Игровая комната. Книга стихов - Екатерина Михайлова

ДЕВИЧЬЕ

У моей подруги(нет, вы её не знаете, не у той)красота редким образом сочетается с добротойи с мечтой о таком же ласковом, верном муже —чтоб его окружать заботой, готовить ужин,чтобы детки, дом,чтобы радость, мир и покой.

Только каждый её мужчинаоказывается монстром,даже если выглядит папой римским;то злым духом, распределённым на этот остров,то головорезом, пиратом морей карибских.

Вот он вроде бы добр, надёжен,и принц — не кто-то там,даже рыбу не станет резать простым ножом;через пару недель обнаруживается комнатав тёмной части замка —с останками бывших жён.

Или — простой, крепко сбитый, статный,кулак из жести,не чурается крепких словец, не слабак,но и не невежа.Только вот по утрам откуда-то — клочья шерсти,в коридоре и на пороге — следы медвежьи.

Или, скажем, красиво ухаживает,дарит розы, танцует вальс,кормит ужином при свечах, заводит под балдахин,шепчет нежно и вкрадчиво «я без ума от Вас» —и улыбка красивого рта обнажает его клыки.

...А с одним оказалась совсем беда;в кои-то веки всё было «так»,только он исчез, растворился в воздухе без следа,навсегда —очевидно, серьёзный маг.

Нужно ли говорить, — я теряла покой и сон,билась о стену лбом и сходила с ума от зависти.— Как ты не понимаешь, в этом-то вся и соль,в этом, видишь ли, весь и замысел.

Оборотень, и что? Ночью воду не пить с лица.С некромантом зато не страшнобродить над бездной.Сердцеед тебе показал бы,как разделывают сердца, —господи, неужели не интересно?!

Я бы тоже вот так жила,ежедневно меняя лица,или шлялась по морю, бросив родне «привет!»

Только мои чудовищавсе оказываются принцами —милыми, добрыми,без особых примет.

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Спи.Полусонной девой луна на третьвыйдет из-под покрывала в ночную тишь.Не выключай свет — я хочу смотреть,просто смотреть, как спишь.

Время убийц и влюблённых, волков и сов,в лиственной тонкой резьбепроступают неведомые черты.Сети из тени и света легли на твоё лицо,близкое мне до дрожи, до немоты.

Спи.Мы вели друг друга через такую тьму —девять кругов молчания;глядя в беззвёздную эту муть,я слишком помню всё, и вот почемуя не могу уснуть,

а всё пытаюсь настроить струны и перенять...Ты мне обещан — кто скажет, на сколько лет,месяцев,дней,часов?Обними меня.

Не выключай свет.

Тот, который не поворачивает головы...

Тот, которыйне поворачивает головы,если слышит — а он-то слышит —мой тихий шуршащий шаг,тот, которого лучше было бы звать на «Вы»,тот, который не станет в одежде скрывать ножа —он и сам весь оружие, весь беда, —он выходит ко мне на танецв огромный холодный зал;как мы чертим круги — о, вынеси нас вода,посмотрите на нас, имеющие глаза.

До утра, до утра свет не гаснет в моём дому,до утра кто-то бьёт и бьёт во мне в медный гонг.Тот, на которого взгляда не подниму,если услышу — а я-то слышу,как ходит, ходит, да всё кругом,я руками держу затворы — чур меня, чур,я кружу по комнатам, пальцы скрещиваю во тьме;он же слышит, слышит, как я для него молчу,как никто, он умеет молчать в ответ.

Людям кажется — ходим окольными тропами,ездим по городам;это танец — странный, долгий и медленный,круговой.Тот, которого, может, и не было никогда —может, я загляделась в небо над головой,и пошла она кругом? —тот, у которого каждый жестдля меня открыт, — как всегда, попадает в такт;раз, и два, и три, и четыре, и пять, и шесть,и пускай будет так.Пускай просто будеттак.

РЫБАЛКА

Пляска света и тени на водной гладипереходит в медленный вальс; стрекозыприглашают стрекоз.Трава речная шуршит о борт.Солнце исчерпало раскладку на день;свет становится мягок и жёлто-розов.У меня — никаких забот,кроме как лежать на борту нашей лёгкой лодки,наблюдая живую беседу в речной осокепаука с мотыльком.В августе ночи ещё короткие —еле хватает на сон и любовь;длинные строкибудут потом.Благо будет о ком.

Время летит со свистом весёлой лески.Мне бы уметь так ждать —я бы вспять повернула реки;но я только смотрю, как подрагивает блесна,нарушая здешнюю тишинуосторожным плеском,правлю лодкой,на свет просматриваю сквозь векияркие диафильмы дневного сна.Мне бы уметь так ждать, о речные боги!Я перешла бы границы,нарушив законы жанра,хотя бы на день твоё хладнокровие переняв.Но я только смотрю через дыру в бейсболке,как ты ловкими пальцами держишь её за жабры.Так же и со мной,вот так же ты и меня.

НЕКОРОЛЕВСКАЯ ОХОТА

Ты узнаешь его в момент —боковое зрение выделит, выдернет из толпы.Ты процедишь сквозь зубы:тебе-то уже не пристало считать столбы,и пускай другие себе разбивают лбы —хватит всех этих тонких эльфов,наследных принцев,хватит этих холодных рук, голубых кровей, —эй, расслабься, сиди спокойно, дыши ровней;он красив настолько, что лучше глазам не верь,он красив настолько,что хочется отодвинуться.

Но потом себе скажешь:я ведь душу не продаю,ничего не теряю, была не была, твоюже налево, — ведь жизнь короткая, он — так юн,взгляд такой голубой и чистый,пряди светлые, не запястья — речной тростник;сразу видно — не нюхал пороху,в переулке не знал резнии любовью большой не бит.Что случится со мной? Вот с нимможет всё случиться.

И тогда ты спокойно бросишь весь арсенал —что умеешь, и чем владеешь, и в чём сильна —всё на то, чтобы рухнула мраморная стенаи сдалась охрана.Там, куда он идёт, будешь ты —ненавязчива, веселаи случайна;начнёшь для него писать,не вставая часами из-за стола;он тебя позовёт куда-то —ты скажешь: моя взяла,всё идёт по плану.

Ты расспросишь о нём знакомых,насколько позволит такт,с осторожностью, достойной примененияна фронтахиностранной разведки.Бить тяжёлыми ядрами малых птахне пристало, — но ты не станешь жалеть обоймы.Но, когда на входе в удушливый кинозалон положит ладони на плечии заглянет тебе в глаза —ты почувствуешь,как в позвоночник втыкает молниюневедомая гроза

и поймёшь, кто из вас был пойман.

ПАЛЕОНТОЛОГИЯ ДЛЯ САМЫХ МАЛЕНЬКИХ

Его зовут ихтиоптер —вот так зовут его.Он может плавать и летать,и больше ничего.

Плывёт домой, летит домой —и весел он, и лих!Кричит, вопит: «Ну где ты, мой,где ты, мой птероихт?»

ФЛЕЙТИСТ

Он убирает со лба золотые волосыгде-то недалеко — на границе весны и лета.Он играет на флейте среди мегаполиса,стройный, тонкий, изящный, как его флейта.

Мимо проходит ветерв пуховом вычурном палантине,бросив под ноги — дзынь! — золотые блики.Мимо идут художники,приносят с собой картины,мимо проходят дети, приносят с собой улыбки.

Мимо проходят девушки —спрашивают время, имя;он называет имя героя любимой книги,а про время не знает,и зачем ему говорить с другими —у него есть небо, а теперь ещё — золотые блики,

у него — весь огромный мир, и леса, и горы,семь отверстий на теле флейты и ловкие пальцы,и музыка, перед которой хищный голодный городубирает оскал и вспоминает, как улыбаться.

ПУШКИНГ