Когда улетают скрипки - Мария Фомальгаут

Но мы не знали ни крови Кимберли, ни его отпечатков.

Я долго смотрел на умершего, которого мне показали полицейские. Я никак не мог увидеть в этом обезображенном теле Кимберли, хоть какой-то намек на Кимберли.

– Что вы можете сказать?

Я развел руками. Я не мог ничего сказать, глядя на останки, пролежавшие где-то никак не меньше месяца.

– Может быть, телефон что-нибудь скажет?

Я вздрогнул.

– С каких это пор стали учитываться показания телефонов?

– Ну что же делать… если люди не способны дать ответ.

Я молча проглотил обиду, сейчас было не до того, чтобы качать права. Белл опустился мне на плечо, я даже вздрогнул, когда он впился в меня коготками. Белл пригляделся к останкам, повертел трубкой, наконец, вздохнул.

– Да… это он.

И бросился на то, что когда-то было человеком. Мне казалось, он сейчас заплачет.

– Ваше имя?

– Уаттерс…

– Я спрашивал имя, а не фамилию, – следователь смотрел на меня так, будто я был виноват во всех вселенских грехах, и всемирный потоп тоже был моих рук делом.

– Джеймс.

– Фамилия?

– Я говорил…

– Фамилия! – гаркнул следователь, и я понял, что дела мои плохи.

– Уаттерс.

– Через даблью?

– Да.

– Где вы находились в ночь убийства?

Мне показалось, что я ослышался.

– К-какого убийства?

– Где вы находились, когда убили Кимберли?

– А… к-когда его убили? Какого числа?

– То есть, вы не отрицаете, что он был именно убит?

– Я не понимаю… – я решил говорить начистоту, – вы подозреваете, что это я убил Кимберли?

– Вы единственный, у кого были мотивы сделать это.

– Мотивы? Позвольте поинтересоваться, какие же?

– Вы разве не в курсе, что согласно завещанию вы остаетесь единственным наследником половины дома?

Мне показалось, что я ослышался. Это было слишком… неуместно. То есть, мы давно уже записали дом друг на друга за неимением других знакомых или родственников. Но я как-то напрочь забыл об этом, не вспоминал до сего момента.

Это было слишком неуместно… здесь.

– Так вы думаете, что я…

– Мы не думаем. Так где вы, говорите, были в ту ночь?

– В какую?

Следователь посмотрел на меня так, будто хотел сжечь взглядом.

– Где. Вы. Были. В. Ту. Ночь.

– Дома.

– Что вы делали?

– Я спал.

– Кто может подтвердить это?

– Н-никто.

– Хорошо. Вы… свободны. Когда будет нужно, мы вас позовем.

Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Дело принимало скверный оборот, очень скверный. В сердцах я даже подумал о том, чтобы отказаться от половины дома – но тут же спохватился. Пускать в дом незнакомых постояльцев мне не очень-то и хотелось.

Неделю спустя вечером я услышал стук в окно. То есть, в мое окно и раньше стучали – опадающие листья, холодный ветер, моросящий дождь – предвестник осени. Но это был какой-то особенный стук. Так стучат, когда хотят войти.

Я проснулся от стука. Долго лежал с открытыми глазами, долго пытался понять, что я слышу. Ветка… нет, на стук ветки было не похоже, кто-то рвался ко мне с улицы, и все бы ничего,, но мое окно находилось на третьем этаже…

Я встал, пошел к окну, в темноте нашаривая домашний халат. Попутно я спрашивал себя, что я делаю, зачем я открываю окно неведомо кому.

Зачем…

Я даже не успел выглянуть в окно – что-то огромное ворвалось в дом, захлопало перепончатыми крыльями, заметалось под потолком. Моя рука уже потянулась к швабре, чтобы прогнать непрошеного гостя, когда я узнал в полумраке спальни Белла. Сердце радостно екнуло, я почти готов был поверить, что Кимберли вернулся.

Но это была только призрачная надежда…

– Белл? Ты?

– Добрый вечер, мистер Уаттерс…

– Вообще-то уже ночь. Так что ты… хотел?

– Мистер Уаттерс… я к вам.

– Что ты имеешь в виду?

Я… – Белл сел на подоконник, начал машинально точить когти, – я к вам. Насовсем.

– Белл… – я осторожно откашлялся, – я… мне не нужен телефон.

– Пожалуйста, мистер Уаттерс.

– Белл, если ты полетишь на блошиный рынок, тебя купят в два счета.

– Мистер Уаттерс… я прошу вас. Я жил в этом доме так много лет…

Ледяная рука сжала мне сердце.

– Ну… х-хорошо. Но… Чтобы со мной безо всяких штучек и фокусов, ты меня понял? Я тебе не твой безрассудный хозяин, который бросался за тобой по первому твоему зову!

– Конечно… конечно, мой господин…

– А теперь я хочу спать. И не беспокой меня по ночам, ты меня понял? Вообще-то и днем не беспокой. Или… вот что, каждое утро часов в десять будешь сообщать мне о звонках за день. Да… и не забудь разбудить меня завтра в восемь.

– Да, мой господин.

Я забрался в безнадежно остывшую постель, зарылся в одеяло. Мельком вспомнил, что телефоны могут согревать хозяев своим теплом. Тут же отогнал от себя эту мысль, только говорящего телефона в постели мне не хватало.

– Мой господин…

Я как всегда недовольно поморщился, как всегда многозначительно покосился на Белла. Когда он, наконец, поймет, что мне не нравится, когда меня так называют…

– Мой господин… я получил сигнал среди ночи.

Я откашлялся.

– Белл, друг мой, сколько можно объяснять, что меня не интересуют твои сигналы, пойманные среди ночи! Если ты получил сигнал бедствия, ты можешь обратиться в полицию, там обязательно помогут… ты все сказал?

– Мой господин… это от Кимберли.

Я откашлялся.

– Белл… Мне очень жаль. Но Кимберли умер, ты же знаешь.

– Но это сигнал от него.

– Ты что-то путаешь, Белл.

– Ничего я не путаю, я, по-вашему, не знаю, от кого сигнал идет?

Я вздрогнул. Я никак не ожидал, что всегда учтивый телефон может быть таким резким и грубым.

Тем не менее, он таким был. Отчаянно хлопал крыльями, метался по комнате, срывался на крик:

– Сигнал идет от моего хозяина! Кимберли в опасности! В опасности!

– Ну хорошо, хорошо, Белл… я займусь… этим.

Мне нисколько не улыбалось провести день за поисками сигнала, скорее всего, ошибочного. Лично я бы предпочел посвятить своё время работе над летучими кораблями – несмотря на свое почти полное разочарование оными. Однако, мысль, что мой друг может быть жив, и может быть в опасности, не давала мне покоя.

Я вооружился картами и погрузился в изыскания…

(запись в дневнике обрывается)

– Белл, – позвал я, – поди сюда, Белл.

Телефон осторожно запрыгал в мою сторону. Я видел, что он побаивается, ведь последнее время я подзывал его только чтобы устроить хорошую выволочку за пропущенный звонок.

– Мой господин?

– Белл… – начал я как можно мягче, – я проследил сигнал от Кимберли.

Телефон насторожился.

– И у меня плохие новости. Боюсь, этот сигнал бедствия идет оттуда, куда нам не добраться.

– Мой господин…

– Не зови меня так.

– Как же вас называть?

– Джеймс.

– Дже… э-э-э… мистер Уаттерс… я могу одолжить у вас небольшую сумму денег?

– Я же сказал, мы справим тебе новый диск ближе к Сочельнику.

– Нет. Чтобы отправиться в Новый свет… и вызволить моего хозяина. Ведь вы имели в виду Но– вый свет?

– Нет, Белл, я не имел в виду Новый Свет.

Телефон насторожился, даже приподнял трубку.

– Белл… Я получил сигнал с Луны.

Молчание.

– Нет, ты не ослышался, Белл. С луны. Боюсь, твой хозяин в поисках и скитаниях зашел слишком далеко.

Белл молчал. Я понимал, что он сейчас переживает, мне было ничуть не лучше.

– Мне очень жаль, Белл, – осторожно сказал я, – мне очень жаль. Поверь.

Белл не отвечал мне.

– Белл… мы можем купить тебе новый диск в воскресенье. И трубку.

– Да… большое спасибо, мой го… Ке… М-мистер Уаттерс.

Я вышел на улицу, осень встретила меня холодком. Полная луна смотрела на меня своим единственным глазом, как будто беззвучно посмеивалась надо мной. Огромные корабли высились на горизонте – красавец «Мэри Куин» постепенно начал разрушаться, из-под обшивки просвечивал остов.

Корабли, которые никогда так и не взлетели в небо.

Корабли…

У меня сжалось сердце.

– Собирайся, Белл.

– Да, мой го… м – мистер Уаттерс.

– Мы летим на луну.

– Да, мистер Уаттерс.

– Ты что, не понял? Мы летим на луну!

– Да… но… неужели?

– Да, Белл, да. Нельзя оставлять в беде своего хозяина.

Я взвесил в руке саквояж, он показался мне тяжеловат для Белла. Так и получилось, когда я отдал свою кладь телефону, последний только беспомощно волочил её по земле, хлопая крыльями. Мне пришлось перехватить саквояж, и мы покинули городок, направились к космодрому.

Я дописываю эти строки, уже сидя на борту «Персея». Мы договорились с Беллом, что он отнесет мои записи домой, потом присоединится ко мне в путешествии. Он один знает, где искать…

(страница потеряна)

– Мистер Кимберли, вы уверены, что имеете право унаследовать дом?