Волшебный театр Гримгора - Сергей Охотников

— Крутить колеса! — прорычал медведь.

И действительно, у основания каждой витой колонны имелось большое колесо с лямками. Некоторые колеса крутили куклы, другие оставались неподвижными. Кукол-мальчиков подвели к одному такому, они послушно накинули лямки и принялись крутить.

— Здесь в театре все на пружинистой энергии! — пояснил Карлмайкл. — Мы скручиваем эти резинки, а потом они, раскручиваясь, поднимают лифты и передвигают декорации по сцене.

— Вот так номер… — неуверенно ответил Ник.

— Ага! — подтвердил Карлмайкл. — Здесь резина настоящая, из Нового Света. Эти колонны сплетены из нее и обычных веревок.

Колесо они крутили, наверное, час или еще дольше. И чем дольше крутили, тем тяжелее становилось.

— Чем больше закручиваем, тем сильнее сжимаются резинки, — пояснил Кармайкл.

Когда тянуть лямку стало невыносимо, им дали пару минут передышки, а потом отправили на новое колесо. Это поначалу шло очень легко, так что Нику показалось, что он уже привык к такой работе, но потом снова стало тяжело. Так продолжалось полдня, а потом случилось нечто страшное…

Сначала Ник услышал громкий и резкий звук, а потом другой, воющий и тоже громкий, но уже не оглушающий. Что-то стремительное и большое пронеслось над головой Николаса. Он пригнулся и выскользнул из лямки. В следующее мгновение Ник понял, что происходит. Лопнуло крепление одной из колонн. Гигантские канаты-резинки вырвались на свободу и шарили по залу, как щупальца спрута-переростка. Они носились с огромной скоростью и жутким свистом, сметая все на своем пути. Ник видел, как одно щупальце разбило вдребезги пульт управления, разметав по залу яркие пуговицы. Другое подхватило солдатика и зашвырнуло на потолок. Третье летело прямо на Ника. Он едва успел откатиться по полу и зажмурить глаза. Через мгновение Николас увидел разбитое колесо и щупальце, уносящее прочь что-то большое и рыжее. Ник не сразу понял, что это было. Точнее, кто это был. А уже через минуту упругая энергия закончилась. Щупальца начали обмякать и спадать вниз, но даже лежа на полу, продолжали подрагивать и поворачиваться. Потом Ник заметил Карлмайкла. Тот лежал в дальнем конце зала, придавленный толстым канатом. Тем временем все поднимались и ошарашенно оглядывались. Ник видел медведя, рычащего и трущего лапами глаза. И солдатика, пытающегося освободить ружье, застрявшее в тряпках. Ник сообразил, что сам до сих пор лежит на полу. Он собрался уже было встать на ноги, когда заметил пуговицу. Ярко-голубая, полупрозрачная, она лежал рядом с ним. Наверное, отлетела от сломанного пульта и прикатилась сюда. Особо не раздумывая, Ник взял пуговицу и сунул в карман, потом поднялся и пошел к бедняге Карлмайклу.

Медведи уже подняли канат и вытащили из-под него пострадавшую куклу. Шея бедняги была скручена, голова безвольно болталась, правая рука оторвана, а из плеча торчала вата и обрывки ниток. Казалось, что Карлмайклу конец — его кукла безнадежно испорчена. Но вот один из медведей резким движением вправил вывернутую шею.

— Я пострадал в катастрофе! Вот это да! — воскликнул Карлмайкл, заметил свою оторванную руку и напрочь лишился обычного задора. Поднял ее с пола, положил на колени и погладил. Рука еще шевелила пальцами.

— Вы все! Убираться здесь! Потом отдых! — прорычал один из медведей, по-видимому, самый главный.

16

Ночная операция

Тем вечером куклы еще убирали и устраняли последствия аварии, вяло слоняясь по залу. Работы было немного, но медведи не отпускали их до ужина. Потом все шло как обычно: коридоры, лифты, еда на ходу, спальня с крючками.

Николас жалел Карлмайкла. Рыжий все еще обнимал оторванную руку, иногда гладил ее другой, здоровой. Как помочь бедняге, Ник не знал. Лишь посреди ночи он вспомнил про жестянку под мышкой.

— Вот же оно! Руку можно пришить обратно! — Ник почти прокричал это, но вовремя понял, что осторожность не помешает. Дрожа от нетерпения, мальчик слез с крючка, достал из секретного кармана жестянку и начал дергать Карлмайкла за штанину:

— Просыпайся! У меня есть кое-что, чтобы помочь тебе.

— Мне уже ничем не помочь… — пробормотал Карлмайкл грустно и сонно.

— Слезай, говорю… — настойчиво шептал Ник.

Наконец, рыжий поддался на уговоры и спрыгнул на пол. Николас потащил его в дальний угол спальни, где крючок на стене был сломан, а значит, имелось свободное место.

— Давай руку! — сказал Ник.

— Не дам!

— Давай, попробую пришить ее обратно.

— Врешь небось, — ответил Карлмайкл, но руку все-таки протянул. Николас взял ее и положил себе на колени. Открыл жестянку, достал иголку и моток ниток. Попробовал просунуть нить в игольное ушко и тут же выругал себя:

— Вот же балда! Здесь слишком темно.

Совсем немного света проникало в комнату через дверь и потолок. Его было не больше, чем от звезд безлунной ночью. Но сейчас, понял Ник, светилось что-то еще. Он осмотрелся и понял — это едва заметно сияет его карман. Николас полез в карман, нащупал и достал пуговицу. От нее исходило тусклое голубоватое свечение. Удивляться времени не было, так что Ник просто положил пуговицу на коленки рядом с оторванной рукой. Света стало достаточно для того, чтобы попасть ниткой в угольное ушко. Николас выровнял и прошил край ткани на руке и только потом принялся скреплять локоть с плечом.

— Немного щиплет и распирает, — прокомментировал Карлмайкл. Поначалу работа шла не слишком быстро. Ник провозился почти полчаса, а сделал меньше трети. Но потом приноровился, стал накладывать стежки куда быстрее и точнее.

— Готово! — объявил Ник в конце концов.

Карлмайкл поднял руку, пошевелил пальцами, скрутил фигу и радостно прошептал:

— Спасибо! Я твой должник, дружище!

— Только никому об этом, — проговорил Николас.

— Само собой!

— Иди спать, мне тут нужно кое-что закончить.

Карлмайкл послушно побрел к своему месту, прошептав на прощание:

— Спокойной ночи, чудесный доктор.

Тем временем Ник пришил светящуюся пуговицу себе на бок, как раз под карман курточки. Так она не просвечивала через костюм, да и вывалиться случайно не могла. Николас спрятал жестянку в тайник и залез на свой спальный крючок. Кажется, другие куклы ничего не заметили. Какое-то время Ник не мог уснуть, прислушивался, чего-то боялся, а потом провалился в тягучую черноту. И очнулся, когда вдруг над ухом закричал медведь:

— Подъем! Пора на работу!

17

Пуговица непослушания

День начался как обычно: безвкусный ватный завтрак, затем коридоры, лифты и, наконец, зал c прыгательными подушками. В общем, привычная уже работа. Ник подпрыгивал, летал вверх и вниз. Так прошло полдня. Казалось, никто не замечает чудесного выздоровления Карлмайкла. Это не могло не радовать Ника. Но вот в оранжевый зал заглянул солдатик. Немного постоял возле входа, облокотившись на свою винтовку, прошелся между подушек, рассматривая прыгающих ребят. Надолго остановился возле Карлмайкла. Или это только показалось? И наконец вышел из зала.

— Скоро будет конкурс на лучшего прыгуна. Сейчас как раз кандидатов отбирают… — сказал Карлмайкл, но как-то неуверенно.

Еще через три сотни прыжков один из медведей подошел к подушке, на которой прыгали ребята, и проревел:

— Рыжий, на выход. С тобой генерал хочет говорить!

Карлмайкл спустился вниз и покорно пошел за медведем. Ник проводил его взглядом, продолжая прыгать ниже и совсем не весело. Всего через три десятка прыжков к нему приблизился Хоган. Медленно, так чтобы медведи не заметили. Ник почувствовал, как сильно стала прогибаться подушка под ногами, и обернулся.

— Сдаст он тебя… — прошептал бугай гулким басом. — Все расскажет генералу.

— Что?

— Я вчера ночью все видел. И не я один. У меня глаза на месте.

Только теперь Ник понял — в театре все на виду и скрыть жестянку с нитками, просто спрятав ее под мышкой, не получится. А значит? А значит, нужно бежать отсюда. Скрыться и спрятаться. Потом Ник подумал о том, чтобы отдать жестянку генералу и попросить прощения. Семь прыжков он думал, не поступить ли так. Что сделал генерал? Посадил в карцер ни за что, заставляет работать за безвкусную вату и крючок в спальне. Даже на фабрике жилось лучше. А если знать все лазейки и тайные ходы, то гораздо лучше… Нет уж!

— Спасибо, — сказал Ник и спрыгнул с подушки.

— Ты куда? — прошептал Хоган.

— Тебе лучше не знать, — весело ответил Ник и нащупал у себя на боку пуговицу. Она каким-то образом наполняла его энергией для непослушания. Грустный серый медведь покосился на куклу, покинувшую рабочее место, но ничего не сказал. Ник шел к выходу, прямо на гигантского бурого медведя, дежурившего у дверей. Этот был особенно большим, с округлым коричневым животом и тяжелой, криво улыбающейся головой. Великан тяжело дышал и тихо рычал себе под нос что-то невнятное.