Мифы об идеальном человеке. Каверзные моральные дилеммы для самопознания - Майкл Шур

маслом, но успешен ли я, когда делаю это? Это ли мой максимальный уровень самореализации? Неужели это конечная точка моего личного потенциала? (Мой мозг постоянно пытается ответить «Да!» на эти риторические вопросы, и если это правда, то мне было бы немного грустно, поэтому я опущу этот момент.) Похоже, Аристотель предвидел такое напряжение и разрешил его, объяснив, что счастье отличается от удовольствия (связанного с гедонизмом), поскольку у людей есть мозги и способность рассуждать. Это означает, что Счастье с большой буквы «С», о котором он говорит, подразумевает рациональное мышление и добродетели[21], а не просто, раз уж я привел этот пример, финал баскетбольного чемпионата и ведро печенья с арахисовым маслом.

Если понятие процветания по-прежнему ускользает от вас, подумайте об этом вот в каком ключе: вы знаете, как люди, сильно увлеченные бегом трусцой, говорят о «кайфе бегуна»? Это (по их мнению) состояние эйфории, которого они достигают в конце длинной гонки или пробежки, когда внезапно не чувствуют, что устали или напрягаются, потому что поравнялись со сверхлюдьми, стали бегущими богами, парящими над трассой, поддерживаемыми силой чистой радости от бега. Два важных замечания по этому поводу. Во-первых, эти люди — грязные лжецы, потому что нельзя получить от бега удовольствие более высокого уровня, поскольку от бега нельзя получить вообще никакого удовольствия, ведь в этом занятии нет ничего приятного. Бегать ужасно, и человек не должен этого делать, разве что когда за ним гонится медведь. Во-вторых, для меня процветание Аристотеля — своего рода «кайф бегуна» для всего нашего существования: это чувство завершенности, которое проходит через нас, когда мы осознаём каждый аспект человеческого бытия.

Таким образом, с точки зрения Аристотеля, сама цель жизни — в том, чтобы процветать. Точно так же, как цель флейты — создавать прекрасную музыку, а цель ножа — идеально резать. И это потрясающе, правда? #житьлучше? Справиться на все сто? Аристотель — хороший продавец, он вдохновляет нас своей идеей: теоретически все мы можем достичь статуса сверхчеловека. Но затем он выносит приговор: если мы хотим процветать, нам нужны добродетели. Много добродетелей. В определенном количестве и точных пропорциях.

Что такое добродетели?

Добродетелями можно считать черты характера человека, которыми мы восхищаемся, или те, что мы ассоциируем с высокой нравственностью. В основном они мотивируют нас хотеть подружиться с такими людьми: храбрость, сдержанность, щедрость, честность, великодушие и т. д.[22] Аристотель определяет добродетели как то, что заставляет [их] обладателей быть в правильном состоянии и выполнять свои функции хорошо[23]. Достоинства ножа — качества, которые делают его хорошим ножом, а достоинства лошади — ее врожденные качества, которые делают ее хорошей для скачки и других лошадиных обязанностей. Перечисленные Аристотелем человеческие добродетели — то, что делает нас хорошими людьми. На первый взгляд это слишком. Если бы на первой тренировке по теннису инструктор сказал нам, что «достоинства теннисиста — то, что позволяет хорошо играть в теннис», мы, скорее всего, кивнули бы, притворились, что нам кто-то звонит, а затем отменили оставшуюся часть занятия. Но эти аналогии понятны.

Теперь мы знаем, что нам нужно (добродетели) и что это даст нам (поможет достичь успеха и процветания). Но как нам это заполучить? Или эти добродетели у нас уже есть? Или мы с ними родились? К сожалению, простого решения нет. Стяжание добродетелей — пожизненный процесс, это очень трудно. (Облом. Когда Элеонора Шеллстроп — персонаж Кристен Белл из сериала «В лучшем месте» — спрашивает своего наставника по философии Чиди Анагонье, как стать хорошим человеком, ей интересно, есть ли таблетка, которую можно принять, или что-то еще. Но таких средств не существует.)

Как стяжать добродетели?

К сожалению, по мнению Аристотеля, никто не рождается с полным комплектом добродетелей. Нет детей со всеми сложными и лучшими версиями этих замечательных качеств[24]. Но всем нам от рождения дана возможность приобрести их. У каждого есть то, что он называет естественными состояниями добродетели. Вероятно, любой из нас имеет свой тип характера от природы; на самом деле мы справедливы, храбры, склонны к умеренности или обладаем какими-то другими чертами с рождения[25]. Я называю их «наборами добродетелей для начинающих», базовыми инструментами и примерными картами, с которых начинается поиск чистых добродетелей длиною в жизнь. Аристотель говорит, что такие наборы — сырые черты характера, присущие детям и животным[26], которые, как вы знаете, если когда-нибудь водили группу десятилетних мальчиков в развлекательный центр, почти одинаковы.

Наверняка каждый может определить, какой стартовый набор был у него в детстве. С самого раннего возраста я четко следовал правилам, можно сказать «обладал добродетелью исполнительности», и сейчас это уже не назовешь подхалимством. Нужно иметь талант убеждения, чтобы заставить меня нарушить какое-то правило, каким бы ничтожным ни было потенциальное наказание, ведь в моем стартовом наборе добродетели послушания есть все необходимое. Очень много необходимого. Один из инструментов набора — тихий внутренний голос, он звучит в моей голове, сколько я себя помню. Он начинает роптать, если кто-то нарушает правило, и не останавливается, пока оно не будет соблюдено[27]. Когда я учился на первом курсе колледжа, у нас в общежитии было правило: громкую музыку можно слушать только до часу ночи. И если я был на вечеринке в час, даже в другом общежитии, голос в моей голове приказывал мне подойти к стереосистеме и приглушить звук. Таково было правило. Можете себе представить, как популярен я был на вечеринках[28].

Но опять же, эти стартовые наборы представляют только наш потенциал добродетельного человека, а между потенциалом и реальностью разница велика. Подумайте об этом вот как: иногда мы говорим, что некоторые «рождаются» с определенными качествами, например она «прирожденный лидер», или он «прирожденный волынщик», или что-то в этом роде. На самом деле мы имеем в виду, что у человека есть естественная склонность быть лидером или играть на волынке, и часто мы говорим это с благоговением, поскольку нам это не дано. Мы никогда даже не думали о том, чтобы попробовать поиграть на волынке, поэтому всякий раз, когда наш друг Роб вытаскивает из шкафа эту непонятную штуковину со странными трубками и начинает в нее дуть, мы приписываем его талант какой-то внутренней, недоступной нам силе, присущей ему с