Обратный отсчет - Кен Фоллетт

– Мне тоже, – сказала Вилли. – В последний раз мы виделись пару лет назад.

– Он собирался в Вашингтон и хотел со мной встретиться. У него какие-то проблемы.

– Какие? Он что-нибудь объяснил?

– Нет. Только сказал, что это похоже на то, чем мы занимались во время войны.

Вилли тревожно нахмурилась. Во время войны и Люк и Берн служили в разведке, работали в тылу противника, помогая французскому Сопротивлению.

– Что, по-твоему, он имел в виду?

– Не знаю. Он обещал позвонить, когда прилетит в Вашингтон. В понедельник вечером он прилетел и остановился в «Карлтоне». Сегодня уже среда, но он до сих пор не объявился. Дай мне знать, если он вдруг позвонит.

– Обязательно.

Вилли повесила трубку. Забыв о делах, она сидела на кухне и думала о Люке.

1941 год

Они ехали по извилистому 138-му шоссе на юг, в Род-Айленд. В стареньком «форде» не было печки. Пальто, шарф и перчатки не давали Вилли замерзнуть, только ноги начинали коченеть. Но она не обращала на это внимания. Не испытывала она и неловкости оттого, что ей надо провести пару часов наедине с Люком Лукасом. Ну и что с того, что он не ее парень?

Всю дорогу они говорили о войне в Европе.

– У меня есть родственники в Париже, – сказал Люк. – И я бы хотел, чтобы мы дали отпор Гитлеру и спасли их. Но это в общем-то личная причина.

– У меня тоже есть личная причина. Ведь я еврейка. Только я бы не посылала американцев умирать в Европе, а открыла бы двери для беженцев. Чтобы спасать, а не убивать людей.

– Это то, во что верит Энтони.

Вилли все еще кипела из-за неудачи с ее ночлегом.

– Энтони должен был все проверить, убедиться, что я смогу переночевать у его друзей.

Она надеялась найти у Люка сочувствие, но он ее огорчил:

– По-моему, вы оба повели себя немного легкомысленно.

Его слова ее задели.

– Мне казалось, Энтони был обязан позаботиться о моей репутации.

– Безусловно, но ты и сама должна была о ней подумать.

Ее удивило, что он ее осуждает.

– Больше я ни одному мужчине не позволю ставить меня в такое положение.

– Можно задать тебе личный вопрос? – Он повернулся и заглянул ей в глаза. – Ты любишь Энтони?

– Он мне нравится, мне приятно проводить с ним время, но… нет, я его не люблю. – Она подумала о подруге Люка, самой красивой девушке в колледже. – А ты? Ты влюблен в Элспет?

– Если честно, я ни к кому не относился так, как к ней, но настоящая ли это любовь, я не знаю.

– А ты разве не подвергал Элспет опасности, раскатывая с ней в машине чуть ли не до утра?

– Ты права, – согласился Люк. – Мы все рисковали.

Представив, чем все могло кончиться, Вилли вздрогнула.

– Не знаю, что бы я делала, если б меня исключили.

– Наверное, училась бы где-нибудь в другом месте.

Она покачала головой:

– Нет. Ведь я попала в колледж только благодаря стипендии. Отец у меня умер, мать – вдова без гроша за душой. Без стипендии я нигде не могу учиться. Что тебя так удивляет?

– Должен сказать, одеваешься ты совсем не как бедная студентка, вынужденная жить на одну стипендию.

Ей было приятно, что он обратил внимание на ее наряд.

– Я получила Левенуортскую, – объяснила она.

– Вот это да! – Левенуортская стипендия недаром считалась одной из самых щедрых. – Ты, наверное, гений.

– Не мне судить. Но сегодня мне не хватило ума самой подумать, где я буду ночевать.

– С другой стороны, быть отчисленным – не самое страшное. Некоторые умные люди сами уходят.

– Для меня это будет конец света.

– Ты хочешь стать врачом?

– Психологом. Хочу изучать работу головного мозга. Он такой загадочный и так сложно устроен. Логическое мышление и вообще то, как мы думаем. Умение вообразить то, чего мы в данный момент не видим, – животные этого не могут. Способность помнить. Ты знаешь, что у рыб нет памяти?

Он кивнул и продолжил список:

– И почему почти любой человек узнает октаву? Два звука, частота одного вдвое больше частоты другого – откуда наш мозг это знает?

– Тебе это тоже интересно? – Почему-то ее это обрадовало. – А почему ты решил заняться космосом?

– По-моему, это самое увлекательное приключение, в которое пускалось человечество.

– А я хочу составить карту мозга. – Вилли улыбнулась. – У нас есть кое-что общее – обоих одолевают грандиозные идеи.

Люк рассмеялся и тут же нажал на тормоза.

– Смотри, там, впереди, развилка.

Она зажгла фонарик и посветила на лежавшую у нее на коленях карту.

– Придется остановиться. Я не могу найти это место.

Люк съехал на обочину и наклонился к карте.

– Мне кажется, мы сейчас здесь. – Он показал, и его теплая рука коснулась ее холодных пальцев.

Но она смотрела не на карту, а на его лицо. Упавшая прядь закрывала левый глаз. Не думая о том, что делает, Вилли осторожно провела мизинцем по его щеке. Люк взглянул на нее, и она увидела в его глазах смятение и желание.

Спустя секунду он выпрямился и взялся за руль.

– Поедем… – он откашлялся, – поедем по левой дороге.

Вилли не понимала, что на нее вдруг нашло. Он провел вечер с самой красивой девушкой в Рэдклиффе. А она – с его соседом по комнате.

– Зачем ты это сделала? – сердито спросил Люк.

– Не знаю. Я не нарочно, это само собой получилось.

Он свернул, забыв сбросить скорость перед поворотом.

Теперь она узнавала дорогу.

– Сейчас будет поворот налево, – сказала она. – Если мы будем так нестись, мы его пропустим.

Ей не терпелось поскорее выйти из машины и оставить позади возникшее между ними невыносимое напряжение. И в то же время она хотела, чтобы эта поездка никогда не кончалась.

– Приехали, – сказала она.

«Форд» остановился перед аккуратным одноэтажным домиком.

– Может, зайдешь? – предложила Вилли. – Моя двоюродная сестра сварит кофе.

– Нет, спасибо. Дождусь, пока тебе откроют, и поеду. Она протянула ему руку на прощание.

– Будем друзьями? – спросил Люк, пожимая ее руку.

Поднеся его ладонь к губам, она поцеловала ее, потом прижала к своей щеке и закрыла глаза. Через секунду она услышала тихий стон. Открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее. Его рука легла на ее затылок, он привлек ее к себе и поцеловал, едва коснувшись ее губ. Она потянула за отворот его грубого твидового пальто – ей захотелось, чтобы он был еще ближе.

– Еще каких-нибудь двадцать минут, и я могла бы в тебя влюбиться, – сказала Вилли, отодвигаясь. – Но не думаю, что мы можем быть друзьями.

По его глазам она видела, что в нем, как и в ней, борются противоречивые чувства. Она отвернулась, глубоко вздохнула и вышла из машины.

Идя к дому, Вилли услышала, как «форд» тронулся, и остановилась, чтобы помахать ему вслед. Когда Люк, развернувшись, проехал мимо нее, она заметила, как что-то блеснуло у него на щеке.

Вскоре машина скрылась в темноте.

08.30. Спецслужбы Америки никогда прежде не были столь могущественны, как в январе 1958 года.

Директор ЦРУ Аллен Даллес был братом государственного секретаря Джона Фостера Даллеса. Планово-оперативное управление ЦРУ, также известное как «управление тайных операций», организовало свержение неугодных США правительств в Иране и Гватемале, и Белый дом был в восторге от того, какими дешевыми и бескровными оказались эти перевороты по сравнению с войной в Корее.

Отдел технического обеспечения, возглавляемый Энтони Кэрроллом, входил в Планово-оперативное управление. Закон запрещал ЦРУ действовать на территории Соединенных Штатов, но в отделе на это не слишком обращали внимание. Формально он считался учебным подразделением, но «обучение сотрудников» служило и универсальной ширмой для секретных акций на территории США. Практически, что бы ни задумал Энтони – от прослушивания телефонных разговоров до испытания на обитателях тюрем препаратов, заставляющих человека говорить правду, – все можно было изобразить как учебное мероприятие. Слежка за Люком не была исключением.

В кабинете Кэрролла собрались шесть агентов. Перед тем как Энтони начал инструктаж, Пит Макселл раздал всем фотографию Люка.

– Объект принадлежит к среднему звену служащих госдепа и имеет допуск к секретным материалам. С ним произошло что-то вроде нервного срыва. В понедельник он прилетел в Вашингтон из Парижа, остановился в «Карлтоне» и весь вторник пил не просыхая. Вчера он не ночевал в гостинице, а утром его видели в приюте для бездомных. Есть опасность утечки секретных сведений.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Карл Хобарт. Этот упитанный, лысый мужчина был непосредственным начальником Кэрролла. Энтони выругался про себя и продолжил:

– Но прежде чем раскрывать свои карты, нам надо посмотреть, что предпримет объект, куда он направится, проследить его связи. Не исключено, что он передает информацию противнику. Если окажется, что речь идет о государственной измене, необходимо собрать о нем все, что можно, до того, как мы его возьмем.