Против «мессеров» и «сейбров» - Сергей Крамаренко

Наступил сентябрь, затем октябрь. Мы уже думаем, что через 2—3 месяца, к Новому году закончим обучение, когда полеты внезапно прекращаются. Нам объявляют, что немецкое наступление на Москву заставило Генеральный штаб принять решение о перебазировании нашей школы за Волгу, в Казахстан. После этого мы грузим все самолеты и разное оборудование на платформы, а все наше нехитрое имущество в теплушки, залезаем в них на нары и отправляемся в путь – на восток.

Наш поезд движется очень медленно. Впереди и сзади, в нескольких километрах, – другие эшелоны. Часто случаются остановки, и тогда мы вылезаем, разминаемся. Затем гудок – мы вскакиваем в теплушки, и поезд начинает движение, но, проехав несколько десятков километров, он делает следующую остановку. За неделю мы не проехали и нескольких сот километров и так и не достигли Волги. Наступил декабрь.

Вдруг на остановке в вагон приходит командир нашего звена и сообщает, что под Москвой начался разгром немцев, они бегут и поэтому нас возвращают обратно. Нашей радости нет предела: наконец-то немцы получили отпор! Да и на старом месте не надо будет обустраиваться, и наше обучение пойдет быстрее.

Наш паровоз перецепили в хвост поезда, и мы двинулись обратно. Теперь мы ехали гораздо быстрее, как и все эшелоны, идущие на фронт. Вскоре мы прибыли в родную казарму, вернули увезенное и начали восстанавливать то, что успели поломать и разрушить. Затем стали продолжать учебные полеты. Я продолжаю выполнять полеты по кругу и в зону, начинаю отрабатывать высший пилотаж – получается хорошо. Еще два-три месяца полетов, и программа обучения будет закончена: я стану боевым летчиком и уеду защищать Родину!

Наша группа продолжала полеты и ждала конца обучения. Но вместо этого в школу пришло неожиданное распоряжение: прекратить полеты на И-16 и начать обучение курсантов на новейших истребителях ЛаГГ-3, которые к этому времени стал выпускать Горьковский авиазавод. Мы расстроены: в мечтах мы видели себя уже на фронте, а здесь отсрочка почти на год!

Необходимо, видимо, остановиться на причинах такого неожиданного для нас решения. В предвоенные годы в стране была создана мощная авиационная промышленность. Авиационные заводы начали массовый выпуск новых типов истребителей. В частности, Горьковский авиазавод, а затем Таганрогский и Новосибирский заводы начали выпускать самолеты ЛаГГ-3, Саратовский – Як-1. Для них нужны были летчики, и нашу Борисоглебскую школу специализировали на выпуск летчиков для «ЛаГГов». Самолеты И-16 промышленность больше не выпускала, поэтому летающие на них летчики фронту не требовались. Наоборот, в связи с отсутствием самолетов в частях появились «безлошадные» пилоты. Возле авиазаводов были созданы запасные авиаполки, куда с фронта прибывали потрепанные в боях авиационные части. Там они переучивались на новую технику, доукомплектовывались молодым летным составом, получали новые самолеты и вылетали на фронт.

В школе началось переучивание инструкторского и курсантского состава на новый тип самолета – ЛаГГ-3. Отличительной особенностью этого самолета по внешнему виду была его длина, вытянутость и заостренность носа, как у щуки, что резко отличало его от тупоносого «ишачка». Но по конструкции самолет отличался еще больше. И-16 был металлической конструкцией, у «ЛаГГа» же фюзеляж и плоскости были деревянные – из дельта-древесины (прессованной фанеры), а позднее и просто из качественной березы. К концу 1941 года немцами было занято Запорожье, мы потеряли многие металлургические заводы. Для выпуска танков, самолетов, артиллерии и другого вооружения металла не хватало. Поэтому молодые конструкторы Горбунов и Гудков под руководством Семена Лавочкина ухитрились изготовить самолет из фанеры, пропитанной специальными лаками. Это была так называемая дельта-древесина, не уступавшая металлу по прочности, но более тяжелая. Из нее самолет изготавливался почти полностью – конечно, кроме мотора, оборудования и вооружения.

Как ни издевались немцы над деревянными самолетами, называемыми ими «русс фанер», но воевали эти истребители неплохо. ЛаГГ-3 имел относительно сильное вооружение, а самое главное – мощный мотор. Вместе с хорошими аэродинамическими формами это позволяло истребителю развивать большую скорость. Правда, из-за дельта-древесины самолет был тяжел, тяжело было и его управление. Самолет был «дубоватым», как говорили летчики, – особенно по сравнению с предшествующим вертким И-16. Дальнейшие модификации Ла-5 и Ла-7, с металлическими крыльями, были в числе лучших истребителей, воевавших в те годы.

Конструкторы установили на «ЛаГГе» 5 топливных баков и 5 огневых точек: 20-миллиметровую пушку и 4 крупнокалиберных пулемета. В опытных руках он был грозным оружием, особенно против бомбардировщиков. Наши ленинградские летчики успешно громили на нем немецкие эскадры. «Лагги» заранее набирали высоту, затем при обнаружении цели, на пикировании набирали максимальную скорость, стремительно сближались с «юнкерсами» и, используя мощное вооружение, расстреливали их, а затем снова уходили вверх для повторной атаки. К сожалению, на малой скорости, которую вынуждены были держать наши летчики во время прикрытия наземных войск, они уступали стремительно атаковавшим немецким истребителям и несли большие потери.

Итак, мы вернулись на свой аэродром и начали изучать новый самолет. Теоретическое обучение длилось почти два месяца. За это время мы полностью изучили конструкцию планера и двигателя, особенности их эксплуатации. Например, убирается шасси при нажатии рычага шасси вниз. Когда шасси убралось, требовалось вернуть рычаг в исходное положение. Иногда его заклинивало, поэтому в кармане комбинезона лежали плоскогубцы, чтобы его вытащить. Самым же главным была проработка действий летчика на всех этапах полета. Нужно было без запинки ответить, какие манипуляции летчик проделывает на третьем развороте или на рулежке. К концу зимы мы сдали экзамены по авиатехнике, инструкциям и стали ждать начала полетов.

Наконец аэродром подсох, начались полеты. Но возникло новое затруднение. Для обучения полетам на ЛаГГ-3 не было двухместного учебного самолета, поэтому нас провозили на старом учебно-боевом самолете УТИ-4. Но при этом построение круга, снижение и выравнивание делалось на большей скорости – применительно к новому самолету. Периодически нас отправляли в начало взлетно-посадочной полосы смотреть, как садится новый самолет.

Наконец первому из нас (насколько мне помнится, это был курсант по фамилии Московский) разрешают самостоятельный вылет. Остроносый самолет, взревев, устремляется вперед. Собравшиеся курсанты неотрывно смотрят за его взлетом. Но, не пробежав и ста метров, самолет начинает разворачиваться вправо. Разворот убыстряется, резкий поворот – и поднимается облако пыли. Когда оно рассеивается, мы видим лежащий на земле самолет. Летчик не удержал самолет, а при резком развороте не выдержало шасси.