Зеркалисье - Нерон Фокси

Меня зовут Джо. Моя история начинается там, где закончилась моя прошлая жизнь. Тот день изменил её навсегда яркой жёлтой чертой отделяя время, проведенное подростком в обычной подростковой жизни — учёба, гулянки и снова учёба, от того, что случилось после того вечера.

Итак, то был летний тёплый вечер. Я с четырьмя друзьями-подростками прогуливался мимо стадиона около парка.

— Майк, поделись выпивкой, не жадничай! — то ли умоляющим, то ли повелительным тоном протянула Джоди.

— Я сказал вам, каждый берёт на себя! — Майк явно не хотел делиться своими тремя бутылками веселящего напитка.

Ленни и Тед переглянулись. Они уже выпили по одной и не прочь были продолжить в том же духе. Не могу сказать, что меня привлекала перспектива тусить с подвыпившими ребятами, но на тот вечер других альтернатив не было, так что эта компашка стала моим обществом в тот день. Я было хотел предложить зайти в магазин в квартале отсюда пока алкоголь ещё продавался, как послышался резкий хлопок над нашими головами и линия, никогда её не забуду, прочертила небо жёлтым светом прямо к стадиону и скрылась за стенами этого здания. Послышался взрыв. Мы обменялись испуганными взглядами. Но любопытство взяло своё, и мы полезли через ограду неохраняемого старого стадиона.

Звёзды были подобны стали. Они шептали, они пытались быть тактичными. Но время пришло — пора узреть наш лик. Пора услышать наш истинный глас.

5. Трон был пуст

Трон был пуст, как и его глаза. Лорды и принцы кружили роем, сливаясь воедино и распадаясь на осколки смысла. Но трон был пуст — это было основное правило. Он следил за этим максимально тщательно. Он был шутом, который понимал комичность этой ситуации. Легионы претендентов, но приглашены они сюда лишь для того, чтобы трон был пуст. Он понимал серьёзность ситуации. Что могло быть важнее?

Глашатай говорил от лица Короля. Все верили. Было принято считать, что этот персонаж как бы отражение, и всё, что говорил Глас, было тем, что говорит Король. Но Шут знал правду. Он понимал её. Он тут самый новенький. Его не приняли. Его не воспринимали всерьёз, но это и было его даром — быть тенью. Он впитывал всё. Его слух был так чуток, что даже в оттенках звучания он слышал мотив. А слушал он внимательно. Как говорится, кто умеет слушать, тот будет говорить вечно. Даже Враг, считающий тоже себя Королем, не соглашающийся ни с кем, принципиально мыслящий в негативе, был понятен Тени.

Он был Тенью всего: Тенью Звёзд, Тенью Огня, даже Луны и самой Души. Но, прежде всего, он был Тенью Духа. Несовершенство было его стезёй. И если вы чуть шарите в цифрах и цветах, то его цифрой была тишина, шелест листьев ночью в лесу, промёрзшем, но не зимой, а одиночеством. Пепел был его стихией, а Дым был его сущностью. Он был Серый Миротворец — так его звали.

Его облик был непримечательный. Он был одет то ли в лохмотья, то ли в какое-то одеяние охотника. Он был хамелеоном. Копировать было его способностью, но он ни на кого не был похож. Так что никто и не замечал, что он прототип всего, что только его окружало. Шляпа. Он носил шляпу. И когда все снимали головные уборы пред Гласом, кроме Врага конечно, он никогда не действовал по плану. Его планом была импровизация.

Стратегия была ему скучна, но он не гнушался ею. Его чутьё было отточено, нюх — мощный инструмент для умеющего различать. Он чуял все изменения, и даже кожей он ощущал вибрацию. Малейшее событие не ускользает от него, но он не думает об этом. Он вообще не думает, и поэтому его считают дураком. Но дуракам Закон не писан.

Его не воспринимают как претендента, так он себя ведёт. Но он кое-что знает — что в этой борьбе нет победителя. Он и не нужен. Война ради войны. Побеждает не играющий нейтралитет. Он дипломат. Он понимает. Он проницателен.

Толерантность его пугала даже Врага, и тем более Глашатая. Ни тот, ни другой не переносили стихии друг друга. А он мог совмещать несовместимое, ибо не боялся почти ничего. Он не был бесстрашен как Змей Морской, Повелитель Зверей, не был силён как Пустынный Бетхемотх, не был так же дерзок как Огненный Лев. Но ему и не надо было. Он всё копировал, но не воспроизводил в точности. Он был химерой, сочетающей слабое и сильное. Не как контрастная Панда. Или да. Ему решать. Он станет тем, кем пожелает. А желал он одного — чтобы его кто-то понял, или наслаждался своей отделённостью. Он решал, Ад у него в голове или Рай. Но он не хотел решать — он хотел дарить.

Он находил красоту в Зле, и в Добре видел смысл. Он станет. Он стал. Он был. Он был чем-то новым, но ощущалось, что он нечто древнее — странный бог, дикий бог, новый бог, божественный зверь… Ему не нужна была характеристика и точно не нужна была война.

Он всегда проигрывает, когда дерётся. Но после драки оппонент более к нему не подходит, ибо чувство подставы не покидает всех, кто имеет с ним дело. Как будто он уж, но внутри гидра. Он не кусается, не умеет жалить, но это ощущение, что там целый клубок анаконд…

Никто не мог прочитать его мысли. Тут это дело вполне привычное. Но мыслей-то нет. Читать нечего. Он ни во что не верит. Ему открыты дороги в любые ковенанты. Ему нравится быть ассасином, ящером, рождённым под знаком… Ну вы поняли. Братство знало о нём, но не хотело иметь с ним дел.

Напомню, что он не делает всего, что хочет, хотя может. Ну да, он делает всё, чего желает его сердце, но именно за желаниями сердца и чистотой мотивов он так строго следит. Внутри концлагерь, тюрьма строгого режима для психов и маньяков. Для каждого из этих существ отдельная стеклянная камера. Это стекло очень легко разбить, но каждый, кто пробовал сбежать, терпел боль тысяч и тысяч осколков. Это и был секрет. В тюрьме был строжайший режим, но тут кормили качественно и было чем заняться. Никто не хотел уходить. Со временем заключение стало для них наслаждением, и они полюбили Бездну. Тартар не был так страшен. Этот шут научил их кайфовать от слабостей. Он был их кумиром. Он не был силён, но в