Спустя девяносто лет - Милован Глишич

хочет ли того или этого? Куда там, он только иногда малость опомнится, посмотрит на неё и стонет: «Ох, как поясница болит!»

Когда солнце пошло к закату и куры уже сели на насест, Тиосава его окликнула:

– Миладин!

Он молчит, только дышит тяжело.

– Миладин!

Он малость замешкался и отвечает:

– Что?

– Вставать-то будешь?

– Ох, прямо не могу.

– Вставай, вставай, Миладин! Куры уже на насесте и солнце к закату[15].

– А разве солнце уже заходит?

– Ей-богу, заходит. Ещё чуть-чуть, и сумерки.

Миладин напрягся изо всех сил, поднялся и сел, потом охнул и говорит:

– Как же все кости болят!

– Пройдёт с божьей помощью! Ты поужинать хочешь?

– Ни кусочка не могу проглотить. Принеси мне только водички холодной, я лягу…

Тиосава быстро принесла ему холодной воды. Он напился. Как допил, его всего затрясло, и говорит: «Ох, прямо как на раскалённое железо!» Тиосава его потихоньку подняла и завела в дом, постелила ему, и он лёг…

Где-то ночью Тиосава вскочила – глядь! а дверь настежь открыта! Пошла посмотреть, кто вышел – а Миладина нет! Она раз позвала: «Миладин!» – потом громче: «Миладин!» Без толку, не отвечает. Она скорей встала, запалила лучинку, вышла перед домом, там посмотрела, сям посмотрела – нету! Ещё пару раз его окликнула, не отвечает.

Тогда Тиосава крикнула деверей: «Живан, Рашко!» Они скорей вышли из ваята, проснулся и слуга Спасое; все пошли искать и звать Миладина. Обошли почти весь сад, за ручьём посмотрели, поискали у печи, у амбара, у корзины для зерна, у дальней пристройки – нигде его нет. Тиосава уже и причитать начала. Живан и Рашко её успокаивают, чтобы всю деревню зря не переполошила. Но её никак не утихомиришь, воет во весь голос и бьёт себя в грудь. Они ещё поискали, заглянули через забор на луг, что снизу от дома, посмотрели в лесу за домом, около маленького источника смотрели – нигде ни следа. Звали его, кричали что есть силы – не отвечает.

– В самом деле, куда же он делся! – говорит Живан.

– Да будь он с иголку размером, мы бы и то нашли! – отвечает Рашко.

– Давайте ещё раз посмотрим у пристроек.

– Давайте!

Снова пошли поискать у корзины для зерна, у ваята, у амбара, даже под амбар заглядывали, может, подлез как-то. Нету! Наконец они снова собрались у той двухэтажной пристройки. Искали-искали, вдруг Рашко говорит:

– Глянь-ка, Живан, внутри что-то светится!

– Ну-ка, посмотри получше!

Рашко стал заглядывать в щели между брёвнами, и Живан тоже. «Ей-богу, свечка! Вон он, внутри!» «Миладин, Миладин!» – крикнул Рашко и стал толкать дверь; а она заперта. «Неси ключ, Тиосава! – крикнул Живан, – а ты, Рашко, посмотри, может, он через верх зашёл». Рашко поскорей поднялся – и правда, открыты ставни! «Иди сюда, Живан, вон он, внизу!» Живан тоже побежал наверх, и они стали спускаться по той лесенке внутрь. Спустились, а Миладин в одних подштанниках и сорочке эдак скорчился возле бочки со свечой в руке и только смотрит испуганно. Они ближе подходят, а он, всё так же скукожившись, отползает и всё прячется у бочек. Тут и Тиосава отперла нижнюю дверь. «Господи, Миладин! Что ты тут делаешь?» Начали звать его и спрашивать. Он только прячется, озирается и трясётся как листик. Живан и Рашко схватили его за руки; а он упирается – с места не сдвинешь. Спасое тоже прибежал, и еле-еле они его оттуда вытащили и увели в дом, чуть не на руках пришлось нести.

Уложили его на постель, а он опять весь скорчился, зыркает по сторонам и вроде убежать хочет. Они снова зовут его по имени, спрашивают. Он – ни слова, будто и не слышит. Так до рассвета они с ним и промаялись: стерегли и смотрели, чтобы не вырвался.

* * *

Назавтра пришли соседи и соседки, спрашивают: что такое ночью случилось, почему Тиосава причитала? Рассказали им. Люди дивятся. Кто-то говорит, что над ним надо молитву прочесть, кто-то, что травок надо найти, кто-то, что заговорить его надо. И все в один голос говорят, что это нечистая сила болезнь наслала, или на чары напоролся, или на след от коло, может, джинны танцевали, а может – вилы[16].

Спрашивает соседка Тиосаву:

– А когда он у тебя бедной занемог?

– Вчера утром, – сквозь слёзы отвечает Тиосава. – Позавчера уехал в Валево, здоровёхонек. Сказал, что вернётся пораньше. Я ждала до ночи. Уже и полночь прошла – а его всё нет. Тут вдруг дверь отворилась. Он заходит, весь трясётся, вид ошалелый, и говорит: «Зачем вы там полотно растянули, не пройти человеку». – «Какое полотно?» – спрашиваю. Он ничего не ответил, опять весь задрожал и говорит: «Дай мне попить!» Я дала ему воды; он напился и лёг. Утром не встал, всё в бреду каком-то и весь горит, иногда только чуть-чуть в себя приходит…

– Ей-богу, чары это, иначе никак! – сказала соседка.

– Отвезите его сегодня же в Крчмар, пусть поп Новак прочтёт ему молитву, но из той старой книги. Поправится, будет здоров как младенец! – сказал кто-то из соседей.

Они ещё пораздумывали, как быть и как справиться с этой напастью. В конце концов решили везти его в Крчмар.

Рашко тотчас же запряг волов, вынес Миладина и положил на телегу, Тиосава села рядом, и они поскорее отправились в Крчмар.

Крчмар с левой стороны под самой горой. Небольшая церковка, крытая дранкой, рядом здание, где в то время жил священник. Теперь там уже не священник, а учитель, с тех пор как в Крчмаре сделали школу.

Люди сказывают, что эта церковка – задужбина[17] самого Королевича Марко[18]. Чуть дальше от церкви можно увидеть большие стены, уже сровнявшиеся с землёй. Говорят, здесь были подвалы Мариной корчмы. Королевич Марко однажды застал там янычар, которые перекидывались отрубленной головой его брата Андрии. Марко порубил янычар, запалил корчму, а брата схоронил на этом самом месте. После он долго просил султана позволить ему выстроить на могиле церковь в память о брате. Султан и слышать об этом не хотел. В конце концов Марко попросил позволения построить хотя бы небольшую церковь из стольких камней, сколько он сможет трижды унести на плечах. Султан еле разрешил и это. Марко пошёл в Крчмар и трижды принёс на плечах камни. Из них и построена эта церквушка…

Около полудня Рашко и Тиосава вместе с Миладином подъехали к церкви. Старый поп Новак обомлел от удивления, когда увидел Миладина и когда ему рассказали, что с ним случилось. Они тут же завели