Мегрэ и порядочные люди - Жорж Сименон

- Он был убит вчера вечером, у себя дома, двумя выстрелами из пистолета.

- Но кто его убил?

- Именно это я и стараюсь узнать, месье Жуан.

- А жена была дома?

- Нет, они с дочерью ушли в театр.

Жуан опустил голову. Было заметно, что он потрясен.

- Бедняга... Это кажется таким невероятным...- И с возмущением продолжал: - Но кому это могло понадобиться?.. Послушайте, господин комиссар... Вы его не знали... Это был лучший человек на свете... Для меня он был как отец, даже больше чем отец... Когда я поступил сюда на работу, мне было шестнадцать лет и я ничего не умел... Отец недавно умер, мать работала уборщицей... Я начинал как рассыльный, развозил продукцию на велосипеде... Это месье Жослен меня всему обучил... Потом назначил меня управляющим делами... А когда сам решил уйти от дел, позвал нас с Гуле в свой кабинет... Гуле начинал рабочим на станке... Месье Жослен сообщил нам, что врач советует ему меньше работать, но он так не умеет. Приходить сюда на два-три часа в день, сторонним наблюдателем, невозможно для человека, привыкшего самому заниматься всеми делами и каждый вечер еще подолгу задерживаться в кабинете после работы.

- Вы испугались, что вашим патроном станет кто-то посторонний?

- Признаться, да. Для меня и Гуле это была настоящая катастрофа. Мы смотрели друг на друга, ошеломленные, а месье Жослен лукаво улыбался.

- Мне сегодня ночью об этом рассказывали.

- Кто?

- Его домашний врач.

- Конечно, у нас с Гуле были кое-какие сбережения, но не такая значительная сумма, чтобы откупить фабрику... Месье Жослен пригласил своего нотариуса, и они нашли способ уступить нам дело, предоставив большую рассрочку платежей. Само собой разумеется, мы пока выплатили лишь часть всей суммы... Осталось еще лет на двадцать...

- Однако он время от времени заходил сюда?

- Да, но держался очень скромно, словно боялся нас смутить. Удостоверившись, что все в порядке, что мы довольны, он уходил, а когда нам случалось просить у него совета, он помогал нам, давая понять, что не имеет здесь никаких прав...

- Вы не знали, были ли у него враги?

- Ни одного. У такого человека не может быть врагов. Его все любили. Зайдите в кабинеты, в цех, спросите кого угодно.

- Вы женаты, месье Жуан?

- Да, у меня трое детей. Мы живем недалеко от Версаля. Я построил там небольшой домик...

И этот оказался порядочным человеком. Неужели при расследовании этого дела Мегрэ будут попадаться только порядочные люди? Это уже начинало его раздражать. Ведь, в конце концов, был убитый и был убийца, дважды выстреливший в Рене Жослена.

- Вы часто бывали на улице Нотр-Дам-де-Шан?

- Всего четыре или пять раз. Нет, постойте. Пять лет назад, когда месье Жослен болел гриппом, я заходил к нему каждое утро за инструкциями и приносил почту.

- Случалось вам обедать или ужинать у них?

- Месье Жослен пригласил нас с женами к себе на ужин в день подписания договора, когда он передал нам дело.

- А что за человек Гуле?

- Инженер, трудяга.

- Сколько ему лет?

- Мой ровесник. Мы поступили к месье Жослену с интервалом в один год.

- Где он сейчас?

- На острове Ре с женой и детьми.

- Сколько у него детей?

- Трое, как и у меня.

- Какого вы мнения о мадам Жослен?

- Я ее мало знаю, но, по-моему, она не очень приятная женщина, они с мужем очень разные.

- А дочь?

- Что вы имеете в виду?

- Она более гордая, чем он.

- Она иногда заходила к отцу на работу, но мы с ней почти не общались.

- Полагаю, что смерть месье Жослена ничего не изменит в ваших финансовых делах?

- Я об этом еще не думал... Минутку... Нет... Ничего не должно измениться. Вместо того чтобы выплачивать установленную сумму ему, мы будем перечислять ее наследникам... Вероятно, мадам Жослен...

- Сумма значительная?

- Это зависит от того, насколько удачным будет год.

Ведь соглашение включает в себя и участие в прибылях...

Во всяком случае, на эти деньги можно жить безбедно.

- А вы считаете, что Жослены жили на широкую ногу?

- Они жили хорошо. Прекрасная квартира, машина, вилла в Ля-Боле.

- Но могли бы жить с большей роскошью?

Жуан подумал:

- Да... Вероятно...

- Жослен был скупым?

- Если бы он был скупым, то не предложил бы мне и Гуле таких выгодных условий... Нет... Видите ли, мне кажется, что он жил так, как ему хотелось... Он не любил роскошь... Предпочитал спокойную жизнь...

- А мадам Жослен?

- Мадам любила заниматься своим домом, дочерью, а теперь внуками...

- Как Жослены отнеслись к замужеству дочери?

- На это мне трудно ответить... Ведь это происходило не здесь, а на улице Нотр-Дам-де-Шан... Конечно, месье Жослен обожал Веронику, и ему трудно было с ней расстаться... У меня тоже дочь... Ей двенадцать лет... И признаться, я уже сейчас с ужасом думаю, что когда-нибудь ее отнимет какой-то чужой человек и она не будет больше носить мою фамилию... Полагаю, это свойственно всем отцам.

- А то, что его зять не имел состояния?

- Скорее он считал это достоинством.

- А мадам Жослен?

- Вот в этом я не уверен... Одна мысль, что ее дочь выходит замуж за сына почтальона...

- Отец Фабра - почтальон?

- Да, в Мелене или какой-то окрестной деревне...

Я говорю вам то, что знаю... Кажется, когда он учился, то жил только на стипендию... Говорят также, что если б он захотел, то мог бы стать одним из самых молодых профессоров медицинского факультета...

- Еще один вопрос, месье Жуан. Боюсь, что после всего того, что вы рассказали, это может вас покоробить. Вы не знаете, была ли у месье Жослена любовница или любовницы? Интересовался ли он женщинами?

Жуан уже собирался ответить, но Мегрэ его перебил:

- Полагаю, что за годы семейной жизни вам приходилось иметь дело с женщинами?

- Признаться, приходилось. Однако я избегал длительных связей. Вы понимаете, что я имею в виду? Я не хотел рисковать семейным счастьем.

- Ведь у вас работает много молодых женщин...

- О нет... Никогда... Это уже вопрос принципа...

Кроме того, это было бы рискованно...

- Благодарю вас за откровенность. Вы считаете себя нормальным мужчиной. Рене Жослен был таким же. Он поздно женился, в тридцать пять лет...

- Я понимаю, что вы хотите сказать... и пытаюсь представить себе месье Жослена в подобной ситуации.

Но не могу... Не знаю почему... Я понимаю, что он был таким же, как все... И все же...

- На ваших глазах у него не было ни одной любовной истории?

- Ни одной. Никогда не видел, чтобы он по-особому поглядывал на какую-нибудь из работниц. А ведь среди них есть и очень красивые... Должно быть, многие из них заигрывали с ним, как и со мной... Нет, господин комиссар, не думаю, что вы что-то найдете с этой стороны. - И вдруг спросил: - А почему об этом ничего нет в газетах?

Будет сегодня днем. - Мегрэ, поднимаясь, вздохнул: - Благодарю вас, месье Жуан... Если вам что-нибудь придет в голову, даже какая-нибудь мелкая деталь, которая может мне помочь, пожалуйста, позвоните.

- Я не могу найти никакого объяснения этому преступлению...

Мегрэ чуть было не проворчал: "Я тоже".

Однако он знал, что необъяснимых преступлений не бывает. Просто так, без всяких причин не убивают.

И у него само собой вырвалось:

- Кого попало не убивают.

Комиссар уже по опыту знал, что существуют люди, которым судьба уготовила роль жертвы.

- А когда состоятся похороны?

- Тело отдадут семье после вскрытия.

- А вскрытия еще не было?

- Должно быть, идет сейчас.

- Я немедленно позвоню Гуле. Ведь он собирался вернуться только на будущей неделе.

Мегрэ слегка кивнул девушке, сидевшей в застекленной комнатушке, и не мог понять, почему это она, глядя на него, удерживается, чтобы не расхохотаться.

Глава 3

Улица оказалась тихой, провинциальной. Одна сторона была залита солнцем, другая оставалась в тени.

Посреди мостовой обнюхивали друг друга две собаки.

В открытых окнах мелькали женщины, занимавшиеся уборкой. Три монашки из монастыря Сестер милосердия в широких юбках и чепцах, концы которых трепетали на ветру, как крылья у птицы, направлялись к Люксембургскому саду, и Мегрэ машинально взглянул на них. Потом вдруг нахмурил брови, увидев перед домом Жосленов полицейского, на которого наседали с полдюжины репортеров и фотографов.

Он к этому привык. Этого следовало ожидать. Ведь он только что сказал Жуану, что дневные газеты наверняка сообщат об убийстве. Рене Жослена убили, а убитые сразу же становятся достоянием гласности. Через несколько часов после преступления частная жизнь семьи выставляется напоказ во всех деталях, подлинных или вымышленных, и каждый может строить на этот счет свои предположения.

Но почему его это вдруг возмутило? Он даже рассердился на себя. У него создалось впечатление, что он поддался этой почти хрестоматийной атмосфере благополучия, которая окружила этих людей, порядочных людей, как все без конца их называли.