Отзвуки времен - Андрей Васильев

и несколько раз выстрелил в спину своему несостоявшемуся контрагенту, спешно ковыляющему прочь. Еще бы десяток-другой секунд — и улизнул бы от смертушки этот негодяй, поддерживаемый Мезенцевой, скрылся бы от костлявой за ближайшей кучей мусора, подвывая от боли и страха. Ну, по крайней мере, на какое-то время точно. Не факт, что надолго, разумеется, за торговлю столь неприглядным товаром хорошего ничего ему точно не светило, но эту ночь он точно пережил бы.

А так — нет. Три пули — три дырки в спине. И все они, как выяснилось чуть позже при беглом осмотре тела, относились к тем ранениям, которые несовместимы с жизнью.

Следующей мишенью Георгия, несомненно, должна была стать Мезенцева, но до этого, слава богу, не дошло. Точнее, за это следовало сказать «спасибо» Нифонтову, который несмотря на то, что его голова все еще гудела от сильнейшего удара, а глаза вылезали на лоб от недостатка кислорода, все же смог сохранить присутствие духа и принять единственно верное решение, а именно — ткнуть ствол своего пистолета в живот убийцы торговца контрафактом и несколько раз нажать на спусковой крючок.

Тело Георгия вздрогнуло, рука чуть ослабла, и Николай наконец-то со всхлипом втянул в себя воздух, пару минут назад казавшийся ему вонючим и нечистым, а теперь сладчайшим и свежайшим. Все относительно, прав был старик Эйнштейн.

Выстрел. Еще один. Это в действие вступила Мезенцева, она всаживала в одержимого юношу пулю за пулей, причем тот и не думал умирать, только знай дергался при каждом попадании. Мало того, на его лице появилась очень и очень недобрая улыбка, которая крайне не понравилась Николаю, безуспешно пытающемуся столкнуть с себя противника.

А после все кончилось. Георгий издал горловой звук, примерно такой, какой можно услышать в момент пробивания засора в раковине вантусом, затем его тело обмякло, и он мешком повалился на землю.

— Что за хрень? — заорала Мезенцева, подбегая к Нифонтову — А?

— Заткнись — просипел тот, цапнул с земли фонарик, с трудом поднялся на ноги, развернулся и обвел светом мусорные кучи — Он тут. Или она. Рядом. Не бывает по-другому. Кха!

Так и есть — на одной из высоченных груд бытовых отходов, окружавших площадку, обнаружилась темная фигура, стоящая на самом, назовем его так, гребне и смотревшая вниз, прямо на оперативников. Луч выхватил ее из мрака, только вот ничего это стоящим внизу людям не дало, капюшон мешковатой куртки надежно скрывал лицо неведомого наблюдателя. Как, впрочем, и фигуру, потому понять, мужчина это или женщина тоже было сложновато.

Кукловод. Тот, кто захватил сознание Георгия и, по сути, стал причиной его гибели.

— Надо брать — вытолкнул приказ из саднящего горла Николай — Быстро! Вот это настоящий покупатель.

Но какой там! Оперативники не успели двинуться с места, как тот, кто подчинил себе сознание покойного Георгия, канул во тьму свалки, где найти его возможным никак не представлялось.

Вот так и вышло, что окончательным результатом незамысловатой вроде операции выступили два трупа и три банки с такими ингредиентами, которые даже темные колдуны или самые отвязные ведьмы, окончательно склонившиеся на сторону мрака, не рискнут пускать в ход. Да что там! Просто хранить. Потому что за такие штуки никакого суда и следствия со стороны Отдела не последует. Допрос и воздаяние, вот и все. Причем скорость и безболезненность последнего напрямую зависит от личной коммуникабельности и готовности к диалогу на упомянутом допросе.

По сути, кроме как провалом случившееся назвать было нельзя, по причине чего, собственно, Ровнин и распекал провинившуюся парочку в своем кабинете, причем в присутствии остальных сотрудников отдела. Нет-нет, никакой показательной порки, ничего подобного. Просто случившееся событие даже с учетом специфики работы отдела 15-К являлось из ряда вон выходящим, вот и совместил Олег Георгиевич головомойку с производственным совещанием.

— Коля прав — подал голос Михеев, а после потер щеки ладонями, сгоняя остатки сонливости — И тетя Паша тоже. Он действовал полностью по ситуации. И Женька тоже ни при чем, она пыталась этого стервеца спасти, как ей было велено. Но кто мог знать, что покупатель мало того, что одержимым останется, так еще и палить начнет?

— Последнее меня более всего смущает — Ровнин уселся за стол — Может, даже больше чем то, что на теневом рынке снова всплыла эта дрянь. Одержимость. Давненько в столице никто таким не баловался, по крайней мере нагло, в открытую. Втихаря, уверен, случалось, зная нашу клиентуру можно в том не сомневаться. Но вот так, напоказ, с аотенциальной готовностью на убийство, чуть ли не демонстративно? Это кто же такой смелый?

— Или глупый — поправила его Тицина.

— Вот уж нет — возразила ей тетя Паша — Этот некто кто угодно, только не дурак. В первую очередь, потому что дураку ни к чему тот товар, который выступал предметом сделки. Не по ранжиру он ему. Что там! Она не всякому умнику по плечу. Я, пожалуй, что, в лучшем случае десятка полтора-два имен назову, которые рискнули затеять волшбу подобного уровня. Ну, или ритуалы провести. Ну, а в том, что его собирались пустить в ход максимально скоро, даже не сомневайтесь. Для стояния на полке подобное не приобретают, оно непременно должна пойти в ход. Товар скоропортящийся, месяц-другой, и можно выбрасывать.

— Сдается мне, что список имен, который ты имела в виду, смело можно мартирологом назвать — заметил Пал Палыч — Поскольку все его участники мертвы, причем давно.

— Ван Дорк жив — поправила его уборщица — Но его точно в Москве нет. Пока я жива, он сюда не сунется, таковы условия нашей сделки. Плюс еще двадцать лет после моей смерти.

— А если мы все же не правы? — предположила Вика — Может, это не для себя покупалось, а для перепродажи? Тому же… Ээээ… Ван… Как его, теть Паша?

— Дорку — напомнила старушка — Да нет, не думаю. Слишком сложно. Купи, храни, потом еще через границу переправь, и я сейчас не о доблестной таможенной службе речь веду. Это все время и риски. Очень большие риски. Чересчур уж многослойная схема.

— Зато и доход хорош.

— На Шлюндта намекаешь? — проницательно глянула на девушку тетя Паша — Ну да, он теперь опять в Москве обретается, и по-прежнему за копейку удавится готов. Но — нет. Чересчур скользкая тема, даже для него. Слишком уж она за гранью закона находится. Хотя закон для него как всегда вторичен. Главное — следы. Он никогда их не оставляет, а тут вон, ворох целый. Да, пока они