Голодные дьяволы - Андрей Флибер

старая присказка дровосеков. Где-то далеко-далеко в лесу раздался слабый вой. Он вывел Тима из ступора, мальчик глубоко вдохнул и вступил под крону леса.

4 глава

Свет костра отбрасывал свет на деревья растущие у края поляны. Тим жёг прутик и рисовал страйсы в воздухе. Пять или шесть секунд они держались в воздухе, а потом расстворялись. Он чувствовал глаза, которые смотрели на него из-под деревьев. Голодные. Смеющиеся. Если смотреть на них, пропадёшь. Поэтому он смотрел на страйсы. Хоть волосы на затылке и стояли дыбом. Когда Тиму становилось особенно страшно, он бросал в костёр большую ветку куахота. Дерево тотчас начинало искрить и стрелять искрами во все стороны. Словно живое оно шипело и вибрировало в огне. Искры подобно актионам взлетали в воздух и летели ввысь, оставляя после себя искрящиеся негаснущие следы. Воздух пронизывало разноцветными нитями, переплетающимися друг между другом. Тим вспоминал праздник урожая, когда после захода солнца мужчины запускали фейерверки на центральной площади. Все дети кричали от восторга, когда из железных труб, которые мастерили для этого вечера, вылетали заряды и разрывались в небе. Если год был особенно удачный, то к празднику покупали ещё и дорогие фейерверки из Ангаса. Сделанные искусными мастерами они выстреливали не просто пучками зарядов или брызгами, но животными. Первым таким фейерверком, что увидел Тим был огромный зелёный дракон. Заряд взлетел в небо и когда разорвался – из шара огня вынырнул переливающийся дракон. Его могучие крылья расправились и он пролетел над деревьями и толпой визжащих разбегающихся детей, оставляя за собой яркий след от хвоста. Они думали, что дракон настоящий. Дракон вознёсся ввысь и растворился в ночном небе.

Теперь казалось прошли десятилетия, с тех пор как Лор показал совсем ещё маленькому Тиму рисунки прутом. Тогда отец пришёл совсем поздно. Тим крепко спал, когда Лор растолкал его.

– Пап?

Отец стоял, подсвеченный светом ночника. Какое-то сковывающее ужасом чувство проскочило внутри Тима. Еле уловимое, не до конца сформировавшееся. Мурашки выступили у Тима. Тут отец улыбнулся и рассеялась весь мрак в комнате.

– Пойдём, Волчок, я тебе что-то покажу.

Тим сонно вылез из кровати и зашлёпал босыми ногами вслед за отцом.

Он спустился по лестнице и увидел мать.

Она протянула руки и он прижался к её переднику. Она наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Всё-таки разбудил тебя?

– Угу – Тим тёр кулачками глаза.

– Ничего страшного, заснёт снова. Пойдём, здоровяк. – Отец взял его за плечо и потянул за собой.

Он вывел его через кухонную дверь на задний двор, в стрекот сверчков. Подвёл его к колоде, возле которой горел костёр. Рядом лежали нарубленные чурбачки и груда тонких, срезанных веточек. Лор взял одну из них и сунул в костёр.

– Когда наш мир родился, космический лис видел, что перворождёные люди слабы против тьмы и существ в ней. Он оторвал один из своих двух тысяч хвостов и бросил в наш мир. Хвост упал в землю и из него вырос Куахот. Это дерево растёт везде. Даже если ты пойдёшь за Двадцатигорие, ты найдёшь его и там.

– А как оно помогает?

– Смотри! – Отец достал прутик из костра и потушил горящий кончик.

По пруту словно ползали несколько актионов, переливаясь оранжевым, зелёным и фиолетовым.

Отец взмахнул прутиком и стал рисовать им в воздухе. Обычный прут оставлял в воздухе линию, которая была лишь следом на сетчатке и сразу же исчезала. Но, после прута куахота в воздухе оставался переливающийся светящийся след. Кое-где он искрил, словно фейерверки, которые Тим видел на ярмарках.

Мальчик не мог оторвать глаз от этого зрелища.

– Ух ты!

Отец улыбнулся и продолжал рисовать фигуры в воздухе.

Линии всё не гасли и висели в воздухе. Тим смотрел на них и тепло поселялось его душе. Он протянул руку к одной из линий. Она была горячая и ему обдало жаром руку. Искры сыпались из некоторых.

Отец закончил рисовать и стоял, наблюдая за реакцией сына. Ему вспомнилось, как он сам так же зачарованно смотрел на горящие линии, когда был таким же маленьким как Тим.

– Это страйсы, волчок.

– Страааайсы – Протянул Тим, водя руками в воздухе. Линии начали остывать. Кое-где они уже растворялись в воздухе.

– Если тебе плохо, они согреют твоё сердце. – Лор приобнял Тима за плечи. – И ты знаешь, когда-то их совсем не было.

– Почему?

– Когда-то давным-давно до пурпурной войны в мире не было магии. Только наука. И ничего хорошего из этого не вышло.

– А что такое наука, па?

– Не знаю, если честно. Знаю, что она была так развита, что её нельзя было отличить от нашей магии. – Лор почесал затылок. – Ну, она как-бы была не природной, а искусственной, наверное.

Лор тряхнул головой:

– А теперь смотри.

Лор снова сунул прут в огонь и начал рисовать новый знак. Этот был совсем не такой, как прошлый. С каждым движением прута внутри у Тима появлялось труднообьяснимое чувство. Ужас, трепетание, словно дрожь прокатывалась по всему телу, восторг и между тем чувство спокойствия и уюта. Волосы на затылке встали дыбом.

– Ты должен научиться рисовать этот страйс. – Улыбка сошла с лица Лора. Ему на смену пришло напряжение. Тим видел как капельки пота высыпали на его лбу.

Чего он не мог увидеть, это страха, который окутал Лора.

Вдруг ночь разорвал свет. Он словно фиолетовым паром заволок всё вокруг. Свет переливался и окружил деревья, дом, Тима и отца.

Лор с облегчением выдохнул.

– Сколько лет прошло, а легче не рисуется. – Он смахнул пот со лба.

Перед ними в воздухе плавало огненное изображение. Треугольник, три круга внутри и два треугольника по бокам. Оно напоминало морду животного.

– Это лис! – Воскликнул Тим.

– Правильно, это Тхук. Нарисуешь его и он убережёт тебя от любой опасности.

Страйс всё горел и горел. Дольше чем прошлые. Лучи света исходили от него и падали то туда, то туда. Тим не мог оторвать от него глаз, он тянул к себе, в нём чувствовалась невообразимая мощь. Тим переполняли противоречивые чувства. Образ одновременно вселял ужас и успокаивал.

– Наш Бог защищает праведных, злых отпугивает, а плохих лечит.

Жуткий рёв и треск ломаемых веток разбудили Тима. Воспоминания и тепло костра усыпили его. А теперь костёр потух. Но