Осколки турмалина - Анна Николаевна Ольховская

наверняка попытался отговорить меня от рискованной поездки. А в идеале, как истинный принц, вызвался бы сопровождать меня.

Но Влад отнесся к новости спокойно – насколько это позволяла ситуация. Он выразил мне соболезнования. У него великолепное образование, он обучен этикету так, что вмиг придумывает соболезнования, достойные речи президента. Причем ты никогда не поймешь, искренне он говорит или нет.

Никаких опасений за мою дальнейшую судьбу он не высказал. Не было того заветного «Ио, я с тобой, я тебя одну никуда не отпущу!», о котором я, скажу честно, мечтала с наивностью влюбленной дурочки. Хочешь ехать – езжай. Да и почему должно быть иначе? Я свой шанс упустила, это нужно признать, а девочка, которую ему присмотрела мать, не так уж плоха.

Так что на следующее утро я отправилась в аэропорт на такси – одна. Отцу и в голову не пришло подвезти меня. Ему казалось, что его обязательства выполнены в момент, когда он выдал мне денег на такси. Как будто это одно и то же – поездка на такси и то, что кто-то хочет лично тебя проводить! Ксюха рвалась помочь, однако на это я согласиться не могла. Это в прошлом мы с ней могли сорваться куда угодно и когда угодно. Теперь она, в отличие от меня, живет правильно, у нее муж и маленький ребенок, это влияет на график.

Нельзя сказать, что я боюсь полетов. Но и я не защищена от всего: диплом психотерапевта не дает тебе никаких преимуществ, ты просто поименно знаешь всех своих тараканов. Так что накануне вылета память начала издевательски подсовывать мне всю известную информацию об авиакатастрофах. Я не пыталась найти в этом нечто мистическое. Я прекрасно знала, что страх перед путешествием – это совместное творчество подсознания и инстинктов. Зачем куда-то лететь, если и здесь хорошо? Сиди на месте и эволюционируй! Повадилась тут…

Так что я спокойно принимала даже самые жуткие картинки, на которые была способна моя фантазия, и напоминала, что статистика на моей стороне. Авиакатастрофы привлекают к себе столько внимания, потому что они масштабны. На дорогах трагедий куда больше, но мы к ним привыкаем и перестаем замечать – психологическая реакция такая. Я не собиралась впадать в истерику накануне путешествия, которому предстояло длиться целый день.

Перелет с одного континента на другой – так себе удовольствие. Сидишь в не самом удобном кресле, слушаешь, как орут чужие дети и ругаются (поочередно) почти все, кто тебя окружает. Смотришь фильмы, на которые при иных обстоятельствах и внимания бы не обратила. Воспринимаешь еду как событие. Я слышала, как некоторые мои соседи по самолету капризничают, упражняясь в остроумии на тему того, что нам привезли. У меня таких проблем нет. Я ходила в столовую постсоветской школы, меня сложно запугать курицей с недостаточным количеством приправ или водянистым пюре.

В раздражающей монотонности полета, как ни странно, очень легко раствориться. Позволить времени проплывать мимо тебя, пока ты пересекаешь часовые пояса. Ворчать на сухой воздух салона, от которого раздражаются глаза, и за этой придуманной ерундой укрыться от настоящих бед. В какой-то момент и я чуть не позволила себе расслабиться, быть как все и сделать вид, что я – простая туристка.

Но мне так нельзя. Поэтому я использовала вынужденную паузу, чтобы подумать о случившемся. Я рассматривала фотографии, которые переслал мне отец. Я уже видела их раньше, а сейчас решила освежить в памяти – я приближалась к пункту назначения.

Моя неведомая старшая сестра была очень красивой от природы. В ней узнавались черты отца, хотя нельзя сказать, что она была очень похожа на него – или на меня. Но, думаю, если бы мы однажды оказались рядом, несложно было бы поверить, что мы – сестры. Мне так и не доведется узнать наверняка.

Ей достались кошачьи черты лица – большие глаза необычной, чуть раскосой формы, высокие скулы, большой рот, который был бы недостатком, если бы не прямо-таки совершенная линия губ. Думаю, у Тэмми были бы все шансы стать моделью, если бы она захотела этого. Но она по какой-то причине выбрала другой путь и запустила себя. На последних своих фотографиях она выглядела по меньшей мере неряшливо. В бродягу еще не превратилась – но подошла к этому опасно близко.

Ее точеные черты расплылись и обвисли. За это нельзя было винить один лишь возраст. Тэмми обрела ту одутловатую, нездоровую внешность, которая присуща всем алкоголикам мира. В скупой информации, переданной отцу, ничего не было сказано о ее вредных привычках, но я готова была спорить на что угодно, что моя сестра прикладывалась к бутылке намного чаще, чем следовало бы. Она не красилась, не выщипывала брови, среди ее медовых волос уже в сорок четыре года вилась паутина ранней седины. Я не говорю, что каждая женщина обязана красить волосы или заниматься бровями. Просто раньше Тэмми это, похоже, делала, а потом перестала. Почему и когда – сложно сказать. Фотографий из этого далекого «раньше» сохранилось очень мало.

Может, на себя Тэмми махнула рукой, а вот дочерям старалась дать все самое лучшее. Они обе были очень похожи на нее, только одна – шатенка, другая – фарфоровая блондинка. Как будто три версии одной и той же женщины! И никаких указаний на отца девочек. Я даже не смогла выяснить, один у них отец или разные.

Заметила я и еще одну весьма любопытную деталь. Младшая девочка, Эмили, выглядела жизнерадостной и открытой миру. На каждом фото улыбается так, будто хочет всем показать безупречную работу своего стоматолога. Глаза сияют, она ничего не боится и готова попробовать все, что угодно. Привет, мир, я иду к тебе!

Ее сестра совсем не такая. Джордан улыбается, но сдержанно. Только потому, что в определенных ситуациях нужно улыбаться, так принято, однако не потому что ей хочется. Губы почти никогда не размыкает. Взгляд умный, настороженный. Слишком взрослый для шестнадцати лет.

Возможно, все дело в том, что она – подросток, а ее сестра – совсем ребенок. У подростков вечно какие-то нелады с миром. Но мне почему-то кажется, что здесь все намного сложнее. Как будто Джордан известна какая-то тайна, которую знала и ее мать, а вот маленькой Эмили ничего не сказали, чтобы защитить ее. Или я слишком много придумываю?

Интересно, говорят ли эти дети по-русски?..

Самолет, белый с голубым дракон двадцать первого века, притащил меня в Нью-Йорк. Мне в Нью-Йорк не надо, но перевозчик решил иначе. Билеты я заказывала в последний момент, выбор тут не так уж велик.

Мои соседи по салону радовались вновь обретенной свободе, они спешили за багажом, а