Закон ракушки - Лариса Андреевна Романовская

— А у нас тоже тайна есть. У нас у Мотьки на даче вечером котята родились, а утром пропали. Дедушка сказал, может, их тоже кто-то своровал.

Витя почти догадался кто. Но не знал, что ответить. Потом придумал:

— Ну, может… Тоже дурак какой-нибудь.

На кошачьи миски падали крупные апрельские снежники. Небо было ясным, но уже не светилось.

Холодная Пасха

Аля — мамина подруга. Оля — Алина дочка. Вот пусть мама сама с Олей и дружит, раз та — дочка её подруги!

— Я же тебя со своими парнями не заставляю дружить!

— Витя, это не дружба, а вежливость. Мы сто лет не виделись, Оля говорит, что по тебе соскучилась. Тебе трудно с ней пару часов побыть? Или тебе свои игрушки жалко?

— Да пусть играет. Пусть даже себе чего-нибудь заберёт, если захочет. Пусть хоть всё заберёт, раз мы уедем. А я спокойно посижу у Лёхи.

— А может, ты возьмёшь Олю с…

— Нет, мать. Лёха её к себе точно не пригласит. Он девчонок никогда не приглашает, ты чего? А без приглашения, сама знаешь, в гости ходить невежливо.

Мама посмотрела на Витю. Она умела смотреть так, что мир сразу становился серым. А ещё мама умела кричать так, что после этого вообще ничего не хотелось. Но пока мама только смотрела. И спрашивала:

— Я не понимаю, почему тебе с ней не интересно? Вы раньше вместе играли нормально.

— Мать, ну это когда было? Я тогда, наверное, ещё в первый класс не ходил. А теперь я почти в пятом, а она только третий заканчивает. Ну скучно мне с ней, понимаешь? Ску-уч-но.

— И в планшет вместе — тоже скучно?

Мама не сказала «в планшет тупить». Просто «в планшет». Чтобы Витя согласился. Он разгадал. Стало обидно.

— Да, и в планшет тоже! И в мобильник! И вообще! Мать, ей девять лет, она покемонов до сих пор ловит.

— Покемонов сейчас все ловят.

— Мать, ты не понимаешь? Покемоны — это полный отстой. Ну совсем…

— Что-что?

Мама смотрела. Кажется, она собиралась закричать.

— Витька, ты знаешь, что это за слово? Тебя кто ему научил? Этот твой Лёша… Лёха?

— Мать, успокойся. У нас в классе все его говорят. Прямо вот весь класс.

— И Юлия Юрьевна тоже, да?

Мама шутила, а сама не смеялась. Тёрла лоб и виски. И очки у неё то приподнимались над головой, то падали обратно на нос.

— Витя, я не знаю, где так говорят… В колонии, наверное. И не надо мне заявлять, что это не Лёха… Я понимаю, что это он, кроме него некому! Витька, я, между прочим, твоего Лёху не очень люблю. Но заметь, я его пускаю к нам домой и вежливо с ним общаюсь.

Голос у мамы был ещё обычный, человеческий. А взгляд — уже нет. Витя сдался:

— Хорошо. К нам придут твоя Аля с твоей Олей, и я буду вежливо, вежливо играть. Могу с обеими! Тебя это устраивает? Да?

— Да. Спасибо за одолжение!

Мама улыбнулась. И Витя не выдержал.

— Скорей бы мы уже в Америку уехали. Там можно будет нормально жить, без гостей твоих дурацких.

— И без Лёхи твоего.

А вот это было нечестно. Но Витя промолчал, а то мама потом его Лёхой доставать будет. Пусть мама думает, что Витя в Америку прямо рвётся.

А он на самом деле не понимает, хочется ему ехать или нет. Минуту назад — хотелось. Утром хотелось, пока в школу шёл по снегогрязи, и когда пробный проверочный тест по русскому сдавали, и когда на окружайке Юлия Юрьевна к доске вызвала. А когда на второй перемене с Серым и Яриком бежали в столовку по разным лестницам, кто быстрее, в Америку не хотелось. И сейчас не хочется. А как будет, когда эта Оля в гости придёт, Витя ещё не знал.

* * *

Мамины гости принесли с собой кулич. Снаружи белая глазурь, как на эклере. А внутри — ромовая баба. Витя куличи раньше видел, но как-то не пробовал. Теперь вот довелось. С газировкой.

— Ну, ничего особенного. Но вообще вкусно, спасибо. А можно, я уже к себе в комнату пойду?

Витина мама пожала плечами. Тогда Витя взял стакан с газировкой и сказал Оле:

— Ты, когда доешь, тоже приходи.

Но Оля, конечно же, ответила, что она уже доела и больше не хочет.

В Витиной комнате было тихо и очень чисто. Потому что сперва он убрал то, что не хотел Оле показывать, а потом всякий мусор. Стало так, будто Витя сейчас сам у себя в гостях. Даже не у себя, а у кого-то чужого и скучного.

За окном опять падал снег. Крупный, некрасивый. Зима устала фигурные снежинки вырезать. Сыпала с неба всё подряд, а оно никак не заканчивалось. На Зелёной площадке никто в такую погоду не гуляет. Все в игрухах сидят, в мобилах, в планшетах. Замки строят, клады ищут, со скелетами сражаются, монеты получают. Витя бы сейчас тоже…

— Ну вот, проходи. Это моя комната.

— Спасибо. Я уже вошла.

Оля запустила на своём мобильнике что-то някающее, с котятками и сердечками. Села на Витин диван и уставилась в экран. Не пригласила Витю с ней играть. Теперь Оле с ним тоже было не интересно.

Витя пил газировку и вспоминал, куда он убрал наушники. Пусть Оля или звук вырубит, или в наушниках играет. На полную громкость своих котят включать — тоже невежливо, между прочим.

Витя подошёл к шкафу у той стены, за которой размещалась кухня. Из розетки было слышно, что там говорят. Можно к розетке пустой стакан приставить и слушать через него. Витя это проверял когда-то, вместе с папой. Давно.

* * *

— Алечка, да я сама не понимаю, ехать или нет. Витька раньше спрашивал «где папа?», «когда приедет?», а теперь как-то не очень рвётся. Привык без Ромки… И я тоже привыкла.

— Витя, у тебя зарядник есть? — спросила Оля.

Витя молча сунул ей провод. Наушники тоже нашлись, они вместе с зарядником в шкафу лежали. Котята в Олином мобильнике теперь някали беззвучно, не мешали Вите слушать.

Олина мама о чём-то спросила неразборчиво, а Витина мама ей ответила чётко, наверное, она сидела рядом с розеткой:

— Алька, я не жалуюсь, но я сама не понимаю, у меня с Ромой семья или что? Он четвёртый год живёт на две страны. Без него плохо, с ним — сама знаешь как… Да и не в нём дело. Я сейчас поеду, и что мне там делать? Профессии нет, языка нет.