И всё это просто Жизнь (сборник) - Елена Надежкина

Он был отличным хозяином, дом ухожен, в саду красотища, а в огороде и сорнячка не найдёшь.

– Мама, моя, покойница, чудесной хозяйкой была, вот и меня кое-чему научила, – отвечал Виталий на наши похвалы.

Мама с Маришей сидели в саду под яблоней, довольные и счастливые. Я пошла в летнюю кухню, помочь Виталию.

– Хорошо у вас тут, такой воздух чистый. Даже в доме легко так дышится, – восхищалась я, – В город и возвращаться не хочется.

– Да, Наташа, ты права, И воздух тут, отменный и дом, только хозяйки в нём не хватает.

– Так женись, ты же хороший парень.

– Ты так считаешь? А что если ты станешь хозяйкой в моём доме? – он взял меня за плечи и повернул к себе.

От неожиданности я не нашлась сразу, что ответить.

Со двора вбежала Маришка.

– Мама, мама, я телёночка видела, пойдём скорее, покажу.

Я так и ушла, ничего не сказав.

Домой мы приехали поздно, Виталий слегка придержал меня за руку и, когда мама с Маришей скрылись в подъезде, сказал.

– Наташа, я спрашивал тебя там, на кухне, очень серьёзно. Выходи за меня замуж. Только не торопись с ответом, подумай. Я буду ждать, сколько нужно буду ждать.

– Я подумаю, – кровь прилила к моему лицу, как хорошо, что сейчас темно.

Я вошла в подъезд и, не дойдя ещё одного пролёта до своей квартиры, опустилась на ступени, закрыла лицо руками, заплакала. Что это было? Слезы боли или слёзы радости?

Я подумала, как и обещала. А через два года у Маришки появилась сестрёнка. Я вышла замуж за очень хорошего человека, таксиста Виталия, который принес меня в тот день на руках в приёмный покой больницы. У нас всё хорошо, и мы счастливы.

Катька с другим Виталием пытались жить вместе, но ничего у них не вышло. Виталий гулял, вскоре ушёл с работы, стал выпивать. Катька ругалась, плакала и в конечном итоге осталась одна. Наверное, так и должно быть.

Иногда мы с Маришкой вспоминаем Аркашу. Она скучает, а я жалею его. Может, когда-нибудь мы ещё встретимся, всё-таки родня.

Шекспировские страсти

Бабка Маня и бабка Наталья были непримиримыми врагами, благо, жили на разных концах деревни и от того встречались друг с другом крайне редко, особенно теперь, когда стали совсем стары и редко уходили от своего дома дальше, чем к соседям, посудачить.

Поговаривали, что ещё в юности Наталья увела у хорошенькой Манечки жениха, чуть ли не из под самого венца. Но и сама замуж за него не вышла, сложил парень голову где-то далеко от родного края, то ли по своей, то ли по чужой глупости, погнался за длинным рублём. С тех самых пор, не было дня, чтобы не помянули они друг друга недобрым словом. И детям своим соперницы передали с молоком матери всю свою ненависть. В юности сыновья их бились в кровь, не раз грозился им наказанием местный участковый, но ничего не помогало. К счастью для обеих сторон ребята выросли и разъехались по разным местам, кто в райцентре пустил корни, кто в области, а старший Натальин сын жил в самой Москве, чем вызывал бешенную зависть бабки Мани. С обеими в деревне оставались дочери, повыходили здесь замуж, нарожали детишек и жили себе в родной стороне горя не зная, но внуки обеих бабок, по старой памяти, друг с другом не общались. Да и не было в том надобности, деревня за эти годы выросла, людей поприбавилось, а по работе где пересекутся, так в том и беды нет.

Но ненависть бабок друг к дружке с годами, казалось, становилась только сильнее. В деревне к их вечным склокам давно уже привыкли и не обращали на старух никакого внимания. Пока не подросли их правнуки.

Юлька, правнучка бабки Мани была хороша собой, старожили поговаривали: «Вся в прабабку уродилась». Девчонка выучилась на медсестру и вернулась обратно в свою деревню, ещё в школе она дружила с рыженьким пареньком, Колькой Чубатовым, но пока училась, тот успел жениться на девушке из райцентра, и теперь жил там своёй семьёй. Сама Юлька мало о том тужила, но прабабка, помня свои давние переживания, жалела её.

– Ты, дочка, почаще к людЯм ходи, сердечко успокоиться и нового женишка найдешь. Ты у нас девка видная, одна не останешься.

– Да, я, бабушка, давно забыла Кольку, да и не любила я его вовсе. А замуж выйду за самого лучшего. Ты у меня ещё на свадьбе плясать будешь.

– Ох, голубка, отплясалась я уже, – заулыбалась бабка Маня, довольная словами правнучки.

– Нет, ты уж, бабулечка, пообещай мне сплясать, – не унималась Юлька.

– Да, ладно уже, тряхну стариной, даю своё слово, – пообещала бабка Маня, – только ты со свадьбой-то сильно не затягивай, а то ведь я и помереть могу, через годок девятый десяток разменяю.

И, надо же было так случится, чтобы стал для Юльки тем «самым лучшим» правнук бабки Натальи Роман.

Парень, и впрямь, был хорош собой, высок, плечист, а голубые глаза до того лучисты, что казалось, светятся изнутри. В это лето он вернулся из армии, и как только Юлька появилась в первый вечер в клубе, сразу же выделил её среди других девчат. Они стали встречаться, вскоре первое чувство переросло у обоих в большую любовь. По деревне уже судачили, но сказать что-либо Наталье или Мане побаивались.

И вот к концу лета Роман пришёл к родителям.

– Мам, пап, я это, чего сказать хотел, жениться я хочу, – сказал Роман, побаиваясь реакции родителей.

– Это дело хорошее, – поднял на него глаза отец, – только не спешишь ты?

– Нет, батя, люблю я её, – смелее сказал парень.

– Так, кто ж она, сынок, к кому сватов засылать? – спросила мать, вытирая передником набежавшую слезу.

– Юлька Самохина.

– Кто? – в один голос спросили родители.

– Я всё знаю, что вы мне сейчас скажите, но это же прошлый век. Бабки старые ругаются по дури своей, а вам то что плохого сделали.

– Ой, боженьки, – завыла мать, – Роман, опомнись, да в их змеиное логово только сунься. Да, что ж это люди скажут. Ох, горюшко. Опутала она тебя, подлая.

– Мать, не смей Юльку трогать, ты же её совсем не знаешь, – взорвался Роман.

– И знать не хочу, и видеть, и тебе не дам больше с ней видеться, – закричала мать.

– Ладно, ладно, мать, поостынь, тут подумать надо, – сказал, молчавший до этого отец. – Девчонка она смазливенькая, с образованием, да и самостоятельная, работает, не то, что другие.

– Да вам мужикам лишь бы смазливенькая была, а там хоть змея, хоть ведьма, – закричала мать на мужа.

В тот же вечер состоялся семейный совет во главе с самой бабкой Натальей. Все уговаривали и отговаривали Романа от такого шага, но точку во всём поставила бабка Наталья.

– И не правнук ты мне тогда будешь, вон из нашего рода пошлю.

– И плевать мне на такой род, если вы против моего счастья идёте, – прокричал Роман и выскочил из дома.

В это время Юлька секретничала на кухне с матерью.

– Доченька, родная моя, и угораздило же тебя в него влюбиться, ведь знала, что два рода эти в третьем поколении грызутся, что ж тебе, ребят других не было?

– Не было и не будет никогда, мамочка, – плакала Юлька, прекрасно понимая, что счастье своё им придётся выбивать. А уж, сколько голов полетит, страшно себе представить.

Мать пыталась, как могла, уговорить дочь, но ведь сердцу не прикажешь.

– Ладно, доченька, – наконец сдалась она, – коли любишь, борись за него. А парень он хороший, будешь жить за ним, как за стеной. В крайнем случае, уедите куда-нибудь подальше.

Мать и дочь обнялись и долго сидели молча, думая каждая о своём.

А на утро деревня взорвалась. Каким образом просачиваются здесь новости, одному только Богу известно. Родня бабки Натальи на каждом шагу поносила бабки Манькиных, а те в свою очередь орали на Натальиных. По каким то нелепым обстоятельствам, то к тем, то к другим присоединялись соседи, и к вечеру вся деревня переругалась вконец. Только наши «Ромео» и «Джульетта», как звали их теперь в деревне с чьей-то лёгкой руки, лежали на берегу реки, вдали от глаз и мечтали о своём будущем.

– Плохо так, когда родня ругается. И свадьбы большой у нас с тобой не будет.

– Да ладно, Юль, уедем, распишемся с тобой, а они потом смиряться.

– Я тут хотела, места наши люблю, думала, всю жизнь свою здесь проживу. Обидно так.

– Я так бабке Наталье и сказал, ты ругалась, а я за тебя расхлёбывать должен.

– Ой, а мне бабушка Маня на свадьбе сплясать обещала. Ну, чего они не ладят, ведь баба Маня хорошая, она же меня вырастила.

– Да, глупые старухи, баба Наташа то же хорошая, властная немного, но знаешь, как она с нами в детстве играла, а сказок сколько знает, в нашей библиотеке, наверное, столько и книжек нету.

– Слушай, Ромка, а давай их как-нибудь помирим, – Юлька приподнялась, волосы её заструились в лунном свете.

– Какая же ту у меня красивая, Юлька, – потянулся к ней Роман.

– Нет, подожди, Ром, я ведь серьёзно, – не унималась она, – давай скажем, что покончим с собой, если они не помирятся и не разрешат нам пожениться.

– Слушай, а это идея.

На утро в двух концах деревни появились «гонцы» с письмами, как только первые строки были прочитаны, поднялись в обоих домах женские вопли и плач.