Пингвин Тамино - Кристиан Берг

Тамино слушал юнгу с напряженным вниманием. Он, конечно, не всё понимал, по общий смысл уловил. «Так вот оно как бывает, оказывается, с этой любовью, — подумал он. — Вон какие неприятности… А мама говорила, будто любовь — это самое прекрасное, что может выпасть на долю пингвина… Что-то тут не так…»

Тамино очень хотелось как следует порасспросить Фите о любви. Конечно, у Фите с любовью как-то не сложилось, но он, по крайней мере, знает, что это такое, и, наверное, сможет объяснить Тамино, где ее искать, эту любовь. Тамино чувствовал, что разгадка совсем близко.

— Ну ладно, — оборвал вдруг свой рассказ Фите, — что-то я с тобой тут совсем заболтался. Мне пора идти картошку чистить. А ты поспи немножко. Я посажу тебя обратно в коробку, а крышку плотно закрывать не буду.

«Нет!» — в отчаянии подумал про себя пингвин. Ему так хотелось сказать Фите, что он не может сейчас спать. Что ему нужно найти любовь. И принцессу Нануму.

Но Тамино не знал человеческого языка и потому только смотрел на Фите умоляющими глазами.

— И не смотри на меня так! — строго сказал Фите. — Я скоро вернусь. Всё. — С этими словами он протянул руку и аккуратно посадил пингвина обратно в коробку.

— Отдыхай! — сказал он напоследок и прикрыл коробку, в которой теперь снова стало темно.

Тамино тяжело вздохнул. Разные мысли крутились у него в голове. Он свернулся калачиком, прикрыл глаза и все думал, и думал, и думал, пока сон не сморил его.

Глава седьмая,

в которой Тамино получает в подарок шапку и снова обращается в бегство

Когда пингвин проснулся, Фите уже вернулся и успел снять крышку с коробки. Тамино вскочил, отряхнулся и выглянул наружу. Ему очень хотелось, чтобы Фите продолжил свой рассказ о любви. Но юнга явно не был настроен на серьезные разговоры. Он развалился на своей койке, взял в руки гитару и тихонько запел:

Бедный, бедный мой пингвин,У него ведь фрак — один,Нет ни шапки, ни ботинок,Ни перчаток, ни фуфинок…

Тамино удивленно посмотрел на Фите: что это за фуфинки такие?

— Это я так, для рифмы, — объяснил Фите, продолжая перебирать струны.

Ветер дует ему в уши,Перья дыбом на макуше…

Тамино опять округлил глаза. «Разве у меня макуша? У меня макушка!» — подумал он и уже собрался было объяснить Фите, что, вообще-то говоря, ему совершенно не хочется слушать про какие-то фуфинки и макуши, а хочется слушать только про любовь. Но Фите упорно делал вид, что не замечает возмущения пингвина. Изрядно фальшивя, он все пел и пел свою нескладную песню:

Ветер дует ему в уши,Перья дыбом на макуше —Нету шапки у пингуши!Как же нету? Вот она!Шапка-шапочка красна!

С этими словами Фите отложил гитару и быстрым движением вытащил из кармана какую-то красную тряпушку. Не успел Тамино оглянуться, как тряпушка оказалась у него на голове. Тамино осторожно пощупал ее крылом. «Мягонькая», — подумал он.

— Это тебе шапочка, чтобы ты не простудился. И вообще, чтобы красиво было. А то что ты все ходишь в черном да в черном. Белый верх, черный низ — прямо как начальник какой важный. А так, смотри, здорово как! — сказал Фите и осторожно поднес пингвина к зеркалу. — Красный цвет тебе очень идет! Это, знаешь, я на камбузе стащил. Грелочка такая, для яиц всмятку. Чтобы не остывали.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился огромный бородатый большелапый.

— С кем это ты тут разговоры разговариваешь? — хриплым голосом строго спросил бородач, вынимая изо рта какую-то изогнутую деревянную палку с маленьким ковшиком на конце. Из ковшика тонкой струйкой шел довольно вонючий дым. — Пингвин? — удивился он, увидев Тамино, замершего перед зеркалом. — Смотри-ка ты, настоящий живой пингвин!

— Так точно, капитан! — пискнул Фите. — Я как раз собирался отнести его к вам!

— Молодец! — похвалил Фите капитан и хлопнул его по плечу. — Тащи эту пташку ко мне! Поживет пока у меня, а потом в порту мы его продадим. — Хрипун явно был доволен.

— Будет сделано, капитан! — снова пискнул Фите. Он был страшно напуган и не знал, как же ему выйти из создавшегося положения. — Я только покормлю его и сразу принесу. Хорошо?

— О’кей! — согласился бородач и, сунув в рот свою дымящую палку, с важным видом удалился.

Едва за ним закрылась дверь, Фите взял Тамино на руки.

— Не бойся, дружок! — сказал он тихонько. — Я же обещал тебе, что не дам тебя в обиду. А раз обещал, значит, так и будет. — Фите на секунду задумался, потом быстро подошел к иллюминатору и открыл его. — У нас нет другого выхода! Давай я тебя подсажу, а там уж ты сам.

Фите осторожно поставил пингвина на краешек окна.

— Ну, прыгай! — скомандовал Фите, и Тамино, недолго думая, прыгнул за борт.

Плюх! И вот он уже в воде. Тамино обернулся и помахал крылом своему новому другу, с которым ему пришлось так спешно расстаться.

— Счастливого плавания! — прокричал ему вслед Фите и закрыл иллюминатор.

Тамино был счастлив. Он снова в родной стихии! Тамино с наслаждением полежал на спине, посмотрел в небо, потом перевернулся и бодро поплыл вперед. Он плыл то брассом, то кролем, то баттерфляем, он то нырял, то выпрыгивал из воды, как дельфин. «Эх, видели бы меня сейчас мама с папой или Атце и госпожа Тюлень! — думал он. — Хорошо было бы встретиться с ними! Я бы рассказал им про большелапых и о том, что среди них бывают очень даже порядочные люди». Но мама с папой, и Атце, и госпожа Тюлень были, к сожалению, далеко, и Тамино решил не отвлекаться на мысли о доме, чтобы не загрустить. Ведь грустить ему было некогда. Ему нужно было двигаться вперед, чтобы поскорее найти любовь и принцессу Нануму.

Глава восьмая,

в которой Тамино попадает в Африку и знакомится с поющим верблюдом

Тамино все плыл и плыл, думая по дороге о разных разностях. Он думал о папе и маме, об Атце и госпоже Тюлень, о большелапых и своем новом друге Фите. Вспомнил он и о Фредерико с Фредериком. Как жаль, что они так по-дурацки расстались. Даже не попрощались!

Погруженный в свои мысли, Тамино не заметил, как его вынесло на берег. Тамино отряхнулся и для начала огляделся. «Удивительно, какая черная земля», — отметил он про себя. Он, выросший среди льдов, никогда такого не видел. И жарко как! «Наверное, это Африка», — догадался пингвин, который знал о существовании этого континента из уроков географии. И вот теперь — кто бы мог подумать! — он нежданно-негаданно очутился в этой стране вечного солнца.

Тамино решил первым делом произвести разведку местности. Он не спеша побрел вдоль кромки воды. Через какое-то время он увидел перед собой целое лежбище каких-то крупных животных. Приглядевшись, Тамино понял, что опять угодил к большелапым, которые здесь почему-то лежали вповалку на странных низеньких кроватях. Все они были почти без одежды. Некоторые большелапые, те, что поменьше, играли в какую-то игру. Они бросали друг другу какой-то предмет, который очень напоминал большой-большой снежок. Были здесь и такие, которые барахтались в воде, а чуть дальше от них, там, где поглубже, носились по волнам какие-то жутко трескучие лоханки, в которых сидело по несколько большелапых.

Тамино совершенно пе хотелось, чтобы большелапые заметили его. Ведь кто знает, какие они тут. «Поищу-ка я местечко поспокойней», — подумал пингвин и быстренько нырнул в набежавшую волну. Проплыв довольно долго под водой, Тамино снова подобрался поближе к берегу и осторожно высунул из воды голову. Никого. Довольный, он выбрался на сушу. На сей раз Тамино решил двигаться в глубь этой неведомой страны. Он сделал несколько шагов и почувствовал, что идти ему будет нелегко. Земля здесь была очень горячей и какой-то шершавой. Серо-черная поверхность вся растрескалась и напоминала местами кожу извалявшегося в грязи носорога. Один такой грязнуля был нарисован у Тамино в учебнике зоологии. «Да, из такой земли снежка не слепишь», — подумал пингвин. Чем дальше он уходил от воды, тем горячее становилась почва у него под лапами. Вскоре он заметил какой-то холм. Холм был довольно высокий и отбрасывал хорошую тень. «Пойду-ка я туда, — решил Тамино, — передохну немного. А то я уже совсем взмок».

Когда же Тамино подошел поближе, то оказалось, что это никакой не холм, а самый настоящий верблюд, который разлегся посреди дороги и, кажется, дремал. Он лежал с закрытыми глазами и медленно, неспешно что-то жевал. Точно такой же верблюд был нарисован у Тамино в учебнике географии. Только у настоящего верблюда, в отличие от нарисованного, на шее был повязан белый шарф в зеленый горошек. Впрочем, этот шарф нисколько не менял существа дела. Верблюд, жара, шершавая земля — сомнений быть не могло: это точно Африка.