Цесаревич Вася - Сергей Николаевич Шкенев

за пару часов исправят, но все упорно носят очки и пенсне. Вцепились в них, будто раскольник в право креститься двумя перстами, и отказываться не желают.

– Ты знаешь, что сказали в медицинском кабинете?

– Что шрамы украшают мужчину, а не Бронштейна?

– Не дерзи, Василий, – нахмурился Макаренко. – Там сказали, что травмы нанесены без применения магической силы, и это снимает с тебя часть вины. Ты о чём думал, разбивая морду Бронштейну-младшему? Это риторический вопрос, можешь не отвечать. Но мне только что звонил его дедушка.

– Требует моей крови?

– Крови не крови, но орал в трубку, чтобы тебя немедленно исключили из гимназии.

– А вы?

– Из гимназии, как с Дона, выдачи нет. И заметь, Василий, я тоже не люблю этих примазавшихся к Великой Октябрьской Реставрации приспособленцев, но не бью им морды, как бы мне этого ни хотелось. Есть определённые правила, и их следует соблюдать. Гимназия – нейтральная территория, на которой недопустимы подобные эксцессы.

– А как только выйду…

Макаренко развёл руками:

– Злопамятность графа Бронштейна уже вошла в поговорку, и на твоём месте я бы поостерёгся. Люди Власика сопровождают тебя от квартиры до гимназии и обратно?

– Да, – кивнул Василий. – Они так старательно маскируются под случайных прохожих и попутчиков в трамвае, что не заметить их довольно сложно.

– Эх, Вася, насколько было бы проще, учись ты здесь под своей фамилией. Привозят на блиндированном автомобиле, увозят на нём же. Полусотня казаков в сопровождении опять же.

– Передвигающийся со скоростью лошади автомобиль – прекрасная цель и мечта любого террориста.

– Да откуда у нас террористы? Мы же не Англия какая, где по улицам ирландцы с бомбами за пазухой бегают толпами, – Макаренко опять протёр стёкла очков и продолжил: – Ты давай домой иди, а преподавателя словесности я предупрежу. А завтра, глядишь, скандал если и не уляжется, то во всяком случае все поостынут и не станут принимать скоропалительные решения.

– А могут?

– Сам подумай – вчерашний безродный простолюдин, а ныне личный дворянин Красный разбил морду и пенсне единственному внуку графа Льва Давидовича Бронштейна! Это же потрясение основ!

– То есть, – усмехнулся Василий, – наследник Бронштейнов настолько слаб, что не смог ничего сделать и получил в рыло? Нет, Антон Семёнович, мне почему-то кажется, что не в их интересах раздувать скандал.

– Может быть, – кивнул директор гимназии. – Если только не найдутся доброхоты, решившие оказать услугу влиятельному графу. Дураков, Вася, не сеют, они сами рождаются.

В трамвае Василий ехал один. То есть не один в пустом вагоне, а без сопровождающих из дворцовой полиции, подстраивающихся под расписание занятий подопечного. Естественно, они и предположить не могли, что Вася покинет гимназию на полтора часа раньше.

А ещё греет душу понимание полной свободы, когда любой твой шаг не фиксируется и о нём не докладывают на самый верх. Хоть в пивнушку иди, всё равно никто не узнает.

Но ни в какие пивнушки, конечно же, не пошёл. Выскочил из трамвая на ходу, вызвав возмущённый крик кондуктора, и нырнул в арку проходного двора. От остановки лишних пять минут топать, а тут напрямик совсем ничего, рукой подать до доходного дома генеральши Брешко-Брешковской, где Вася и квартирует.

– Эй, гимназист, закурить не найдётся? – две тени отлипли от стены и перегородили дорогу. Сзади тоже кто-то затопал ногами, отрезая пути к отступлению. – Угости табачком страждущих, а если рублём одаришь на пропой души, то вовек благодарны будем.

Страждущий имел вид неприглядный, но перебрасывал из руки в руку светящийся шарик размером с крупный апельсин. Одарённый занимается гоп-стопом, что за чушь?

– Дяденьки, я же не курю, – прикинулся валенком Вася, благо бывшему детдомовцу Родионову такая ситуация была не впервой. – А рубль сейчас дам.

– Рубль на пропой, а остальное на папиросы, – ухмыльнулся бандитствующий одарённый. – Кошелёк давай, щенок!

– Сейчас достану, дяденька! – Василий расстегнул крючки гимназической шинели и полез за пазуху. – Вот он, возьмите, пожалуйста! Там пятьдесят рублей!

Браунинг подарил на прошлый день рождения начальник дворцовой полиции генерал-майор Николай Сидорович Власик. Отец тогда понимающе улыбнулся в усы, мама с бабушкой чуть не упали в обморок, а успевший к тому времени принять шесть рюмок шустовского дед хлопнул Василия по плечу и заявил, что если бы в семнадцатом году у него была такая машинка в кармане, то хрена бы он подписал отречение. Ну а глушитель на браунинге появился три дня назад. А перед выходом из гимназии почему-то захотелось дослать патрон.

Хлоп! Посеребрённая пуля с сердечником из карбида вольфрама пробивает энергетический щит до шестого класса включительно, а бандит его вовсе не ставил.

Хлоп! Хлоп!

И в затылок убегающему грабителю… Хлоп!

А теперь ходу отсюда, пока на посмертный выброс не набежали городовые, набираемые в большинстве своём из слабых одарённых нижних чинов. И гильзы подобрать и спрятать в карман. И запустить «Пустынный ветер», надёжно стирающий как материальные, так и эфирные следы. В гимназии такое не изучают, но дядя Алексей как-то показал несколько приёмов из арсенала зафронтовой разведки. Василию Красному они не давались, а Василий Родионов оценил и после нескольких тренировок усвоил на хорошем уровне.

Глава 2

Квартира у Василия на третьем этаже, почти дверь в дверь с апартаментами Максима Горького. Но с заработками писателя можно себе позволить роскошное жильё, а у Васи оно снято на казённые деньги, поэтому огромными площадями похвастаться не может. Всего одна спальня, кабинет, гостиная, библиотека, крохотный зал для спортивных занятий да комната для охраны, оккупированная сменным караулом из дворцовой полиции. Горничная и кухарка приходящие и здесь не проживают. Впрочем, при желании перекусить во внеурочное время к услугам жильца огромная кухня и забитый вкусностями электрический ледник. Стараниями охранников продукты в нём регулярно обновляются, потому всегда свежие.

Дома Вася поздоровался с выглянувшими из своего закутка орлами Власика, прошёл на кухню, где поставил чайник на появившуюся совсем недавно новинку – газовую плиту, а сам пошёл чистить пистолет. Нечищенное после стрельбы оружие, это как ветчина по субботам на столе раввина – событие фантастическое.

После чистки прилёг на диван и незаметно для самого себя уснул. Наверное, сказалось нервное напряжение после встречи с бандитами. Нет, никаких душевных терзаний в духе героев Достоевского, но всё равно…

Разбудил его деликатный стук в дверь кабинета:

– Василий Иосифович, чайник в четвёртый раз засвистел, – доложил охранник. – И там это, барышни к вам пришли.

– Там, это где?

– Да в гостиной хозяйничают. Я им сказал, что вы заняты, а они с пирожными. Разве можно не пустить барышень с пирожными?

Вася бросил взгляд