноты. Возможно, она заснула, и все это было не наяву – ибо как еще можно объяснить сгустки теней, которые просочились под кожу Элейн и распространялись, как зараза?

Блайт отвела взгляд, дыша так тяжело, что горничная взяла ее за руки, чтобы поддержать. Блайт вся похолодела.

– Мисс? – прошептала Элейн. – Мисс Хоторн, с вами все в порядке?

На этот раз Блайт действительно закричала, сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда она увернулась от прикосновения женщины, похожей на скелет. Вот только… в ней уже ничего не было от мертвеца. Стоявшая перед ней Элейн снова стала той, которую Блайт всегда знала. Даже когда девушка перевела взгляд на отражение, горничная в зеркале была полна сил – не считая припухших красных глаз – и выглядела совершенно здоровой.

Блайт сглотнула. Если она не спала, то, возможно, бредила от недосыпа? Она демонстративно отвела взгляд от Элейн, пытаясь прогнать тошноту, чтобы не дать камеристке повода задержаться в ее покоях хотя бы на секунду.

– Отдых пошел бы тебе на пользу. – Голос Блайт дрожал с каждым вымученным словом, пока она пыталась не думать об увиденном. – Возьми выходной.

В последний раз, когда Блайт привиделось… Нет. Она не могла снова отравиться. Девушка отказывалась даже думать об этом.

– Очень любезно с вашей стороны, но я не могу, – сказала Элейн. – Что бы я была за человек, если бы оставила вас и вашу кузину сейчас? – Когда Блайт села, Элейн наклонилась, чтобы помочь ей снять длинные белые перчатки. Блайт потребовалось все мужество, чтобы не вздрогнуть, когда пальцы Элейн коснулись ее обнаженной кожи.

Холодные. Ее пальцы были такими холодными.

К счастью, Элейн быстро справилась со своей задачей и распрямилась.

– В любом случае, я не большой поклонник праздного времяпрепровождения. Особенно сейчас. – Она произнесла последние слова так зловеще, что Блайт сразу поняла, что горничная имеет в виду последние события в Торн-Гров. Слухи о духах, привидениях или как там их еще называют, и череда странных убийств.

Только… после увиденного в зеркале Блайт уже не решалась назвать это слухами. Она прищурилась, еще раз окинула взглядом Элейн, но не увидела ни болезненной бледности, ни признаков какого-либо недуга. Голос камеристки тоже казался нормальным. Блайт начинала думать, что ей все привиделось.

– Спасибо за помощь, – резко сказала Блайт и отвернулась, постукивая пальцами по бедру, просто чтобы сосредоточиться на чем-то другом. Несомненно, ее разум сыграл с ней злую шутку. На вечеринке она выпила шампанского, и день выдался долгим и утомительным. Видимо, в этом все дело. – Увидимся за завтраком.

Элейн присела в реверансе, прежде чем уйти, и в тот момент, когда дверь за горничной закрылась, Блайт почувствовала смертельную усталость.

Возможно, вечеринка состоялась слишком скоро после ее болезни. Девушка не смогла добраться до кровати, и вместо этого потянулась за чаем и клюквенной булочкой, которая показалась ей слишком сладкой. Тщательно пережевывая плюшку, Блайт надеялась, что к завтраку ее отец благополучно вернется в Торн-Гров, все будет хорошо и этот злополучный день навсегда останется в прошлом.

Глава 4

Сигна понятия не имела, сколько в Торн-Гров оставалось людей. Элайджа отослал большинство сотрудников из-за болезни Блайт, оставив лишь тех, кому полностью доверял, и тех, за кого девочки поручились лично, например за Элейн. Конечно, они наняли несколько новых слуг, чтобы те помогали ухаживать за лошадьми и убирать обширное поместье. Но когда Сигна все еще серым утром прогуливалась по мрачным коридорам, проходя мимо портретов давно умерших Хоторнов, она не могла отделаться от мысли, что поместье до жути походило на кладбище, где могильные плиты прежних обитателей запечатлены на стенах, а вокруг ни одной живой души. Сигна не удивилась бы, если бы после смерти лорда Уэйкфилда слуги собрали вещи и отправились на поиски новой работы подальше отсюда.

Был лишь один повод для радости – чем бы она ни заболела накануне, недуг, похоже, быстро прошел. Она закопала окровавленные перчатки в саду и выкинула произошедшее из головы. В конце концов, она не могла умереть. И слишком много нервничала в последнее время. Возможно, это была мимолетная болезнь. Или яд. Или что-то такое, о чем стоило бы подумать, но она просто не хотела.

Когда Сигна спустилась вниз, чтобы позавтракать, то обрадовалась накрытому для нее столу. Значит, в поместье все же кто-то остался. Вероятно, услышав скрежет стула об пол, из кухни появился Уорик в очках, низко надвинутых на переносицу, за которыми скрывались уставшие красные глаза. Сигна была уверена, что ее собственные глаза не были такими же только потому, что последние события не казались для нее чем-то новым или необычным. Хотя она и не ожидала такого поворота, но следовало бы помнить, что ее жизнь никогда не бывает легкой. Возможно, стоит изменить образ мышления и всегда ожидать худшего, а потом приятно удивляться, что ничего ужасного не случилось.