Кузьма Минин на фоне Смутного времени - Валерий Перхавко

В наказе из Устюжской чети о переписи Тотьмы и Тотемского уезда (февраль 1646 г.) упоминаются «всяких чинов люди», а в тексте Новоторгового устава, принятого 22 апреля 1667 г., фигурируют «купецких всяких чинов люди»{55}. В отписке белозерского воеводы В. Замыцкого вологодскому воеводе (май 1655 г.) употребляются словосочетания «всяких чинов торговым людем», «выборным из всех чинов людем», «торговых всяких чинов людей государевою десятою денгою было по чему обложити»{56}. В переписной книге Ярославля 1668 г. зарегистрированы имена «приказных людей и пушкарей и разсылщиков и стрелцов и посадцких и всяких чинов градцких жилетцких людей»{57}. Согласно статьям о раздаче земель в заоцких местах (21 июня 1672 г.), они выделялись «всяких чинов начальным людем по чинам». Там упоминаются также «многие всяких чинов люди» и «московские чины»{58}. В дворцовых разрядах последней четверти XVII в. встречаются словосочетания «всяких чинов служивые и приказные люди» (1679 г.), «всяких чинов духовные и мирские люди» (1688 г.){59}. 13 июня 1678 г. царь Федор Алексеевич пожаловал в Измайлове стеклянными сосудами местного заводского производства «все чины, которые были за ним за великим государем»{60}. Порой в русских источниках XVII в. упоминаются и крестьяне «всех чинов». В торгах на перестройку церкви Рождества Богородицы на Сенях в Московском Кремле в 1681 г. участвовали «розных чинов люди»: горожане, каменных дел подмастерья, крестьяне{61}. Сильвестр Медведев в сочинении «Созерцание краткое» описывал, как во время бунта 1682 г. стрельцами «простолюдины разных чинов посечени быша»{62}.

В приказной избе дворцового села Измайлово, согласно описи 1687 г., хранились «книги крестоприводные Измайловской волости крестьяном и всяких чинов людем»{63}. Согласно крестоприводной книге г. Арзамаса 1676 г., жители города давали присягу новому царю Федору Алексеевичу по чинам и служебным должностям в следующем порядке: 1) «воевода»; 2) «приказной у мордвы»; 3) «стряпчие»; 4) «дворяне»; 5) «жилцы»; 6) «недоросли московских чинов»; 7) «арзамасцы дворяне и дети боярские»; 8) «началные люди» (рейтар); 9) «рейтары»; 10) «салдаты»; 11) «приказные избы подьячие»; 12) «площадные подьячие»; 13) «приказные избы сторожи»; 14) «дети» (солдатские); 15) «стрелцы»; 16) «пушкари»; 17) «патриарша двора подьячие»; 18) «приставы»; 19) «дворники» (содержатели дворов); 20) «кирпичники» (казенные); 21) «ямщики» (казенные); 22) «посадцкие люди» (начиная с земского старосты и завершая сидельцами гостя Семена Сверчкова); 23) «мурзы» (татарские); 24) «татаровя» (рядовое татарское население){64}.

В сметных списках Пскова XVII в. оброчные «окладники» (духовные корпорации, прочие церковные учреждения, частные лица, вносившие установленный оброк с торговых помещений, соляных варниц, кузниц, мельниц, гостиных и кружечных дворов, таможен, кабаков, рыбных ловель, бань, дворовых мест, огородов, нив, лугов) регистрировались по чиновным группам в следующем порядке: Троицкий собор, мужские и женские монастыри, приходские церкви, богадельни, дворяне и их вдовы, дьяки и подьячие, стрелецкие сотники, сторожа, казаки, рейтары, воротники, пушкари, каменщики, дворцовые, ямские и монастырские крестьяне, стрельцы, посадские люди. Порядок записи «окладников» в Опочке был иным, более соответствующим иерархии чинов: церковный клир, помещики, казаки, стрельцы, пушкари, воротники, посадские люди, дворцовые и помещичьи крестьяне{65}.

Славянский просветитель Юрий Крижанич (1618–1683), много лет проведший в России, в сочинении «Политика», считая, что «как человеческое тело складывается из своих членов — головы, рук, ног и всего прочего, так и духовное, воображаемое тело государства», выделял здоровые и больные члены общества. В привилегированную группу здоровой его части он включал бояр, дворян, воинов, торговцев, в состав черных людей — ремесленников, земледельцев, холопов. Кроме того, к здоровым членам социума причислялись церковники, женщины, убогие люди, ученые, а к нездоровым — волхвы, еретики, армяне, евреи, цыгане, шотландцы, бездельники, воры, игроки, лихоимцы, пьяницы, разбойники, скупщики хлеба{66}.

Недавно уральские историки, характеризуя социальную стратификацию в России XVII в. и по праву отказываясь от сословно-классового деления, попытались заменить термин «чины» более общим определением «люди», что мне представляется малопродуктивной идеей{67}. И вот почему. Понятия «люди» и «чины» имеют разный смысл. В широком смысле под «людьми» (без уточняющих прилагательных «вольные», «гулящие», «деловые», «крепостные», «посадские», «приказные», «служилые», «черные» и т. д.) подразумевались подданные либо совокупность подданных московского царя, но они, в отличие от чинов, не были обозначением конкретного ранга, разряда. А в узком значении слово «люди» входило в состав чиновного определения (ранга): «гулящие люди», «посадские люди», «служилые люди», «торговые люди» и др. Таким образом, люди — это в основном носители либо обладатели определенных чинов, имеющие, согласно главе Соборного уложения 1649 г. (статьи 27–99), законодательное право на денежное возмещение за «бесчестие» (в случае отсутствия должной суммы денег их обидчики по суду наказывались кнутом){68}. Исключение составляли «крепостные люди» (полные, старинные холопы, дворовые люди), которые не входили в чиновную иерархию и не могли воспользоваться таким правом, как социальная категория населения, лишенная «чести».

Самые верхние ступеньки чиновной лестницы России XVII в. занимали служилые люди «по отечеству», как правило, владельцы вотчин и поместий. Эти крупные земельные владения они имели по наследству, приобретали либо получали за службы от московских царей. Среди служилых людей «по отечеству» выделялись носители думных чинов, прежде всего бояре. Бояре, входившие в Боярскую думу, обычно возглавляли центральные административные органы (приказы), а также посольства в другие государства. В их руках находилось высшее правосудие. Членами Боярской думы были также окольничие, думные дворяне и думные дьяки{69}.

Более низкие позиции в чиновной группе служилых людей «по отечеству» занимали титулованное (князья) и нетитулованное дворянство, столичные дворяне (стольники, стряпчие, жильцы), провинциальные уездные дворяне и дети боярские, татарские мурзы, также владевшие вотчинами и поместьями. Непременной обязанностью всех представителей дворянства (и помещиков, и вотчинников), была военная или гражданская служба, которая регистрировалась в разрядных книгах, а также в боярских списках{70}. В них указывались как чиновный, так и должностной статус служилых людей. На смотры и в походы они должны были отправляться во главе отрядов из определенного числа вооруженных конных либо пеших воинов. Часть мелких служилых людей «по отечеству» южных уездов Европейской части России не была испомещена, их потомки составили группу свободных земледельцев-однодворцев{71}. Их малоземелье и, по сути дела, крестьянский образ хозяйствования и быта породили русскую пословицу: «Понес черт однодворцев на базар, да решето и опрокинул над Каширой»{72}. Служилые беспоместные люди «по отечеству» имелись и в Сибири.

К приказным чинам относились дьяки, подьячие, писцы, работавшие в государевых и патриарших приказах, в уездных воеводских, земских и судных избах. Представители приказной верхушки (дьяки) получали не только должностные оклады и надбавки, но