Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

отрядов диверсионного свойства район Полесья представлял собой обширное поле для активной деятельности. Особенно труднодоступным участком стал лесисто-болотистый массив, известный под наименованием Беловежской пущи.

Отсутствие шоссейных дорог в данном районе не могло питать тылы наступающих войск, а потому ни одна из сторон не строила надежд на ведение активных действий в болотах и озерах Полесья. Единственным значительным средством передвижения в районе Полесья является железнодорожная сеть, которая чрезвычайно развита по сторонам от лесного массива, но практически нигде не пересекает его, будучи по преимуществу представлена рокадными (идущими вдоль географических меридианов) линиями.

Самой значимой линией в самом Полесье была только связь между Мозырем и Бобруйском. Помимо лесов и болот, в Полесье раскинулись целые озерные системы: между Полоцком и Лепелем, и в верховьях Припяти. Пространства данного района не просыхают летом и вполне замерзают зимой. Также этот район отличается крайней бедностью всех видов местных средств в смысле продовольствия и фуража[15].

Таким образом, нельзя удивляться тому, что в районе Полесья не могло вестись крупных боев, а само Полесье считалось условной границей, делящей весь театр военных действий на две части, к северу от которого стояли русские Северный и Западный фронты, а южнее – Юго-Западный. Соответственно, в критический момент развития наступательной операции нельзя было рассчитывать, что соседние фронты помогут друг другу непосредственной активностью, так как локтевая связь между армиями Западного и Юго-Западного фронтов отсутствовала, вследствие географического фактора. Рокитненские болота (иное наименование Полесья), раскинувшись в широтном направлении на 500 с лишним верст, позволяли маневрировать исключительно рокадными железными дорогами, которыми русская сторона была чрезвычайно бедна.

Немцы не зря остановили свое наступление именно на пороге Полесья, сохранив для своих войск пресловутую локтевую связь, опиравшуюся на железнодорожную сеть, дополненную в течение позиционного «сидения» с ноября 1915 г. узкоколейными железными дорогами. Таким образом, ведение русскими наступательных действий означало разрозненные операции впредь до возможного соединения армий Западного и Юго-Западного фронтов на западной оконечности Полесья, в глубине неприятельского тыла. Примерно – в районе крепости Брест-Литовск. Но для этого еще требовалось взломать мощную оборону противника, а затем еще и развить тактический успех в оперативный прорыв.

Со стороны противника, соответственно, севернее Полесья, стояли германские дивизии, а южнее – по преимуществу австрийские войска, кое-где подкрепленные немецкими частями. Позади австро-венгерского фронта, ближе к стыку между армиями союзников по Центральному блоку, располагалась германская армейская группа А. фон Линзингена, служившая резервной «пожарной командой» для австрийского союзника. В свою очередь, на некоторых наиболее труднодоступных участках германского фронта находились австрийские дивизии, выведенные сюда взамен отданных на австрийский фронт немецких подразделений.

Сознавая, что австрийцы по своим боевым возможностям и качеству уступают германцам, германское командование старалось сосредоточить германские войска, находившиеся в австрийской полосе ответственности, в узлах коммуникаций, прилегавших к наиболее опасным направлениям. Центром же общего фронта, разделявшим войска Западного и Юго-Западного фронтов, а также австрийцев и немцев, являлся Ковельский укрепленный район, прикрытый болотистой поймой реки Стоход.

По русским данным, на 16 марта силы противника на Восточном фронте исчислялись в 1 061 000 чел., из коих 620 тыс. штыков и сабель располагались севернее Полесья. Южнее Полесья стояли три австрийские армии эрцгерцога Фридриха, усиливаемые германской армией А. фон Линзингена. От Пинска до Немана оборонялась группа принца Леопольда Баварского: 9-я германская армия с придачей венгерских частей. В Литве и Восточной Пруссии находились три армии П. фон Гинденбурга.

Русские силы насчитывали в своем составе 1 732 000 штыков и шашек, в том числе – 1 220 000 севернее Полесья. Северный фронт А. Н. Куропаткина (466 тыс. чел.), Западный фронт А. Е. Эверта (754 тыс. чел.), Юго-Западный фронт А. А. Брусилова (512 тыс. чел.) расположились на 1200-километровом фронте от Рижского залива до русско-румынской границы[16].

В начале 1916 г. произошли перемены в командовании фронтов, которые кардинальным образом повлияли на ход будущей кампании. На должность главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта (главкоюз), вместо Н. И. Иванова был назначен командарм-8 А. А. Брусилов. Штаб-офицер штаба Юго-Западного фронта Н. Н. Тилли в своих мемуарах отметил, что Н. И. Иванов – «вздорно-властный человек», «будучи очень ревнив к власти и занимаемому посту, высказывал часто зависть и недоброжелательство в отношении людей, успехи которых могли, по его мнению, обратить на них, обходя и главнокомандующего, внимание признание сильных мира сего». Это прежде всего – Брусилов. Когда Иванов узнал о замене его Брусиловым, он впал в истерику, обвиняя Брусилова в подсиживании, и попытался оспорить свое смещение, адресуясь к командующему императорской Главной квартирой графу В. Б. Фредериксу. Иванов даже был согласен видеть главкоюзом командарма-9 П. А. Лечицкого, но лишь бы не Брусилова. Однако инициатором замены был М. В. Алексеев, который всегда был «на стороне Брусилова, расценивая его как исключительно знающего, решительного и твердого военачальника»[17]. 14 марта Брусилов получил извещение Алексеева о новом назначении.

Этой переменой император Николай II, занимавший пост Верховного главнокомандующего, подчеркивал, что желает добиться победы в предстоящей кампании: военная несостоятельность Н. И. Иванова стала вполне ясной, как только его начальник штаба М. В. Алексеев отправился руководить армиями Северо-Западного фронта весной 1915 г. Деятельность генерала Иванова во время Великого отступления, его панические настроения, усугублявшиеся с каждым новым поражением, неумение организовать армейскую операцию 7-й армии зимой 1915/16 г., отказ от наступления в кампании 1916 г. окончательно склонили Николая II к мысли о необходимости перемены главкоюза.

Тем не менее к мнению бывшего главкоюза продолжали прислушиваться. Н. И. Иванов почему-то был твердо убежден в непригодности войск Юго-Западного фронта к наступлению и способными лишь к обороне. Это мнение было тем более странным, что нажим австро-германцев осенью 1915 г. производился в основном на войска Северного и Западного фронтов. К тому же передышка зимы 1915/16 г. давала повод к оптимизму. Быть может, на мнение старого генерала повлияло сравнительно неудачное наступление войск 7-й и 9-й армий на реке Стрыпа в декабре 1915 г.?

Однако положение дел обстояло вовсе не так плохо, и на Юго-Западном фронте это превосходно знали. Так что новый главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта А. А. Брусилов, гораздо лучше Иванова знавший реальное положение дел, держался совершенно противоположного мнения. На первом же свидании с Верховным главнокомандующим в своей новой должности, в конце марта в Каменец-Подольске, где располагался штаб Юго-Западного фронта, новый главкоюз в почти категорическом тоне потребовал от императора предоставления инициативы действий и постановки наступательных задач. Этот подход как нельзя лучше соответствовал межсоюзным договоренностям и твердому решению М. В. Алексеева о широкомасштабном наступлении русских армий Восточного фронта в 1916 г.

Предварительное планирование

План действий армий Восточного фронта на кампанию 1916 г., безусловно, мог быть только наступательным. После провала германской идеи вывода Российской империи из войны в 1915 г. резервы врага перебрасывались на Запад. В феврале немцы бросились на Верден, начиная ту бессмысленную операцию, что получит наименование «Верденской мясорубки». Становилось ясно,