Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен

перед полуднем, один человек приходил на наш корабль, предлагая свои услуги; его схватили, когда он вернулся на берег. Вскоре после полудня появился тот самый старший лейтенант, в сопровождении двух капитанов, уже не около нашего корабля, как прежде, а на корабле. Он принес разрешение входить в город со следующего вторника, где хотели нас встретить и просили подойти несколько ближе к городу. В понедельник мы могли при желании отправить людей в город, чтобы все приготовить. Прием должен был состояться в понедельник, но это был такой день, когда шведы не начинают ни одного праздника или военного похода, потому что в этот день они когда-то потерпели поражение в бою.

11 октября.

В субботу погода была опять холодная, теперь каждый приходил беспрепятственно на наш корабль.

12 октября.

В воскресенье мы находились на расстоянии примерно полутора пушечных выстрелов от города. Это было удобное место для высадки, там большая площадь для размещения карет при встрече. Река здесь имеет несколько островков. Берег с одной стороны высокий, а с другой низкий, на обоих берегах луга, и хотя мы были уже вольны пускать к нам любого, и даже самим выйти на берег, они все же еще не допускали, чтобы мы заходили в дома, занятые солдатами.

13 октября,

в понедельник, опять загвоздка: старший лейтенант Стефкен принес известие, что наш шкипер флейта умер, и именно от чумы, а также, что мы ему солгали, сказав, что уже 6 недель назад выехали из Голландии: оба эти известия были неверными. Шкипер должен был сам и через своих знакомых засвидетельствовать, что он жив, и показаться лейтенанту. После этого все было налажено, но наши люди должны были до вечера оставаться с багажом около городка, прежде чем их туда впустят. Сочинили также, что мы выбросили мертвого шкипера за борт и что его тело всплыло. Погода была теперь хорошая, и для развлечения мы стали грести. Узнали, что рыбаки, многие из которых ловили рыбу вокруг нашего корабля, использовались, чтобы доносить, приходят ли к нам на борт какие-либо купцы.

14 октября.

Наконец во вторник, 14 октября, когда мы уже 13 дней стояли на этой реке, нас встретили, и мы получили возможность заняться делами. После нашего выхода на берег срок стоянки опять увеличили. Если бы мы не были впущены до этого приказа, то, без сомнения, еще долго стояли бы.

Итак, в этот день точно в два часа к нашему кораблю подошли за послом две королевские шлюпки со старшим лейтенантом; шлюпки были покрыты синим сукном, и все гребцы были тоже одеты в синее сукно. После долгих речей посол, трое дворян и старший лейтенант вошли в первую шлюпку, другая часть свиты, кроме слуг, — в другую шлюпку, трубачи впереди. Когда посол сошел с корабля, сразу спустили флаг и стреляли из пушек. Швед не хотел сидеть рядом с послом, все же его удалось уговорить, но он оставил большое пространство между ними, так что посол сидел как бы отдельно.

На берег посол шел по приготовленному мосту, где его сразу приветствовал и принял барон Кроненштерн[32] с ассистентом Королевского Совета Хелмисом от имени генерал-губернатора Оксенштирны. Он говорил по-латыни длинную речь, но так тихо, что я, стоя позади посла, с трудом мог понять, на каком языке он говорил. Посол ответил по-французски. После него пришли приветствовать посла от имени Совета секретарь Кихман и советник Хилболт. Они говорили на верхненемецком языке, и им ответили на нидерландском. После них подошли двое нашей нации[33] и выступили с речью, в которой были хорошо подобранные слова и смысл. Они говорили так, чтобы слышали все. Когда они подходили, присутствующие начали ухмыляться, не ожидая ничего хорошего. Все это происходило на берегу в окружении многих людей и рижских всадников. После этого посол сел вместе с упомянутыми господами[34] в карету губернатора, которая была последней в процессии, что по правилам страны считалось почетным местом, а впереди губернатора ехала карета посла, в которой сидел шталмейстер, перед ними дворяне [свиты] в карете, запряженной шестью лошадьми, а также карета второго губернатора. Перед ними еще карета с шестью лошадьми, в которой сидели другие господа из города. Перед ней карета, запряженная четырьмя лошадьми, в которой сидел наш доктор, секретарь и т.д., впереди них шли еще 13 карет, заказанных нидерландскими купцами к нашему приему; так что там были: 1 карета генерал-губернатора, 1 — губернатора, 2 — от города и 13 от купцов. Перед послом ехал телохранитель с войсковым молотком[35] в кулаке, после него наш гофмейстер[36], затем пажи, которые шли за хирургом, камердинеры и т.д. Лакеи шли вокруг кареты пешком; продвигались медленно, нас провожала большая толпа пешеходов — поляки, лифляндцы, русские, немцы. Когда въехали в город, по обе стороны стояли войска. Основная часть, не менее 200 человек, стояла в хорошем порядке на площади внутри ворот. Рынок, мимо которого мы ехали, тоже был занят солдатами, в большинстве это финны и лапландцы. Как только посол появился внутри городских ворот, дали 24 выстрела из орудий, стоявших на валах; наш корабль ответил на них.

Итак, нас привезли в предназначенный нам большой дом, в прихожую которого можно въехать в карете с шестью лошадьми, с четырьмя можно поворачиваться. Стены толщиной 6—8 футов. Стену, по-старинному отделанную деревом, украшают вместо картин оловянные тарелки: 200—300 штук едва хватает на одну комнату. Постройка грубая и бесформенная, каждое помещение имеет печь, кухня находится в передней части дома.

15 октября.

В первый день после нашего приезда старший лейтенант Стефкен пришел беседовать с послом, а после полудня его приветствовал бургомистр и Совет города Риги. По обычаю страны они принесли ему пищу и питье, но посол отказался принять. Это показалось им странным и необычным, они даже предположили, что наше правительство плохо относится к ним. Но когда посол извинился, сказав, что у нас не принято принимать дары, они остались довольны[37]. То же самое произошло и с графом, который прислал приветствие послу. С нашей стороны подобные приветствия были переданы ему через секретаря.

В этот день я был на проповеди и на праздновании — благодарность Богу за освобождение этого города от длительной осады русских 8 лет назад. У царя тогда было 180 тыс. человек [войска]. Ими был сожжен весь пригород, и сейчас еще видны следы их лагеря. В церкви, где слышны красивая музыка и пение, я имел возможность наблюдать за многими