Война в раю - Стивен Рэй Лоухед

Саймон ухватился за руль обеими руками и для выразительности нажал на педаль газа, покачивая головой в такт своим словам и время от времени поглядывая на меня искоса, чтобы убедиться, что я все еще слушаю. А я выжидал момент, чтобы бросить гаечный ключ в его быстро вращающийся механизм апокалипсиса.

— У нас нет места, которое мы могли бы назвать по-настоящему своим, зато у нас есть холодный «Гиннесс» в банках, загадочные кофеварки Braun, шикарные толстовки Benetton, изящные кроссовки Nike, позолоченные перьевые ручки Mont Blanc, и факсы Canon, а еще Рено, и Порше, и Мерседес, и Саабы, и Фиаты, и Лады, и Хюндаи, обувь от Живанши, духи от Шанель, полеты на Аэрофлоте, квартиры на Коста-дель-Соль, и Piat D'Or, и Viva Espaсa, и Sony, и Yamaha, и Suzuki, и Honda, и Hitachi, и Toshiba, и Кавасаки, и Ниссан, и Минолта, и Панасоник, и Мицу-чертовы-биши!

Нам оно надо? — риторически вопросил он. — Да зачем? Мы и глазом не моргнем. Мы развиваем одну сидячую мышцу. Сидим, завороженные, перед Всемогущей Трубой, убаюканные фальшивой Нирваной, отупляющим сочетанием пагубной банальности и болтовни, а тем временем вредные катодные лучи превращают наши здоровые серые клетки в холодец!

С точки зрения ораторского искусства, это была одна из лучших попыток Саймона. Но его скорбные литании могли продолжаться до бесконечности, и я начал уставать. Он остановился, чтобы перевести дух, и я воспользовался шансом.

— Если ты так несчастлив, — сказал я, бросаясь в иссушающий поток его перечислений, — почему ты все еще здесь?

Как ни странно, это его остановило. Он повернулся ко мне лицом.

— Что ты сказал?

— Ты прекрасно слышал. Если ты так несчастен, и если все так плохо, чего ты здесь торчишь? Можешь ведь отправиться куда угодно.

Саймон улыбнулся своей тонкой, высокомерной улыбкой.

— Покажи мне место, где лучше, — бросил он вызов, — и я тут же туда отправлюсь.

Навскидку я не смог придумать ни одного места, подходящего для Саймона. Можно, конечно, было бы предложить Штаты, но там свирепствовали те же демоны, что наводнили Британию. В последний свой приезд домой я едва узнал родные места — все изменилось. Даже в моем маленьком городке в центре Америки практически исчезло чувство общности, его сожрали хищные корпорации и слепая зависимость горожан от нужд экономики и ненасытного потребительства. «Возможно, у нас больше не будет парада Четвертого июля на Мейн-стрит или рождественских гимнов в парке, — сказал тогда мой отец, — но у нас точно есть «Макдональдс», «Пицца Хат», «Кентукки Фрайд Чикен» и мини-маркет «Уолл-Март». Торговый центр, открытый двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю!»

Таков был мир: жадный, мрачный и ужасный. Так было повсюду, куда ни глянь. Поэтому я повернулся к Саймону, посмотрел ему в глаза и бросил вызов.

— Значит, ты хочешь сказать, что если бы нашел место, которое тебя устраивает, ты бы отправился туда?

— С быстротой выстрела!

— Ха! — Я злорадствовал. — Да никуда бы ты не двинулся! Я же тебя знаю, Саймон, ты нигде не будешь счастлив, если не будешь ощущать себя несчастным.

— Да неужели?

— Правда, Саймон. Попади ты в такое место, где все идеально, ты впал бы в депрессию. На самом деле вещи нравятся тебе такими, какие они есть.

— Что ж, весьма благодарен, доктор Фрейд, — прорычал Саймон. — Ценю ваш анализ. — Он опять придавил педаль газа.

Я продолжал развивать свою точку зрения.

— Признайся, Саймон: ты сам паршивый пес, и тебе это нравится. Ты знаток страданий, всяких там знаков судьбы! Давай! Чем хуже обстоят дела, тем больше тебе это по вкусу. Ты предпочитаешь декаданс, наслаждаешься упадком, упиваешься гнилью.

— Эй, осторожно, — неожиданно тихо ответил он. — А то однажды я могу тебя удивить, друг мой.

Глава 3. ЗЕЛЕНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Я надеялся увидеть Лох-Несс. Но я ничего не увидел, кроме собственного отражения в запотевшем стекле машины: лицо, мрачно подсвеченное приборной панелью. На улице было темно. И поздно. Я был голоден, устал, мне было скучно и не терпелось поскорее приехать хоть куда-нибудь. Так что я просто молча клял себя за то, что позволил втравить себя в эту авантюру.

То, что я сказал о Саймоне, по сути, было правдой. Он продолжал длинную линию маниакально-депрессивных людей, страдающих манией величия. Тем не менее, я не по правде надеялся избавиться от него. Конечно, его нытье было чем-то вроде запоя. Но мой импровизированный психоанализ привел только к тяжелой напряженной тишине в машине. Саймон впал в угрюмую замкнутость, и следующие семь часов только односложно ворчал. Тем не менее я выполнял свои навигационные обязанности, не обращая внимания на его бурчание.

Карта, развернутая у меня на коленях, утверждала, что мы находимся к югу от Инвернесса. Мы ехали по автомагистрали А82, приближаясь к деревне Лоченд. Узкая ложбина знаменитого озера с чудовищем лежала в сотне ярдов справа. Но в темноте ничего нельзя было разглядеть.

— Скоро должны показаться огни, — сказал я. — Три или четыре мили.

Я все еще склонялся над картой, когда Саймон заорал «Ад меня побери!» и так дал по тормозам, что меня швырнуло вперед. Я стукнулся головой о лобовое стекло. Машину занесло на сухой дороге, и она остановилась.

— Ты видел?! — воскликнул Саймон. — Ты видел это?

— Ничего я не видел, — недовольно ответил я, потирая ушибленное место.

В тусклом свете приборной панели глаза Саймона дико блестели. Он включил заднюю передачу, и отвел машину назад.

— Это было как раз то, о чем говорили!

— Господи! О чем говорили и кто?

— Ну, то самое мифическое существо, — пробормотал он, вывернув шею, чтобы видеть дорогу сзади. Голос его незнакомо дрожал, руки тоже дрожали.

Мифическое существо… это уже что-то конкретное. Я тоже выгнул шею, но ничего не увидел.

— Что, черт побери, ты имеешь в виду под мифическим существом?

— Да как я тебе объясню, Льюис! — воскликнул он с истерическими нотками в голосе. — Так ты видел или нет?

— Ладно, ладно, успокойся. Я тебе верю. — Похоже он слишком долго пробыл за рулем. — Если там что-то и было, то теперь этого нет. — Я начал поворачиваться обратно и тут