Сказка о востоке, западе, любви и предательстве - Юханан Магрибский

Герцогиня развернула тонкую бумагу и прочитала записку вслух. На её губах играла лёгкая улыбка, будто то бы то была лишь чья-то невинная шутка, но старая Фрида, нянька Изольды, увязавшаяся за своей воспитанницей в Святую Землю, и твёрдо решившая в ней умереть, дабы спасти свою грешную душу, поджала сухие губы и сказала, что не иначе как записка прислана одним из нечестивцев, который вознамерился совратить светлую душу её госпожи, а, значит, необходимо показать её Его Преосвященству, дабы он решил, что с ней делать, и нужно ли теперь поститься, чтобы оградить себя от опасности, или хватит одной только молитвы.

— Епископ и в самом деле может оказаться полезным… — задумчиво проговорила Изольда. — Но уж тогда, нянюшка, я позову и Шарля.

Старая Фрида фыркнула, и с усердием протянула длинный красный стяжёк шёлковой нитью, которой суждено было расцвести на её пяльцах томной розой. Герцогиня не стала медлить, уже к вечеру она держала в своих покоях совет с его Преосвященством епископом Жаном, и светлым рыцарем, паладином, Шарлем де Крайоси. Отвлекать достойного мужа своего пустяками она не решилась.

— Защитники мои! — обратилась герцогиня к гостям, едва только епископ появился в её покоях, поприветствовал её светлость герцогиню и рыцаря и утолил жажду кубком вина. — Я призвала вас, дабы вы помогли мне решить вопрос, который сама я решить не в силах… Смотрите же, что прислал мне тайком один купец: «Я прошу тебя смиренно, милостивая, — так он пишет в записке, — подарить мне радость видеть тебя, ибо ищу я встречи с тобой, чтобы сказать тайные слова необычайной важности». Здесь же он добавляет имя верного человека, через которого можно передать ему записку и вызвать его на встречу. Скажите же теперь, что мне делать?

Герцогиня выглядела взволнованной и растерянной, и сердце сира Шарля ле Крайоси не могло этого вынести:

— Забудьте это, ваша светлость, сожгите записку, чтобы не смущала она ваших дум, — ответил ей рыцарь.

Высокий, темноволосый и сероглазый красавец, он был первым среди рыцарей её мужа, и не было никого, кто владел бы копьём и мечом лучше. Помедлив, он добавил:

— Лишь намекните, сударыня, и, если слова эти оскорбили вас, мерзавец поплатится за это, кто бы он ни был, клянусь вам в этом.

— Ваша доблесть похвальна, а рвение не знает границ, однако не спешите клясться, сын мой, — заговорил епископ. — Что если этот человек знает нечто, что надобно знать нам? Не следует забывать, что мы среди врагов и должны быть осторожны. Имеем ли мы право упустить случай, который, быть может, сам Господь счастливо предоставил нам?

— Что ты имеешь в виду, священник? — едва дослушав, спросил рыцарь.

— Только то, — отвечал Жан, старательно не замечая сквозившее в голосе рыцаря пренебрежение, — что нам следует вызнать, что за тайну хочет рассказать её светлости этот купец.

— Я приведу его во дворец к завтрашнему закату! И пусть тогда он посмеет утаить хоть слово! — Шарль, в порыве, ударил ладонью по столу, так что подпрыгнули кубки, и серебряные блюда с плодами, орехами, халвой и мёдом.

— Успокойтесь, друг мой, — холодно отвечал епископ. — Я предложу вам иное. Купец придёт во дворец сам, и сам же всё расскажет нам. Тогда мы и решим, как поступить с ним дальше.

— Но, ваше преосвященство, — спросила герцогиня, и в голосе её звучала улыбка. — Как же мы этого добьёмся?

— Очень просто, ваша светлость. Вы сделаете точно так, как он предлагает в записке, вы встретитесь с ним.

— Вот как? — лукаво улыбнулась Изольда.

— Этому не бывать! — воскликнул рыцарь, вскакивая. — Что если этот человек замыслил недоброе? Он может оказаться подосланным убийцей. Сарацины не знают чести, он мог пытаться отравить вас, сударыня, прошу вас: не касайтесь больше его подарков, и омойте водой своё тело!

Герцогиня невольно бросила записку на стол и прижала ладони к груди.

— Не думаю, Шарль, что это так, — спокойным голосом отвечал епископ. — Не стоит пугаться, ваша светлость. Если бы вас хотели отравить, то, увы, яд уже успел бы подействовать. Впрочем, Шарль, вы правы: замыслы купца нам неизвестны, нам следует подготовиться ко всему. Сударыня, отважитесь ли вы встретиться с ним? Уверяю вас, и я, и сир де Крайоси сделаем всё, что в наших силах, чтобы уберечь вас от опасности.

— Перед лицом Господа говорю вам, отважусь! — ответила Изольда, и щёки её пылали.

— Благослови Господь вашу смелость, сударыня, — отвечал епископ, вставая и победно глядя на сира де Крайоси.

Записки были переданы, срок обусловлен, и названо место. Сколько раз, оставаясь с супругом наедине, порывалась Изольда рассказать ему обо всём, сколько раз останавливалась она, не желая тревожить Жоффри пустым вздором. И вот на Асиньону спустилась ночь: душная, и тяжёлая от недавних дождей, непроглядная и волнующая. Герцогиня тайком вышла в сад: несмотря на духоту, на ней был плащ, скрывающий под собой успокоительную тяжесть кольчуги. Ей оставалось только ждать здесь, неподалёку от старой оливы, прислушиваясь к стрёкоту цикад и шёпоту ветра.

Она молилась Господу, опершись рукою о шершавый и тёплый ствол, готовя себя к испытанию. Но ожидание затянулось, и вместо благочестивых слов, очнулись в её памяти слова колыбельной. Изольда опустилась близ оливы, рука её скользнула вниз и коснулась воды купальни, и герцогиня, глядя на полное звёзд небо, тихонько запела:

Маленький мой, отчего ты не спишь, когда ночь уже рядом с тобой?Маленький мой, отчего ты грустишь, когда мать твоя рядом с тобой?Маленький мой, нет беды, что бессилен Господь отвести,Я помолюсь, а ты успокойся и спи.

Месяц взошёл, ярко звёзды горят, храня тайны небесных огней.Месяц взошёл, ты добудешь ли мне драгоценную россыпь камней?Месяц взошёл! Чтобы воином славным, могучим расти,Маленький мой, я молюсь, а ты сладко спи.

Пальцы её скользили по водной глади, а глаза невольно считали отражённые в ней звёзды, когда вдруг послышались шаги, и приглушённый оклик: «Сударыня!». Она неслышно встала и подошла к условленному месту, мраморной площадке, окружённой высокими колоннами и изящно выкованными подставками, в которых тлели угли, разливая ровный, тускло-алый свет. Среди колонн стояли двое мужчин. После мгновенного замешательства Изольда узнала в одном Шарля, второй же был одним из сотен асиньонцев, неотличимым от толпы прочих: довольно высок, худощав, с длинным хищным носом и вскинутыми бровями. Лицо казалось смутно знакомым, но герцогиня не желала больше прятаться в благословенной тени сада: она шагнула вперёд, приветствуя гостя благосклонным и чуть надменным кивком.