Кодекс Суперзлодея - Сергей Шилов

тоже хотел бы верить, что это объясняется нормальными политическими мотивами, а не тем, что власти просчитали вероятность, что в момент моей смерти, я сразу реинкарнировал в первого попавшегося новорождённого. Правда, паранойя говорила иное, да и я не думал, что император глупее меня. И у него нет своей, развитой здоровой паранойи, подсказавшей ему, что какой бы низкой ни была вероятность моей реинкарнации, лучше постараться обеспечить такому существу счастливое детство, чем потом заново собирать город по кусочкам.

И за это я ему благодарен. Хотя я стал сиротой не в момент катастрофы, а через пять лет, но меня всё равно приняли в тот императорский приют, как родившегося в ночь атаки. Это, кстати, подтверждает теорию о здоровой императорской паранойи. А по какой ещё причине принимать в лучший приют Империи сына наёмного убийцы, не вернувшейся с миссии? Был, конечно, вариант, что мама работала на правительство, но, насколько я знаю, они не брали на работу анархистов, даже бывших.

В приюте я окончил начальную и среднюю школу и выпустился совершеннолетним пятнадцатилетним гражданином Японской империи и свободной зоны Нью-Токио. Двойное гражданство и возможность самостоятельной жизни в пятнадцать лет, как принято у клановых, а не в восемнадцать лет, как у нормальных людей, были признанием, того, что императорский приют знает своё дело и готовит полноценных граждан.

Когда я в первый раз услышал слово «приют», в моей русской голове возникла, не иначе как из генетической памяти, картина полуармейского — полутюремного места заключения, а в итоге всё больше напоминало пансион со стипендией и возможностью выхода в город.

После выпуска и обретения воспоминаний прошлой жизни, я сразу поступил в старшую школу и закончил её экстерном за год. И вот теперь пришёл на вступительный экзамен в одну из самых известных Академий Авантюристов Японии, да и, пожалуй, всего мира. Правда, моя причина была более личной.

Хотя у меня и льготы, но их хватило, только чтобы принять участие в экзамене. Всё-таки это третья по значению академия в Империи. Вторая — Академия Охотников, а первая — Академия Героев.

На экзамен допускаются все граждане Нью-Токио, окончившие старшую школу, но не старше восемнадцати лет. Экзамен состоит из пяти теоретических и одной боевой части.

Казалось бы, меритократия в чистом виде, вот только победить в нескольких поединках тем, кого к этому не готовили с детства, шансов мало. А учитывая, что организаторы стараются, чтобы клановые не выходили друг против друга, когда есть возможность поставить их против простолюдинов, то у последних шансов почти нет.

И у меня бы их точно так же не было, если бы за три дня с получения силы клоуна, я не разобрался с ней. Она, конечно, не сняла блокировочную печать, но дала, или, правильнее сказать, вернула мне способность управления аурой! Вообще, эта странная сила собирала ауру и материализовала её в виде маски, но я нашёл ей более достойное применение.

Правда, энергии для воплощения её в реальность в виде щупалец у меня пока нет, но зато я смог сконцентрировать её на кончиках пальцев. А это значит, что я снова могу наносить удары отложенной боли. Пусть и не такие эффективные, как в прошлой жизни, но много-то для выигрыша у клановых детей и не надо.

— Тут сказано, — самурай смотрит на меня с нечитаемым выражением, — что у тебя блокировка способностей.

У японцев на это бзик. Стоит печать, значит, твои дети тоже родятся с блокировкой. Значит, девушкам ты неинтересен. А чтобы это отсутствие интереса не перекинулось и на них, парни тоже с тобой не хотят лишний раз общаться. Те, кто поумней, и не зависит от мнения толпы, считают тебя бесперспективным и не желают тратить на тебя своё время. Даже те, кто знает, что печать, блокирующую инициацию, можно снять инициацией того же порядка. Они просто не верят, что сирота без поддержки клана сможет завалить монстра второго уровня. Ведь общеизвестно, что все кланы и дворянские рода блокируют способности своих нежеланных родственников печатями второго уровня. Просто потому, что первый уровень довольно легко снять, а печать третьего уровня слишком дорога.

— Так точно. Но только по отцовской линии. По линии матери всё в порядке!

— Хм, — он подавился готовыми сорваться словами и снова уткнулся в паспорт. — А твоя мать… — оборвал он невысказанный вопрос, пытаясь остаться вежливым и проверить возможности кандидата.

— У неё была спонтанная инициация во время родов. Ну, когда над роддомом как раз взорвался Кусака, — самурая передёрнуло от упоминания неофициального прозвища главного архидемона нового японского пантеона.

— Понятно. — он возвращает мне паспорт вместе с чёрным пластиковым прямоугольником, размером с игральную карту. По размеру он копирует стандартную карточку авантюриста, только пока без фото. Зато на ней моё имя и экзаменационный номер 7831.

— Благодарю. — освобождаю место в очереди и иду в свою аудиторию.

Никакой информации, куда идти нигде нет. Зато об этом подробно написано на сайте академии. У меня-то ещё из первой несуществующей жизни прописана привычка обо всём заранее искать информацию в интернете. А тут он не настолько сильно развит. Просто у людей, в чьей реальности тут и там бродят монстры, меньше интереса сидеть в виртуальной реальности. Ну, за исключением фанатов героев и злодеев. Эти только на их форумах и живут полной жизнью.

Кстати, надо будет потом посмотреть, что пишут о смерти клоуна. Так, мне сюда, аудитория G9.

— Пожди… те, — оборачиваюсь, ко мне идёт девушка с телефоном в руке.

Похожа на японку, но по манере держаться, скорее американка. Раньше таких здесь за настоящих японцев не считали, но теперь, когда в их бывшей столице больше сорока процентов иностранцев, большинство японцев, по крайней мере местных, даже гайдзинов принимают за своих. Если, конечно, у них есть гражданство свободной зоны. Хотя тут тоже есть нюанс. Для остальных японцев все жители Нью-Токио уже не совсем японцы, несмотря на расовые признаки. Но, честно говоря, местных их мнение мало интересует. Тем более что мы, можно сказать, живём в Столице Мира, а они в глубокой провинции.

— Простите, — вежливо кланяется, — меня зовут Хагивара Киоко.

— Очень приятно. Я — Волков Акиро, — представляюсь на японский манер, кланяюсь, но не так низко.

При неофициальном представлении я говорю имя, потом фамилию. Но, когда мне представляются по-японски, вежливость требует ответить так же. Нет, если бы у меня и имя было