Чёрный хребет. Книга 3 - Алексей Дроздовский

Мышь всё ест, ест, поглощает жуков до тех пор, пока у неё живот не надувается от съеденного, а крылья не могут оторвать её от земли.

– Что? – спрашиваю. – Совсем не умеешь контролировать своё пищевое поведение? Всё как у людей.

– Убирайся! – говорит.

– И это благодарность за еду?

Аккуратно подхожу к мыши и протягиваю руку. В траве ей оставаться опасно, поэтому нужно поднять её на дерево, чтобы хищники побольше не заметили. Она цепляется за запястье и повисает на нём вниз головой с таким блаженным видом, будто достигла всех целей в жизни. Всегда немного завидовал животным: поел – значит день прожит не зря.

Подношу её к ближайшему дереву, однако она даже не думает слезать. Продолжает висеть на моей ладони, словно это теперь её собственная, личная ветка.

Кладу мышь на деревянный ствол и аккуратно пытаюсь достать руку, но она переползает на другую сторону, отказываясь перемещаться. Трясу её, а она болтается на пальцах и лишь сильнее вцепляется в руку. Чем больше я пытаюсь её снять, тем больнее её когти впиваются в кожу.

– Не хочешь слазить? – спрашиваю.

Смотрит на меня недовольно, будто я мешаю ей спать.

– Ну ладно, – говорю. – Можешь пока повисеть. Но я направляюсь через горы, а там тебе будет слишком жарко и сухо.

Продолжаю идти вперёд, стараясь поменьше двигать правой рукой, поскольку на ней спит опасный хищник. Теперь я выгляжу ещё страннее, чем прежде: голый, но с травяной повязкой на поясе. Кривая ветка в левой руке, летучая мышь в правой. Босой, с грязными волосами, немытый, а ногти... расслоившиеся, сломанные, кровоточащие, на безымянном пальце правой руки его вообще нет, лишь корка из засохшей крови.

Нужно срочно изобрести маникюр.

Кому нужны мечи и арбалеты, пока в этом мире существуют такие некрасивые руки?

Двигаюсь на север, к переходу на восточную часть хребта. Иду по утоптанное траве, где недавно прошли сотни ног. Или давно? Пока находишься в царстве мёртвых, нельзя быть уверенным, сколько прошло времени. Будь я умелым следопытом, мог бы точно определить по траве, как давно здесь были мои соплеменники.

А так сроки очень приблизительные – от пары дней до недели.

И всё это время я был мёртв.

Глава 6

Тропа между Фаргаром и Дарграгом, самое пологое и самое узкое место для перехода хребта.

– Пока, – говорю. – Пришла нам пора прощаться.

– Пришла нам пора прощаться, – отвечает мышь.

Однако слазить совсем не собирается. Вместо этого она взбирается выше по руке и теперь сидит на плече, глядя на горный перевал. Похоже, теперь она рассматривает меня как её персонального кормильца. Или раба.

– Слазь. Тебе будет неуютно в пустыне.

С другой стороны, кому вообще может быть уютно среди песков, жары и сухого воздуха? Только странным людям, построившим там целую деревню.

– Пришла нам пора прощаться, – произносит мышь моим голосом и перелазит мне на голову.

Там она расправляется на моей макушке. Я называю её летучей мышью, поскольку это наиболее близкий аналог к животному из моего мира. Если бы пришлось сравнивать с неживым предметом, то назвал бы просто тряпкой, поскольку она необыкновенно легко меняет форму. В один момент у неё перепончатые крылья, а в другой их совсем нет, будто она втягивает их в тело. Даже мордашка может меняться, становясь то злобно оскаленной, то блаженно довольной. И это две совершенно разных морды.

Лежит у меня на голове и никуда не собирается уходить.

– Ладно, – говорю. – Оставайся.

Не буду спорить, я успел привязаться к этой маленькой живности, а её манера повторять голоса очень сильно меня забавляет. Может, не так уж и плохо ей будет за хребтом. В конце концов, там живут её кровососущие двоюродные браться с длинными клыками и мехом.

– Успокойся, – отвечает мышь моим голосом.

Перебирается на другое плечо, словно не может найти подходящее место для удобного путешествия. Будь на мне одежда, повисла бы на одном из ремней, а так приходится лазить по голому человеку.

Поднимаемся в горы.

Вечереет. Если идти всю ночь, то наутро я окажусь в родной деревне, но так как у меня нет факелов для ночного путешествия, да и прийти я хочу незамеченным, то остаюсь на ночлег в закутке между скалами, где не свищет ветер.

Еды у меня с собой нет, вода – только та, что я пил из ручья. Ложусь спать голодным и с лёгкой жаждой. Не очень приятно, но это лучше, чем идти в Фаргар за помощью. Пусть он и намного ближе, но я до сих пор не доверяю ни жителям, ни старосте Дверону. Они сражались на нашей стороне против Гуменда, но это было принуждение, а не добрая воля. Им придётся сделать намного больше, чтобы потерять статус рабов и заслужить доверие.

Летучая мышь располагается рядом со мной и её тело изменяется: она будто бы уменьшается, а на её голове вырастает огромное ухо, похожее на спутниковую антенну, чуть не во всё тело размером.

Забавные метаморфозы.

– Ничего себе, – говорю.

Такое ощущение, будто она сделана не из кожи и костей, а из пластилина. Нужны крылья – вот они, готовы к полёту. Нужны руки подлиннее – убираем крылья. Нужен слух – огромное ухо уже готово. Возьми несколько таких летучих мышей и они трансформируются в одну большую.

– Тише, – отвечает моим голосом.

Забавно, воспроизвела идеальный ответ в идеальное время. Вертит локатором из стороны в сторону, проверяя, нет ли поблизости врагов. С таким большим ухом можно услышать, как разговаривают в Фаргаре.

Ложусь спать на голой траве, переворачиваюсь, пытаясь подобрать удобную позу. Это было не очень комфортно даже в одежде, а лежать на ней голышом, когда каждый муравей так и норовит побегать по телу – совсем неприятно. Лежу на боку, пытаюсь привыкнуть к щекочущему ощущению. Гляжу, как солнце заходит за горизонт с яркой зелёной вспышкой. Местный феномен, не имеющий научного обоснования. По крайней мере сейчас.

Закрываю глаза, пока мышь ходит вокруг и пытается найти подходящее место. Устраивается в ногах.

– Тише, – говорит.

И я засыпаю.

Ворочаюсь всю ночь, просыпаясь каждые полчаса, но к утру чувствую себя на удивление бодрым. Небо вверху светлеет, значит солнце над скалами уже взошло.

Переворачиваюсь на другую сторону и тут же натыкаюсь на летучую мышь, сидящую напротив меня с недовольным видом.