Христианский квартал - Максимов Юрий

Мата

С Матой мы познакомились в Мавритании. Нам продал её отец.

Где-то около трёх, когда зной идёт на убыль, я проходил по замызганной улочке Нуакшота, озираясь в поисках аптеки или чего-то подобного. Катя в это время мучилась от мигрени, лёжа в апартаментах.

Итак, я брёл по пустой улице, слева изредка проезжали доисторического вида машины, справа тянулись лавки, да всё не те. Но вдруг из очередной вынырнул сморщенный чернокожий старик, в засаленном халате и с белой бородкой.

- Здравствуй-здравствуй! - пробормотал он на английском, - Заходи, купи, всё есть.

- Обезболивающее есть? - громко спросил я на случай, если старик глуховат, - Чтобы боли не было, понимаешь? Голова у моей жены болит, понимаешь? - для верности я ткнул пальцем в свою бейсболку, и по инерции добавил: - Жена, понимаешь?

- Заходи-заходи. - он схватил меня за рукав и увлёк в темноту лавки, приговаривая: - Всё есть, всё.

Мы оказались в крохотной комнатке с пыльными окнами. Старик усадил меня на резную лавку и скрылся за внутренней дверью, бросив на ходу: "одна минута". Я смотрел на развешанные по стенам выцветшие ткани, всё крепче сознавая, что обезболивающим здесь и не пахнет, а просто очередной торговец открыл охоту на редкого в этих краях иностранца. И теперь мне предстоит минут десять отбиваться от навязчивых предложений купить "кароший ткан". Подмывало просто встать и уйти, в один миг я почти решился, но... выходить из прохладной каморки на солнцепёк, вонь и загаженный асфальт... "ничего, посижу немножко" - подумал я.

Много раз потом об этом пожалел.

Старик действительно вернулся через минуту, ведя за собой... ну, по нашим меркам ещё ребёнка, а по мавританским вполне годную на выданье девушку лет пятнадцати. Серое платье до пола, платок обрамляет симпатичное смуглое личико. Мавританцы делятся на "белых" мавров - чистых арабов, "чёрных" мавров - берберов, смешавшихся с неграми, и собственно негров. Но цвет кожи девочки был куда светлее, чем даже у чистых арабов. При совершенно восточных чертах лица. На редкость интересное сочетание.

Гадать о причине долго не приходилось: видно, жена старика лет пятнадцать назад пала с белокожим иностранцем. Неудивительно, что в доме её нет. С этим здесь строго. Таких по шариату после родов побивают камнями. Закапывают в землю по грудь и каждый проходящий мимо добрый мусульманин бросает в торчащую голову булыжник. Скоро от неё остаётся одно лишь кровавое месиво. Такая экзотика до сих пор практикуется в ряде самобытных стран вроде Бангладеш или той же Мавритании.

Однако я отвлёкся.

А тогда вышла презанятная сцена. Старик привёл девушку, та глядит в пол, я хмурюсь с недобрыми предчувствиями, а он и говорит:

- Бери. Хорошая жена.

- Простите?

- Бери дочь. Жена тебе будет. Жена, понимаешь? Хорошая. Всё умеет. Умная. - тут он повторил мой жест, показывая на голову.

- У меня уже есть жена. - я вскочил с лавки, как ошпаренный.

- Вторая будет. - ничуть не смутившись, парировал старик и добавил: - одна хорошо, а две - лучше.

В этом я совсем не был уверен, и сообщил, что мне вполне достаточно одной жены, и вторую заводить я не собираюсь. И это, кстати, была сущая правда. К тому же, российский закон отнюдь не поощряет многожёнства.

- Возьми как служанку. - настаивал старик, снова ухватив меня за рукав, едва я попятился к выходу.

Далее последовала весьма жаркая тирада. Всю её я уже не упомню, к тому же по ходу туземец сбивался то на арабский, то на французский, то жутко коверкал английский. Но смысл был такой, что живётся ему очень плохо, что не под силу уже одному содержать дочь, что здесь её ничего хорошего не ждёт, умолял взять "ко мне в страну", где ей "будет лучше", и даже "пусть она примет вашу веру", ну а кроме того, разумеется, расхваливал саму девушку, которая так и стояла - молча и потупившись, - какая она, мол, умница да красавица, нравом смирная, на все руки мастерица, и прочая, и прочая.

Я понял, что попал.

И не придумал ничего лучше, как откупиться. В конце концов, местным от иностранцев не нужно ничего, кроме денег. На эмоциях я вытащил две стодолларовые купюры - гигантская сумма по мавританским меркам, - сунул старику, после чего пожелал ему и его молчаливой дочери удачи и спешно ретировался. По улице припустил чуть ли не бегом, словно опасаясь, что за мной погонятся.

Не зря, кстати, опасался. Но не будем забегать вперёд.

Итак, спешил я по заплёванной улице Нуакшота мимо лениво снующих арабов и усиленно прокручивал в голове две мысли: как я объясню Кате исчезновение двухсот баксов и сколько раз до меня предприимчивый старикан проворачивал этот фокус с наивными иностранцами?

Впрочем, так ли он стар, как кажется? В знойном климате и каторжных условиях люди стареют стремительно, средняя продолжительность жизни у мужчин не достигает здесь и пятидесяти лет. Скорее всего этому мужику немногим более сорока. Удивляло другое. Большинство негроидных племён здесь, насколько я слышал, остаётся в рабстве, формально отменённом в 1980 г. Или он из "чёрных" мавров? Их я на глаз не отличу. Всё равно странно, что ему удалось стать торговцем, когда эту сферу, судя по рынку, крепко держат "белые". В общем, странный и неординарный тип. Английский знает, опять же. Ладно, Бог с ним.

Уже у двери номера я вспомнил, что обезболивающего так и не достал.

Кате было всё также плохо. Она лежала на постели под гул кондиционера и нервно отмахивалась от надоедливых мух. Я присел рядом, поцеловал её, посочувствовал, повинился, что не сумел найти даже занюханной анальгинины. Про двести долларов решил пока не говорить - не при мигрени такие разговоры. Хотя, разумеется, утаить бы это не удалось - контора выделила нам нежирно, едваль не впритык.

Не припомню точно, что было после, но где-то через час в номер постучали. Я в это время был, извините за фактологию, в туалете, поэтому подойти пришлось Екатерине. Я слышал, как хлопнула дверь, но не придал значения, сочтя за очередное глупое предложение от администрации отеля.

Ага, если бы.

Когда я вышел в прихожую, то натурально оторопел: передо мной стояли и говорили на английском Катя и та самая девушка-подросток из лавки тканей.

- Петя, объясни мне что-нибудь. - обратилась ко мне супруга, - Это дитё утверждает, что её купил какой-то господин отсюда, и теперь она наша служанка.

Тут уж пришлось всё рассказать.

То есть, разумеется, не совсем всё. Но около того.

Я рассказал про старика, расписал, в какой жуткой нищете они прозябают, как умолял он взять на попечение свою дочь, и как я отказался, но пожертвовал их семье две сотни баксов - тысяч тридцать угий на местные деньги. И теперь, видимо, ошалевший от радости папаша прислал дочку нам в помощь в виде благодарности.

К счастью, скандала не последовало. Катю эта история растрогала, что называется, до самых фибр. Ещё бы - когда перед тобой стоит живая иллюстрация и смиренно моргает, глядя в пол, даже мёртвый не останется равнодушным. Супруга призналась, что не ожидала от меня такого благородного поступка.

Однако оставлять служанку Катя, естественно, не собиралась. Что за дичь? Что подумают люди? Девочку надо немедленно отправить домой.

Но тут гостья сама заговорила:

- Я могу делать массаж. Госпожа нуждается в массаже. Традиционный мавританский. Пусть госпожа позволит. Пожалуйста.

Она произнесла это, или нечто подобное, а мне подумалось, что старик, должно быть, давно готовил дочку к путешествию в дальние страны - вряд ли здесь кто-то ещё кроме горстки богачей учит своих детей английскому. Вслух же я заметил по-русски, что неприлично было бы отвергать добрые порывы туземцев, и чем скорее местные сочтут, что выполнили долг благодарности, тем скорее отвяжутся.

Но, конечно, решающую роль сыграли не мои доводы, а катькина слабость к массажу вообще, и к местной экзотике в частности.

Через четверть часа удивлённая супруга сообщила, что мигрень совершенно прошла, а мне в голову забрела забавная мысль: старик таки не обманул, и я всё же достал для жены обезболивающее. Хотя и за весьма приличную сумму - средний мавританец в год зарабатывает не больше ста баксов. Да-да, именно сто, и именно в год. Не помешает поразмыслить над этой цифрой тем россиянам, кто любит плакаться о том, какие мы нищие. Слава Богу, настоящая нищета нам даже и не снилась. Кто хочет её увидеть - пусть едет в Африку.

Однако, я опять отвлёкся.

Помню, после мы сидели на балконе, созерцая раскинувшийся внизу серый одноэтажный мегаполис с бледно-жирными пятнами мечетей, и пили ароматный чай, который приготовила Мата (к тому времени она уже представилась). А вечером мы втроём гуляли по рынку и наша провожатая называла подлинную стоимость товара, чем приводила в неописуемую ярость торгашей. В таких странах - это всё равно что знать прикуп в преферансе. Я не преувеличиваю. Мы тогда сэкономили баксов сорок на покупках, а затарились прилично.