Украинские хроники. Становление и деградация государства - Олег Борисович Иванов

саперными лопатками, применении отравляющих газов, избиении женщин и стариков и т. п., впоследствии не нашедших подтверждения.

В Грузинской ССР волнения 9 апреля 1989 года привели к легитимизации национализма и заявлений о выходе из СССР. Характерным выглядит такой факт: сразу после 9 апреля в отношении организаторов митинга Звиада Гамсахурдии, Мераба Коставы, Георгия Чантурии и др. было возбуждено уголовное дело, которое было прекращено уже через несколько месяцев «ввиду изменения обстановки».

Действительно, обстановка и политическая, и моральная в СССР в те годы менялась постоянно: идеи передачи разного типа полномочий союзного центра республикам пропагандировалась в СМИ и звучала с трибун пленумов и съездов всех уровней – причем обусловлены эти требования были не какой-либо экономической или социальной необходимостью, а исключительно желанием национальных элит получить больше власти и автономии от центральной власти. Причем для демонстрации центру собственных сил национальные элиты актуализировали и подогревали межэтнические противоречия, которые приводили к массовым выступлениям, зачастую сопровождавшимися погромами и человеческими жертвами. Подавлять эти беспорядки вынуждена была Советская армия, что еще больше настраивало население против центральной власти.

«Все лето 1989 года национальные проблемы держали общество в напряжении», – вспоминал Михаил Горбачев в своей книге «Жизнь и реформы»7. Горбачев предполагал, что «кто-то в эшелонах власти республик подзуживает, разжигает страсти». Однако ничего, кроме силового подавления конфликтов, власть предложить не могла: еще в июне 1988 года генсек ЦК КПСС заметил, что руководство партии и государства «не станет поддерживать один народ в ущерб другому». То есть, приводить элиты разных республик к компромиссам в территориальных и других спорах центральные власти не хотели или не могли, им оставался только уже упомянутый путь силового разрешения противостояний, однако в условиях перестройки и гласности такой способ лишь способствовал усилению недоверия к союзному центру, росту националистических настроений и влияния местных элит, которым приходилось «разруливать» проблемы этнических общин на местах. Часто, впрочем, эти проблемы были спровоцированы сами республиканскими властями.

В июне 1990 года в городе Ош Ферганской долины Киргизской ССР начались массовые столкновения между киргизами и узбеками. Исторически сложилось так, что на этой территории киргизы являлись национальным меньшинством, а узбеки составляли в городах Ош и Узген большинство населения. Более того, узбеки занимались сельским хозяйством, а киргизы вели полукочевой образ жизни. В конце 1980‑х киргизы начали требовать предоставить им земли, пригодные для оседлой жизни и занятий сельским хозяйством, узбеки были этим недовольны. Конфликт вспыхнул вокруг земли колхоза имени Ленина, 95 % работников которого были узбеками. За месяц до волнений, в мае, киргизская молодежь потребовала предоставить ей землю колхоза. Представители городских властей, также в основном киргизы по происхождению, сначала дали добро, однако через несколько дней отменили собственное решение.

4 июня 1989 года представители узбекской и киргизской общин собрались на спорном поле: с одной стороны, стояли 1500 киргизов, с другой – 10 000 узбеков. Между ними встали представители правоохранительных органов и, несмотря на агрессивное поведение обеих сторон – в милиционеров летели палки, камни и т. д. – не допустили драки «стенка на стенку». Для этого, правда, им пришлось по толпе открыть огонь. На следующий день, 5 июня, в город стянулись многочисленные группы киргизов из сельской местности. По пути они избивали и убивали узбеков. Одновременно узбекский анклав Узген был «очищен от приезжих»: практически всех киргизов насильно заставили покинуть город. За счет вновь прибывших из других районов и Андижана Узбекской ССР количество узбеков увеличилось до 20 000 человек. В ответ вооруженный отряд киргизов в ночь на 6 июня спустился с гор, вошел в Узген и атаковал узбеков. Вновь пролилась кровь.

По данным следственной группы прокуратуры СССР, в конфликте погибли около 300 человек. Тысячи получили ранения, порядка 500 отправились под арест. Сожжению и разграблению подверглись несколько сотен домов. Если верить неофициальным источникам, число жертв столкновений в Ошской области исчислялось тысячами – и могло доходить до 10 тыс. человек. Отдельные вспышки насилия фиксировались вплоть до августа.

Приостановить столкновения удалось только к вечеру 6 июня, после того как в Ошскую область вошли подразделения Советской армии, которым пришлось вступить в бой с вооруженной толпой, прорывавшейся в Ош. «Ценой огромных усилий армии и милиции удалось избежать вовлечения населения Узбекистана в конфликт на территории Киргизской ССР. Поход вооруженных узбеков из городов Наманган и Андижан в Ош был остановлен в нескольких десятках километров от города. Были зафиксированы случаи столкновений с армейскими подразделениями. Тогда перед рвущимися в Киргизию узбеками выступили главные политические и религиозные деятели Узбекской ССР, что помогло избежать дальнейших жертв»8, – констатировал в своей книге «Семена распада: войны и конфликты на территории бывшего СССР» историк Михаил Жирохов.

«Спусковым крючком» обострения межэтнических отношений в Киргизской ССР стало принятое в 1989 году решение Верховного суда Киргизии о замене русского языка на киргизский в качестве официального языка КССР. Это решение уязвило узбекскую общину Киргизии и подтолкнуло к созданию организации «Адолат», выступавшей, среди прочего, за создание Ошской автономной области и за справедливое представительство узбеков в государственных структурах. Языковой вопрос в союзных республиках до и после распада СССР вообще оказывался катализатором эскалации многих до поры скрытых социально-политических и хозяйственных конфликтов. Ущемление прав на применение в публичной сфере родных языков этнических общин родного и/или русского языка мгновенно вскрывает латентные противоречия между разными социальными группами, а также между обществом и властью.

Особенно жестко на выходе из СССР настаивали в Литовской и Латвийской ССР – если в среднеазиатских и закавказских республиках речь в первую очередь шла о перераспределении полномочий между центром и местными элитами, то в прибалтийских республиках публично заговорили о независимости с самого начала объявленной Михаилом Горбачевым гласности. Уже в октябре 1988 года в Литве было создано общественно-политическое Движение за перестройку («Саюдис»), выступавшее за выход республики из состава Советского Союза, а в феврале 1990‑го его кандидаты выиграли выборы в Верховный совет Литвы. Глава движения Витаутас Ландсбергис был избран его председателем. Таким образом в Литве возникло двоевластие: действовали государственные и партийные структуры, выполнявшие законы СССР, и одновременно формировались республиканские органы власти, не подчинявшиеся им. Население республики также оказалось разделенным – многие не хотели, чтобы Литва выходила из СССР, учитывая провозглашенную политику перестройки. В феврале и мае 1990 года депутаты проголосовали за Акт о восстановлении независимого литовского государства и Декларацию о государственном суверенитете Литвы, что вызвало негативную реакцию в Москве. В январе 1991 года ситуация в республике обострилась из-за повышения цен и последовавших антиправительственных выступлений. В ответ активисты «Саюдиса» призвали приверженцев независимости Литвы «для защиты власти» круглосуточно