Сверх отпущенного срока - Екатерина Островская

— А давайте еще выпьем! — предложил он.

Пока водка лилась в его рюмку, Алексей говорил и говорил, удивляясь тому, что он говорит, говорит, а рюмка все никак не наполняется.

— Отвечаю по порядку поступления вопросов. Итак, во-первых, я лягушек не ем. Во-вторых, любовные романы случаются не только у деятелей театра и кино. В-третьих, с актерами почти не дружу, ну, разве что с заграничными. Ален Делон, Бельмондо, Сильвестр Сталлоне. Хотя, если честно, с ними я тоже не дружу, а только приятельствую, когда они к нам на съемки приезжают…

Он нес всякую чушь, а в голове звучал чей-то знакомый голос:

«Господи, что ж такое? Сколько же я не пил? В последний раз начальник штаба налил сто грамм, потом мы вышли из вокзального буфета, а через минуту после этого туда ударил снаряд гаубицы. Семь человек в клочки… Очень болит голова…»

У Алексея потемнело в глазах, боль сжала виски. Родители Нины быстро поднялись из-за стола.

— Мы пойдем, пожалуй. У меня тут брат на соседней улице живет. Мы у него переночуем. Вы тут располагайтесь, как дома.

«Кому они это говорят? Ведь я умер тогда…»

Он открыл глаза и не сразу понял, где находится. Показалось, что именно сейчас тишину разрежет свист подлетающей мины, а потом затрясутся стены и посыплются на землю битые кирпичи. Но вместо этого раздался звук автомобильного мотора, где-то совсем рядом проехала машина, и свет ее фар пролился на низкий потолок.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Нина.

— Нормально, — ответил Алексей.

У него и в самом деле ничего не болело. Голова была свежа, и дышалось легко. Дальский ощущал все запахи окружающего мира, который прижимался к нему и дышал робко в плечо. От Нины пахло духами, аромат был цветочный, но что это за цветы, Алексей понять не мог. Мальвы, петунии, фиалки?

— Я люблю тебя, — прошептала девушка.

Он обнял ее, даже не удивляясь тому, как они оказались в другой комнате, в постели, почему на них нет никакой одежды, почему вдруг наступила ночь, да еще такая нежная и обещающая, почему то, что сидело в нем почти два месяца, исчезло внезапно непонятно куда, а осталось лишь желание жить и любить кого-то, любить так сильно, чтобы все в мире изменилось от этой любви, чтобы мир стал добрее и чище, а люди перестали умирать. Алексей целовал девушку, захлебываясь от желания жить вечно, неожиданно понимая, что самое страшное в его жизни уже прошло, и теперь все будет так, как он захочет, стоит только пожелать чего-то, все равно чего, и что это наверняка исполнится, потому что он теперь другой, и весь мир теперь другой…

Глава 5

Он вернулся в госпиталь утром, перед самым завтраком. С Ниной вместе добрались на такси до ограды, за которой был госпитальный сквер. Перед тем как проникнуть на территорию, Дальский поцеловал девушку, и она долго не могла оторваться от него. Потом, протиснувшись в щель, он переоделся тут же возле забора, засунул чужие вещи в пакет и передал сверток Нине. А та снова поцеловала его.

В палате было тихо. Но когда Алексей нырнул в свою постель, лежащий рядом прапорщик Дятлов сказал тихо:

— Лейтенант ночью умер.

— Как?! — поразился Дальский. — Он же на поправку шел… я с ним вчера в шашки играл…

— Ну да, — подтвердил Дятлов, — еще вечером нормальный был, спать лег. А ночью стонал. Я хотел даже за медсестрой бежать, но лейтенант замолчал, и я раздумал, решил утра дождаться. А видишь, как получилось. Говорят, кровоизлияние у него. Всего двадцать два года парню. Твой ровесник, кстати.

Тут вроде бы по делу вошла светившаяся от счастья Нина и дала каждому по термометру. Один термометр так и остался у нее в руке. Надеясь, что никто не обращает на нее внимания, погладила Алексея по плечу. Все отвернулись, чтобы не мешать двоим быть счастливыми, но вошел дежурный врач и мотнул головой Нине, показывая, что и другим раненым требуется ее забота.

А Дальскому он сказал:

— К вам посетитель.

И отступил в сторону, пропуская в палату молодую женщину в черном платке. Это была жена начальника штаба.

— Здравствуйте, Алексей, — негромко произнесла она и заплакала.

Дальский поднялся ей навстречу, помог опуститься на больничный табурет, а сам сел на свою кровать.

— Все, — сквозь слезы заговорила женщина, — все, кого я знала, погибли. Несколько офицеров только выжили, но они ничего не могут мне сказать, потому что не были рядом с Андреем. А вы…

Она перевела дух.

— Вы были с ним рядом?

Дальский кивнул:

— Был.

— Вы видели, как мой муж погиб?

— Нет.

— Но вы видели его?

Алексей еще раз кивнул.

— Он был ранен?

— Да, — подтвердил Алексей, — в живот. Но ваш муж считал, что раны не опасны для жизни.

— Но ведь его нет. То есть нет среди мертвых. Может, он в плену?

— Вероятно.

— Андрей что-нибудь просил передать?

Дальский отвернулся и посмотрел на пробуждающееся за окном серое утро. Снова кивнул, хотел заговорить, но не смог, потому что сдавило горло.

— Я вас очень прошу, — прошептала женщина. И погладила Алексея по плечу. Точно так же, как это сделала совсем недавно Нина.

— Он сказал, что очень любит вас, — произнес Алексей, продолжая смотреть за окно. — И сына любит, и дочку. Просил передать, чтобы Сережа поступал в Рязанское училище. И чтобы Аня нашла себе достойного человека. Еще он очень волновался, что дочка попала в больницу…

— Анечка уже давно дома. Ей просто вырезали гланды.

Дальский снова посмотрел на женщину, боясь увидеть ее слезы. Но та была спокойна.

— Вы мне все сообщили? — спросила жена начальника штаба.

— Все.

— Ничего не утаили?

— Нет.

— Дайте клятву, что не обманываете меня.

— Клянусь.

Женщина ушла.

Дятлов сел в кровати, потом смахнул что-то с лица, взял с тумбочки пачку сигарет, губами вытащил из нее одну, достал из кармана больничной пижамы спичечный коробок.

— Леха, чиркни спичкой, а то я одной рукой не навострился еще управляться.

Затянувшись сигаретой, прапорщик тут же резко выдохнул дым.

— Мда… война… Даже не представляю, что с моей было бы, если б вдруг сообщили, что меня… того самого… Я ей про руку-то написал, но только что легкое ранение. А то, что руку по локоть оторвало…

Алексей стремительно вышел в коридор. Рядом с дверью палаты, уткнувшись лбом в больничную стену, тихо плакала Нина.

Праздничный день 8 Марта Алексей вновь провел в поселке Аксай. Как и в прошлый раз, все сидели за столом, а потом родители Нины отправились ночевать к родственникам. Когда они уходили, сумрак еще не окутал двор, и Дальский был совершенно трезв. Зато ночью они с Ниной долго говорили о совместном будущем.

Вообще-то самые большие ошибки совершаются на трезвую голову. А по пьянке только преступления. Вроде Чеченской войны. Впрочем, когда президент огромной страны пьет много и с кем попало — это уже большая политика. А большая политика для того и существует, чтобы кто-то мог хапнуть огромные деньги. Порой лишняя рюмка водки, выпитая одним человеком, может стоить десятков тысяч жизней далеких от больших денег людей, то есть людей бедных и большой политикой в расчет не принимаемых.

Утром Алексей помчался на военную врачебную комиссию, на которой медики должны были решить — предоставить ли рядовому Дальскому отпуск по ранению или отправить его обратно в часть.

Комиссия прошла быстро. Алексею задавали вопросы о состоянии здоровья и о том, как он вообще оказался на службе.

Потом председатель комиссии еще раз просмотрел все документы и сказал тихо, хотя Алексей все равно услышал:

— Парень, разумеется, здоров. Но, уважаемые коллеги, я вот что хочу сказать… У меня сосед по даче — какой-то хрен из штаба округа. Так эта тыловая крыса уже почти год строит себе особняк, и там все время неизвестно чем занимаются десятка три бугаев из стройбата. Они жируют и загорают, а мы на передовую, в пекло скрипачей отправляем…

— Дальский — драматический артист, — подсказали председателю комиссии.

— Да какая разница! Может, он Качалов или новый Смоктуновский? Но парень погибнет, а тридцать бездельников во главе с тыловой крысой будут преспокойненько жрать клубнику и черную смородину, пока за них будут воевать те, кто своим искусством приумножать славу России должен…

Председатель кинул взгляд на Алексея и, не меняя тона, приказал:

— Чего ты здесь расселся? Шагом марш отсюда!

Дальский вышел в коридор, где волновалась Нина.

— Дали отпуск? — спросила она шепотом.

— Не знаю.

— Если тебя обратно пошлют, то я пойду в военкомат и напишу заявление, чтобы меня в твою часть фельдшером направили. Буду рядом с тобой.

В военкомат Нине идти не пришлось: Алексея комиссовали, то есть досрочно уволили в запас по состоянию здоровья.