Рассвет - Соман Чайнани

вышел одноглазый учитель, стена потянулась к Аладдину и оттащила его назад.

Великан-людоед провалился в сон, едва увидев мальчика.

Потом мимо пролетели две летучие мыши, пища «Хамбург, Хамбург, Хамбург». Они привели Аладдина к двери в конце коридора, на которой было вырезано имя декана.

И если уж даже все это не считать достаточным доказательством того, что Зло помогает ему… дверь кабинета профессора Хамбурга таинственным образом раскрылась перед ним.

Аладдин скользнул внутрь, раздумывая, как будет обыскивать кабинет, и где именно декан спрятал лампу. Но тут он услышал грохот в ящике стола в углу комнаты. Ящик, когда он не смог вскрыть замок, сам открылся с раздраженным скрипом, словно не хотел терять время с такими любителями.

Едва Аладдин посмотрел на лампу, та заблестела как драгоценный камень, а затем потеплела в его руках, тихо мурлыча, словно сама хотела, чтобы мальчик ее нашел, и радовалась возвращению.

«Значит, все это время мне помогала сама лампа? – задумался Аладдин, разглядывая свое отражение в ее блестящей поверхности. – Но тогда я, может, и на самом деле добрый. Потому что с чего бы лампе помогать кому-то злому?»

Из соседней комнаты – спальни Хамбурга – послышался храп.

Аладдин крепко схватил свое сокровище и выбежал из кабинета.

Всякие «кто», «что» и «почему» сейчас неважны.

Лампа снова у него.

Вскоре он спустился обратно по лестнице, вернувшись на сторону Добра. Именно там, на балконе своей комнаты, пока его соседи мирно спали, Аладдин наконец-то оказался в тишине и одиночестве. Он поднял добычу в воздух, чтобы ее осветила луна, и потер ладонью – раз, другой, третий…

Из лампы пошел красный дым, который превратился в полупрозрачный ползучий силуэт – змея, который поднялся высоко в ночном небе, а потом спустился и приблизил морду к лицу Аладдина.

– Молодой хозяин, – прошипел змей. – Ш-ш-ш-ш-то пожелаеш-ш-ш-ш-шь первым?

Аладдин вздрогнул. Он представлял себе джинна более дружелюбным, привлекательным… и менее чешуйчатым.

– Говори, мальчиш-ш-ш-шка! – резко сказал джинн, сверкая красными глазами.

Аладдин выпрямился. Неважно, кто именно исполнит его желание. Неважно, добрый он или злой. Важно лишь желание, загаданное с чистейшими добрыми помыслами.

Он посмотрел прямо в глаза змею.

– Я хочу, чтобы принцесса Кима безумно в меня влюбилась.

Глава 7

Несколькими этажами выше в своем кабинете братья устроили поздний ужин.

– Хвастается своей лампой? Угрожает всех превратить в лягушек? Как вообще хоть кто-то может подумать, что этот мальчишка добрый? – проворчал Рафал, прожевывая кусок бифштекса. – Перо ошиблось насчет него. А это значит, что Сториану больше нельзя доверять.

– Перу, которое назначило нас Директорами? Перу, которое поддерживает в нашем мире жизнь? – спросил Райен, сталкивая вилкой с ножа кусочек рыбы. – Прости, но Сториану я доверяю больше, чем тебе. Если он говорит, что Аладдин добрый, значит, это правда. Просто подожди, и все увидишь.

– Если он действительно добрый, почему ты не увидел этого с самого начала? – вызывающе спросил Рафал.

– А ты почему не увидел? – возразил Райен.

Рафал взорвался.

– Почему Сториан лезет в дела нашей школы? Почему сейчас? Добро и так уже победило в пяти сказках подряд, а перо теперь еще и дарит тебе учеников, которых заслужил я?

Он смахнул тарелку со стола – она врезалась в книжный шкаф и разбилась.

– А что, если ты прав? Что, если перо в самом деле на твоей стороне? Что, если оно вообще хочет избавиться от Зла? Что тогда?!

Райен вздохнул.

– Успокойся. Равновесие восстановится, как и всегда. Ну а пока ты просто испортил отличный ужин. Уже не в первый раз.

Он опустился на колени и собрал с пола остатки еды и осколки.

– Да и вообще, сказок пока всего четыре. Перо еще не завершило историю Петера Штумпфа[4]. Он ведь был одним из лучших учеников твоей школы. А сейчас он оборотень-людоед, и, вполне возможно, ему повезет.

Рафал прошел к белому каменному столу. Волшебное перо как раз вывело на последней странице слово «КОНЕЦ».

– Петера Штумпфа только что сожгли на костре, а его кости обглодала собака. Что-то мне не кажется, что это можно назвать победой.

Райен отпил глоток вина.

– Ох.

Рафал бросил законченную книгу на пол.

– Так вот, если Аладдин покажет, что он злой, это восстановит равновесие. И докажет, что мы были с самого начала правы. Что мы выполняли свою работу. Дни, когда мы слепо доверяли Сториану, подойдут к концу. Пора уже нам начать верить в свои суждения. Верить в Человека, а не в Перо.

Райен ничего не ответил – лишь допил вино.

– Жаль, что у маленького воришки больше нет лампы, – добавил Рафал. – Его желание многое прояснило бы.

Райен подозрительно посмотрел на него.

– Я знаю, что ты думаешь, – сказал Рафал. – Ты думаешь: «Почему мой брат постоянно ищет проблем? Почему он недоволен нынешним положением дел? Почему он не может вести себя как я?»

– Я думаю, что без меня ты не знал бы, что ты злой, а без тебя я не знал бы, что я добрый, – сказал Райен.

– Верно, но оба близнеца знают, что один из них лучше другого, – подколол его Рафал. – Именно этот секрет укрепляет их узы.

– Я думал, что секрет – это любовь, – возразил Райен. – Особенно учитывая, что именно благодаря нашей братской любви мы остаемся юными и бессмертными. Если нарушить эти узы, мы состаримся и умрем.

– Я могу любить тебя и все равно думать, что я лучше тебя, – ответил Рафал. – И именно поэтому, когда Аладдин докажет, что он злой, я с большим удовольствием буду смотреть, как тебя корежит…

Позади послышался шорох.

В углу комнаты Сториан открыл новую книгу и начал писать.

– Странно, – заметил Райен. – Обычно он отдыхает пару дней после того, как закончит.

Они встали и увидели, что перо уже нарисовало яркий портрет мальчика, знакомого им обоим.

– Аладдин, – проговорил Рафал.

Он держал в руках волшебную лампу, и в клубах густого красного дыма виднелся джинн-змей.

Райен сердито посмотрел на Рафала.

– Жаль, что у маленького воришки больше нет лампы…

– Ой-ой-ой, – ухмыльнулся Рафал. – Что ж, проверим, справится ли он лучше, чем Петер Штумпф!

Но перо писало не об Аладдине.

Оно вывело совсем другие слова.

Жили-были братья-близнецы, Директора Школы Добра и Зла, чья любовь сохраняла в мире равновесие. Пока братья любили друг друга, перо не отдавало предпочтения ни Добру, ни Злу, обе стороны в Бескрайних лесах обладали одинаковой силой. Но однажды в школу прибыл ученик, который полностью изменил все между ними.

Райен и