Когда улетают скрипки - Мария Фомальгаут

Но когда прохожий поднимал голову, чтобы посмотреть на сам замок, бросающий в реку свое отражение – он видел, что наверху ничего нет.

Вначале на отражение никто не обращал внимания – прохожий человек пожимал плечами и спешил дальше. Но время шло, дни сливались в недели, месяцы – в годы, и слух о необычном замке все больше расходился по городку, потом по стране, а там и по всему миру. В городок стали заглядывать туристы, полюбоваться невиданным чудом.

Мало-помалу весть о замке дошла до градоначальника – ясное дело, он был возмущен до глубины души. Градоначальник спросил подчиненных, кто дал разрешение построить замок без его ведома – подчиненные разводили руками. Глава города повелел поднять амбарные книги, посмотреть, кто и когда самовольно построил замок, – но бумаги ничего не говорили о замке.

Глава города был в ярости – он планировал город, он давал разрешения на застройку, он утверждал проекты квадратных районов, где на ровных, как струны, улицах, стояли дома, одинаковые, как две капли воды. Он не велел строить замок, он планировал возвести на этом месте медеплавильный комбинат.

Градоначальник постановил – замок должен убраться из города в течение двадцати четырех часов. На площадь перед замком явились полицейские и торжественно зачитали приказ в присутствии генерального прокурора.

Замок ничего не ответил.

Солнце обошло над городом свой дневной путь, укатилось за черные крыши панельных домов. Месяц выплыл из темноты, покружился в хороводе с ясными звездами. Прошли сутки – но замок всё так же отражался в глади реки, утки оплывали его стороной, прохожие замирали, пораженные красотой замка.

Глава города был вне себя от гнева. Он громко кричал и топал ногами, притихшие сотрудники прятались по углам. Городской голова повелел снести замок, написал официальный приказ и поставил большую печать.

Сорок каменщиков пришли, чтобы снести замок. Они прочитали замку постановление в надежде, что замок сам покинет своё место и уйдет. Но замок не сдвинулся с места. Тогда сорок каменщиков сели на сорок бульдозеров и поехали на площадь сломать замок. Перед замком студенты местного университета собрались на митинг, они не хотели, чтобы сносили главную достопримечательность городка. Студентов оттесняли полицейские, но как-то лениво, неохотно – им тоже не хотелось, чтобы красивый замок погибал.

Но когда рабочие подъехали на бульдозерах к площади – они замерли в недоумении. Потому что на площади ничего не было, между двумя панельными домами светлел пустырь.

Долго не решались сообщить градоначальнику. Правда, он вскоре и сам заыл о необычном замке, не вспоминал долгие месяцы. Но вечером в сочельник городской голова проходил по площади и посмотрел в реку – в реке отражался замок, светился стрельчатыми окнами. Замок был украшен на Рождество разноцветными фонариками, веточками омелы и венками, из приоткрытого окна, из отражения в реке слышался дух рождественского пудинга.

Глава города рвал и метал. Он созвал своих работников – несмотря на рождественский день – и топая ногами, спрашивал, почему до сих пор не снесли эту гадость. Люди испуганно молчали, наконец, главный архитектор города осторожно сказал, что замок невозможно сломать, потому что замка нет.

Градоначальник в гневе уволил архитектора и собрал совет министров. Три дня и три ночи думали мудрецы, что делать с замком – но так ничего и не решили.

Тогда городской голова собрал ученых профессоров со всей страны. Три дня и три ночи ученые ломали головы, что делать с замком – но и они не нашли ответа.

Тогда городской голова послал весточку самому мудрому мудрецу, который жил на высокой башне на вершине самой высокой горы. Говорили, что мудрец продал душу дьяволу, что он живет на свете уже пятьсот лет, и помнит, как на городских площадях сжигали ведьм. Три дня и три ночи искали гонцы замок мудреца. Три дня и три ночи гонцы уговаривали мудреца спуститься с высокой башни, помочь городу. Они сулили мудрецу дорогие подарки и горы золота.

Мудрец спустился с высокой башни: вначале он хотел добраться до города на метле, но гонцы уговорили его не смущать публику и долететь на самолете. Древний старец спустился по трапу и в окружении полицейских пошел к площади. Он долго смотрел на замок, качал головой, бормотал что-то. Наконец, растерянно развел руками, сказал, что не знает, что делать, и здесь его мудрость бессильна. Но в подслеповатых глазах мудреца блестел лукавый огонек.

Поздней ночью глава города смотрел на отражение замка – замка, которого не было. В замке светилось одно окно, на самом верху, оттуда доносились звуки песни, которую пела когда-то возлюбленная градоначальника. В те времена глава города был еще молод и беден, как церковная крыса, он безумно любил дочь стального магната. Но девушка по настоянию отца вышла замуж за нефтяного магната, а через год умерла.

Городской голова долго смотрел на замок – а наутро собрал совет министров, и уволенного архитектора тоже вызвал к себе. Он повелел архитектору построить над рекой замок, точную копию того, что отражается в воде. Сорок каменщиков собрались на площади, стучали молотками день и ночь. Наконец, над рекой поднялся замок – точно такой же, как отражение в реке.

Градоначальник был доволен – теперь все было в порядке, замок отражался в воде, со всей Европы и со всего мира съезжались туристы посмотреть на замок невиданной красоты.

И все было хорошо – до тех пор, пока однажды в полночь случайный прохожий увидел, что в реке на месте панельного дома отражается уютный домик с изящными балкончиками, башенками, а на самой высокой его крыше вертится флюгер.

Когда улетают скрипки

Смотрю, как летят скрипки.

Летят ровно-ровно над городом, клином летят, у скрипок положено клином лететь.

А что делать, осень уже, холодно уже стало, вот и улетают скрипки на юг. Из консерваторий, из театров, из музыкальных школ, где они живут, гнезда вьют – улетают на юг.

Листья желтые кружатся, умирают.

Все.

До весны теперь не слышать людям, как играют скрипки. Вот и стоят люди, приложили руки козырьками к глазам, смотрят, как скрипки улетают.

И я смотрю. Хотя мне и самому лететь надо. Со своими. А я на скрипки смотрю. Уже не прячусь, уже так смотрю, в открытую, все равно все уже знают. Судачат, шепчутся, ну что это такое, в самом деле, куда мир катится – граммофон и скрипка! Ладно бы с контрабасом каким, но чтобы с граммофоном? Ужас какой, вот в наши-то времена молодежь такого себе не позволяла…

Врете вы всё.

В ваши-то времена еще и не такое бывало.

Сам не знаю, как это получилось…

Скрипка и граммофон…

– Это мое место! – она наскакивает на меня, хлопает крыльями, сильно, люто, бешено, – мое, мое, мое!

– С какой радости твоё, я здесь всю жизнь играл!

– Не было тебя здесь никогда! А ну уходи, я тебе трубу переломаю!

Наскакивает на меня. Скрипка. Даже не скрипка, скрипочка, даже не скрипочка – скрипчонка какая-то, маленькая, первогодок…

– Люди добрые, да что это такое делается-то? Я сейчас полицию позову!

– А вот, кстати, и полиция, – киваю на три пролетающие арфы, лечу к ним, – разберитесь пожалуйста, кто здесь играть должен?

Скрипочка тушуется, ага, голуба, хвост поджала…

– А то давай вместе.

– Чего?

– Давай… вместе сыграем? Тебя какие пластинки есть?

– Вот… Лунная соната…

– Давай её…

Играем. Прохожие бросают мелкие монеты, хватаем их стремительно, на лету. Сами знаем, спешить надо, а то зазеваешься, замешкаешься, тут-то тебя за лапы человек и схватит.

А от человека всё ожидать можно.

И даже больше. Вон, так арфе одной отморозки какие-то струны вырвали… Ладно, не о том речь…

Смотрит на город полная луна.

Подсчитываем прибыль, пять, десять, двадцать, сорок…

– На ноты хватит, – киваю.

– Что на ноты, мне на футляр надо.

– Да вот футляры по десятке.

– Тю, по десятке, мне такие не надо, мне красивый надо, что я как нищенка в уродском буду…

– Почему как?

– Да чтоб тебя! – чуть не впивается в меня клювом. Тэ-экс, хорошенькое начало…

– А тебе чего надо?

– Да пластинок бы новых…

– А корпус свой уродский обновить не хочешь?

Вспыхиваю. Никто меня еще так не оскорблял.

– А то такой красавец, а корпус обшарпанный весь….

– Тоже верно.

Влетаем в магазин. Осторожно, а то мало ли что. Скрипка правда сказала, что человек нормальный, ловить нас не будет…

– Ну вот, смотри… как раз на корпус тебе хватит, еще и на ноты деньги останутся… – скрипка скачет по прилавку.

– А… футляр тебе?

– Да ладно, еще подожду, сколько без него жила…

– Не-ет, так не пойдет… давай тебе футляр, мне пластинки, еще и ноты купим….