Поэмы и стихи - Сэмюэль Кольридж

137

Язык мой влажен, рот мой свеж,До нитки я промок,И каждой порой тело пьетЖивотворящий сок.

Встаю — и телу так легко:Иль умер я во сне?Иль бесплотным духом сталИ рай открылся мне?

Но ветер прошумел вдали,Потом опять, опять,И шевельнулись парусаИ стали набухать.

И воздух ожил в вышине!Кругом зажглись огни.Вблизи, вдали — мильон огней,Вверху, внизу, средь мачт и рей,Вокруг звезд вились они.

И ветер взвыл, и парусаШумели, как волна.И ливень лил из черных туч,Средь них плыла Луна.

Грозой разверзлись недра туч,Был рядом серп Луны.Воздвиглась молнии стена,

138

Казалось, падала онаРекою с крутизны.Но вихрь не близился, и все жКорабль вперед несло!

И мертвецы, бледны, страшны,При блеске молний и ЛуныВздохнули тяжело.

Вздохнули, встали, побрели,В молчанье, в тишине.Я на идущих мертвецовСмотрел, как в страшном сне.

А ветер стих, но бриг наш плыл,И кормчий вел наш бриг.Матросы делали свое,Кто где и как привык.

Но каждый был, как манекен,Безжизнен и безлик.Сын брата моего стоялПлечом к плечу со мной.

Один тянули мы канат,Но был он труп немой"."Старик, мне страшно!" —"Слушай Гость, И сердце успокой!

139

Не души мертвых, жертвы зла,Вошли, вернувшись, в их тела,Но светлых духов рой.

И все, с зарей оставив труд,Вкруг мачты собрались,И звуки сладостных молитвИз уст их полились.

И каждый звук парил вокруг —Иль к Солнцу возлетал.И вниз неслись они чредой,Иль слитые в хорал.

Лилась то жаворонка трельС лазоревых высот,То сотни щебетов иных,Звенящих в зарослях лесных,

В полях, над зыбью вод.То флейту заглушал оркестр,То пели голоса,Которым внемля в светлый день,

Ликуют небеса.Но смолкло все.Лишь паруса

Шумели до полдня.Так меж корней лесной ручейБежит, едва звеня,

140

Баюкая притихший лесИ в сон его клоня.И до полудня плыл наш бриг,Без ветра шел вперед,

Так ровно, словно кто-то велЕго по глади вод.Под килем, в темной глубине,Из царства вьюг и тьмы

Плыл Дух, он нас на ветер гналИз южных царств зимы.Но в полдень стихли паруса,И сразу стали мы.

Висел в зените Солнца дискНад головой моей.Но вдруг он, словно от толчка,Сместился чуть левей

И тотчас — верить ли глазам? —Сместился чуть правей.И, как артачащийся конь,Рывком метнулся вбок.

Я в тот же миг, лишившись чувств,Упал, как сбитый с ног.Не знаю, долго ль я лежалВ тяжелом, темном сне.

141

И, лишь с трудом открыв глаза,Сквозь тьму услышал голосаВ воздушной вышине."Вот он, вот он, — сказал один,

Свидетелем Христос —Тот человек, чьей злой стрелойЗагублен Альбатрос.Любил ту птицу мощный Дух,

Чье царство — мгла и снег.А птицей был храним он сам,Жестокий человек".И голос прозвенел другой,

Но сладостный как мед:"Он кару заслужил своюИ кару понесет".

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Первый голос"Не умолкай, не умолкай,Не исчезай в тумане —Чья сила так стремит корабль?Что видно в океана?"

142

Второй голос"Смотри — как пред владыкой раб,Смиренно замер он,И глаз огромный на ЛунуСпокойно устремлен.губителен иль ясен путь —Зависит от Луны.Но ласково глядит онаНа море с вышины".

Первый голос"Но чем, без ветра и без волн,Корабль вперед гоним?"

Второй голос"Пред ним разверстый, воздух вновьСмыкается за ним.Назад, назад! Уж поздно, брат,И скоро день вернется,

Все медленней пойдет корабль,Когда Моряк проснется".Я встал. Мы полным ходом шлиПри Звездах и Луне.

143

Но мертвецы брели опять,Опять брели ко мне.Как будто я — их гробовшик,Все стали предо мной.

Зрачки окаменелых глазСверкали под Луной.В глазах застыл предсмертный страх,И на устах — укор.

И ни молиться я не мог,Ни отвратить мой взор.Но кара кончилась.Чиста Была кругом вода.

Я вдаль глядел, хоть страшных чарНе стало и следа, —Так путник, чей пустынный путьВедет в опасный мрак,

Раз обернется и потомСпешит, ускорив шаг,Назад не глядя, чтоб не знать,

Далек иль близок враг.И вот бесшумный, легкий бризМеня овеял вдруг,

144

Не зыбля, не волнуя гладь,Дремавшую вокруг.Он в волосах моих игралИ щеки освежал.

Как майский ветер, был он тих,И страх мой исчезал.Так быстр и легок, плыл корабль,Покой и мир храня.

Так быстр и легок, веял бриз,Касаясь лишь меня.Я сплю? Иль это наш маяк?И церковь под холмом?

Я вновь на родине моей,Я узнаю свой дом.Я, потрясенный, зарыдал!Но в гавань мы вошли…

Всевышний, разбуди меняИль сон навек продли!Весь берет в лунный свет одет,И так вода ясна!

И только тени здесь и тамРаскинула Луна.А холм и церковь так светлыВ сияющей ночи.

145

И спящий флюгер серебрятНебесные лучи.От света бел, песок блестел,И вдруг — о дивный миг! —

В багряных ризах сонм тенейИз белизны возник.Невдалеке от корабля —Багряный сонм теней.

Тут я на палубу взглянул —О Господи, на нейЛежали трупы, но клянусь,клянусь крестом твоим:Стоял над каждым в головахНебесный серафим.

И каждый серафим рукойМахнул безмолвно мне,И был чудесен их привет,Их несказанный, странный свет,Как путь к родной стране.

Да, каждый мне рукой махалИ звал меня без слов.Как музыка, в моей душе

Звучал безмолвный зов.И я услышал разговор,Услышал плеск весла

146

И, обернувшись, увидал:За нами лодка шла.Рыбак с сынишкой в ней сидел.О, доброта Творца! —

Такую радость не убьетПроклятье мертвеца!И третий былОтшельник там,

Сердец заблудших друг.Он в славословияхТворцу Проводит свой досуг.Он смоет Альбатроса кровьС моих преступных рук.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

Отшельник тот в лесу живетНа берегу морском.Он славит Божью благодать,И он не прочь потолковатьС заезжим моряком.

Он трижды молится на дню,Он трав язык постиг,И для него замшелый пень— Роскошный пуховик.

Челн приближался, иРыбак Сказал:"Но где ж огни?

147

Их столько было, как маяк,Горели здесь они"."Ты прав, —Отшельник отвечал,И видят небеса:

Не отзывается никтоНа наши голоса.Но как истрепан весь корабль,Истлели паруса, —

Как листья мертвые в лесу,Что вдоль ручья лежат,Когда побеги снег накрыл,И филины кричат,

И в мерзлой чаще воет волкИ жрет своих волчат"."Вот страх-то! — бормотал Рыбак.Господь, не погуби!""Греби!" — Отшельник приказалИ повторил "Греби!"

Челнок подплыл, но я не могНи говорить, ни встать.Челнок подплыл.И вдруг водыЗаволновалась гладь.В пучине грянул гром, водаВзметнулась в вышину,

148