Осколки турмалина - Анна Николаевна Ольховская

им там сейчас? Судя по тем скудным данным, что сообщили папеньке, у них больше никого нет. Совсем одни – сразу после смерти матери! Да еще и сбежали… Что они чувствуют сейчас? Что будет, если никто так и не придет за ними?

Папенька так точно не придет. Я уже чувствовала: он готов был сослаться на врачей, якобы пророчащих ему пневмонию, и позволить закопать Таню там, где ее нашли. Что же до его внучек… Он мог их принять, если их найдут. Если не найдут… Такова судьба! Фаталистом быть очень удобно.

Так и получилось, что, нравится мне это или нет, все теперь зависело от меня.

– Я оплачу дорогу, – убеждал меня папенька, почувствовав слабину. – И твой перелет, и доставку… Тани. Я все оплачу!

Это он мог. Умение вертеться и приспосабливаться далеко его завело, сейчас он очень хорошо зарабатывал. Возможно, где-то здесь и кроется секрет того, что его жене двадцать девять лет, но мое какое дело?

– Оплатишь, – кивнула я. Я не собиралась позволять ему выйти сухим из воды. – Это если я поеду. А я еще не решила! Что тебе известно о ее убийстве?

– Почти ничего… Но там никому почти ничего не известно! Насколько я понял, это было ограбление. Ее дом стоит на окраине, поэтому кто-то вломился к ней посреди ночи. Это все, что я знаю…

Это все, что он хочет знать. Думаю, за столько дней после трагедии полиция уже выяснила немало деталей. Но папеньке и в голову не придет уточнить, что да как. Зачем? Он верит, что расследованием должны заниматься профессионалы!

Мне бы тоже стоило в это верить, воспринимать все на обывательском уровне и не задавать лишних вопросов. Но почему-то уже не получается. Нельзя сказать, что после единственного успешного расследования я стала считать себя настоящим детективом – я от этого крайне далека. И все же тот опыт стал чертовски полезным. Он научил меня думать по-другому, анализировать, ничего не принимать на веру.

А тут история получается очень уж рваная! В тихом провинциальном городке вдруг, внезапно, появился какой-то псих, ворвался в дом, убил хозяйку и растворился в ночи. А Таня что, не знала, что живет на окраине? Двери нормальные не поставила? Не понимала, как обеспечить собственную безопасность? Да ну, бред. Она одна воспитывала двух девочек, она должна была заботиться и о себе, и о них!

По девочкам тоже есть вопросы. В их дом ворвался абсолютный псих, и чувствовал он себя вполне комфортно: успел забрать все ценное, провел полноценный обыск, однако почему-то не нашел еще двух жертв. Папеньке сказали, что сестры прятались то ли в чулане, то ли в стенном шкафу. Но что это за место такое чудесное, если при тщательном обыске преступник их не нашел? Да еще их побег после всего, что случилось… Заставляет задуматься о том, была ли смерть их матери такой уж случайной, как нам пытаются показать.

Я понимала, что, скорее всего, никогда не получу ответов на эти вопросы. Но если я просто отмахнусь от них, они мне всю печень выклюют. Я должна была отправиться туда, в неизвестный мне городок, к неизвестной женщине, чтобы все осмотреть лично. Только так моя совесть будет относительно спокойна.

– Я поеду, – твердо заявила я. – Но ты будешь помогать мне во всем, и условия диктую я.

– Конечно, что угодно, – согласился папенька и тут же поспешно добавил: – Только вот с тобой я поехать никак не могу! Извини, родная, но ты же знаешь, что врачи говорят…

Ага, знаю. А еще я знаю, что у него есть молодая жена, крепкая здоровая деваха, которая вполне может отправиться за океан. Ей, в отличие от меня, даже отпуск брать не придется – она нигде не работает! Но папенька делает вид, будто ее это вообще не касается, хотя по документам она – бабушка пропавшим девочкам и мачеха погибшей Тане. Мачеха на пятнадцать лет младше падчерицы. Падчерица годится в матери мачехе. Многие люди могут назвать свою семью странной, но моя, по-моему, бьет все рекорды.

Я не стала напоминать отцу, что у него есть трудоспособная спутница жизни. Это ничего не изменит, он просто напряжет фантазию и придумает, почему она не может поехать. Поэтому я предпочла сосредоточиться на том, что касалось лично меня и этого путешествия.

– Свяжись с тем человеком, который сообщил тебе о смерти Тани, и сообщи ему, что я еду.

– Тэмми, – поправил отец. – Она звала себя Тэмми Рейнс. Тебя вряд ли поймут, если ты назовешь ее Таней. Кажется, никто там даже не догадывался, что она – русская, пока не стало известно о завещании.

Ну а с чего бы ей быть русской, если родной отец отнял у нее такую возможность? Она родилась в Канаде, потом каким-то образом попала в США. Но что-то же она о своем происхождении знала, раз не забыла имя отца…

– Я решаю, сколько я буду там находиться, – продолжила я. – Твоя задача – просто оплачивать мне отель.

– Нет, ну ты тоже там не увлекайся…

– Или поедешь сам! Да не бойся, не думаю, что в той дыре, где она жила, найдется «Хилтон».

– Мне денег не жалко, ты не подумай, я за тебя волнуюсь!

– С каких пор? – поразилась я.

– Мне очень неловко втягивать тебя в эту историю, правда! Я не хочу, чтобы ты погружалась в нее слишком глубоко…

– Кто-то же должен. Все, мне пора, остальное по телефону сообщу.

Мне и правда нужно было спешить, из-за папеньки дело затянулось. После смерти Тэмми прошло уже две недели, не хватало еще, чтобы американцы махнули рукой на завещание и похоронили ее на собственном кладбище! Тогда ее домой не вернуть.

Да и потом, чем больше времени проходит после преступления, тем сложнее отыскать улики, тем меньше шансы, что преступника когда-нибудь поймают… Но об этом мне, конечно же, задумываться не стоит.

Глава 2

Возможно, кто-то считает подготовку к долгому и трудному путешествию приятными хлопотами. Может, даже наслаждается процессом – есть такие люди? Но для меня это всегда период хаоса, сравнимый с петардой, попавшей в большой лесной муравейник. Порядок нарушен, все куда-то бегут, а сделать нужно больше, чем я физически способна!

Первое – это, понятное дело, работа. То, что я работаю сама на себя, не сильно облегчает мне задачу. У меня визиты клиенток на полгода вперед расписаны! А теперь нужно каждой позвонить, извиниться, перенести… При том, что совсем недавно я брала отпуск. Ведьму, как волка, ноги кормят, и мне нужно