Притяжению вопреки (СИ) - Навьер Рита

«Да нет, но он же не только это может»

«А что ещё? Чем он вдруг так поразил твоё воображение?»

«Да просто нормальный он чувак, по-моему. Он же не виноват, что директор решил его привлечь. А так, он очень даже шарит, зря ты. Он щас нам такую фишечку показал»

«О, ну тогда, конечно! Раз он фишечку показал, то всё, он офигенно крутой, вообще молодец. Будем перед ним плясать на задних лапках. Да, Паша?».

«Да почему плясать?»

«Да потому! Ты уже, как я вижу, начал».

На этом Инга демонстративно вышла из агента.

Получается, у нас тут классовая вражда? Ну, ладно. Это даже интересно.

Я прямо чувствовал в реальном пространстве, как в Инге клокочет, бурлит и просится наружу праведный гнев. Ну и в виртуальном она дала ему выход. Накатала кому-то из коллег злющее сообщение, отправила, но нифига не успокоилась. Развернула аутлук и приступила к новому посланию. Между прочим, не кому-нибудь, а директору.

«Сергей Иванович, я вам уже говорила, что Артемьев своим поведением мешает рабочему процессу. Теперь же он не просто не даёт нормально работать, он настраивает моих сотрудников против…»

Она написала «против меня», но удалила и задумалась, против чего же я настраиваю её сотрудников.

Пока она соображала, я заглянул в предыдущие сообщения в цепочке и чуть не высказался вслух. Нецензурно.

Эта доносчица расписывала директору каждый мой шаг: Артемьев опаздывает, Артемьев постоянно ходит курить, Артемьев весь день болтается без дела, Артемьев редкостный разгильдяй, ну и всё в таком духе. Даже сообщила, что я называю директора в разговоре с другими сотрудниками непозволительно панибратски — Иванычем. Ну не дура ли? Детский сад какой-то.

Я вообще-то не обидчивый и не мстительный, но заблокировал ябеде доступ в её же систему, пока она сочиняла донос. А потом наблюдал за её метаниями. Она потыкалась-потыкалась, почертыхалась шёпотом. Покраснела вся от натуги. Но затем поймала мой взгляд и тотчас догадалась.

— Это ты? — выпалила.

— Ну а кто? — изобразил я удивлённое непонимание. — Я тут так-то с утра сижу. А ты меня только сейчас признала?

— Всё шутишь? Издеваешься? Смешно? Ничего. Вот за такие проделки ты ответишь! Ещё поглядим, кто будет смеяться последний.

Она разнервничалась, выскочила из кабинета. Через полчаса вернулась. Я, конечно, уже всё разблокировал и следы своего пребывания зачистил. Более того, пропатчил* заодно ей дыру в системе, через которую проник, но Инга всё равно сидела злая и сильно меня ненавидела.

А вечером, в самом конце рабочего дня, директор попросил меня зайти к нему.

_________________________________

пропатчить* — залатать

=9.

А вечером, в самом конце рабочего дня, директор попросил зайти.

Наверняка поводом нашей встречи стала очередная кляуза Инги. Дура. Хоть бы подумала, ну что он мне сделает?

— Ну как там у нас дела? — поинтересовался он.

Выглядел Иваныч усталым и грустным, и напоминал в этот момент старого больного сенбернара.

— Процесс идёт, — пожал я плечами, плюхаясь в кресло напротив. — Наблюдаю пока.

Иваныч кивнул и замер, задумчиво глядя в сторону. Я терпеливо ждал. Ну не совсем терпеливо, конечно. Мысленно я торопил его: «Ну, давай уже, договаривай скорее, что хотел! У меня через двадцать минут автобус!».

Наконец он вздохнул и произнёс глубокомысленное:

— Иногда всё так надоедает, да? И думаешь, зачем всё это… В чём смысл? Суета, нервотрёпка бесконечная, постоянные проблемы…

Я присмотрелся повнимательнее. У него что, плохие анализы?

— С вами всё нормально? Со здоровьем там…?

— Да не жалуюсь. А почему ты спрашиваешь?

— Ну, у вас такие экзистенциальные мысли… с чего бы вдруг?

— А ты разве никогда не задумывался, для чего ты делаешь… ну то, что делаешь?

О, философские беседы точно мимо меня.

— Нет, не задумывался. Я и так знаю. Только не для чего, а потому что. Потому что мне это нравится. Я всегда делаю только то, что нравится или хочется.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Тогда ты счастливчик.

— Кто вам мешает поступать так же.

Зря я это сказал, лучше бы промолчал. Иваныч тут же завёл известную песнь про долг, про обязанности, про людей, за которых мы в ответе. Каждое его слово повисало как гиря. Даже мне становилось тягостно, а каково ему? То-то он такой грустный.

Хотелось, конечно, возразить — ну никто ж его не заставляет. Сам сковал себя по рукам и ногам этим своим долгом, как кандалами. Но погружаться в дебри этого бессмысленного разговора мне не хотелось, так что я вернул его к делам насущным, сменив тему.

— А эта система ваша всё-таки полная лажа. Сплошные дыры. Вот честно, её бы и девочка взломала. Вам ещё крупно повезло, что те атаки не принесли серьезного вреда. Не, я, само собой, дыры закрыл, но, по-хорошему, лучше вообще поставить другую систему… более надёжную. Ну или хотя бы на её основе, чтоб быстрее, создать своё приложение. Под специфику компании. И обязательно прогнать через мощный обфускатор…

Иваныч сразу перестал рефлексировать и встревожился.

— Обфу… что?

— Ну это чтобы запутать код. Сделать его нечитаемым на случай попыток взлома.

— И тогда нас будет невозможно взломать? — глаза его заблестели.

— Возможно, но очень сложно. Я бы, конечно, взломал, но это я. И то бы помучился изрядно. Вот если использовать упаковщик, то тогда шансы взломать и правда нулевые. Он вообще скрывает код. Но от этого обычно страдает функциональность приложения. А это значит будут сбои, подвисания…Оно вам надо? Нет. Так что обфускация — оптимальный вариант.

Иваныч взирал на меня так, будто я ему тут расписываю устройство адронного коллайдера, причём на каком-нибудь Суахили.

— И что же делать? — наконец вымолвил он.

— Так я же только что сказал.

— А ты мог бы такое приложение написать?

— В теории — да. Что тут трудного? Просто… хлопотно это, долго. А я домой хочу.

— Ну, я готов компенсировать все эти… хлопоты, все неудобства. Щедро компенсировать. Ты, может, думаешь, что я на воду дую? Просто мне есть, чего бояться, и есть, что терять. На кону сейчас очень многое стоит. Я не могу тебе всего рассказать, да тебе и, наверное, будет неинтересно в это вникать… Скажу только, что мы сейчас разрабатываем очень крупный и важный проект. В следующем году планируем уже его внедрение. Очень много в него инвестировали… Так что любая утечка грозит нам если не полным крахом, то серьёзными трудностями…

Сам сказал, что не может мне рассказывать про проект, а сам тут же начал его описывать, в подробностях. Я чуть не уснул.

Но, в общем, я согласился. Не из-за их невнятного проекта. Не из-за денег даже. Мне и первоначально-обещанной суммы хватило бы за глаза.

Просто был один странный момент: буквально неделю назад предложили мне слить их систему безопасности какой-то левой конторе. Ну или оставить в системе неявную лазейку и этой лазейкой поделиться. За бешеное вознаграждение, само собой. Посулили в два раза больше заплатить, чем Иваныч.

Разумеется, я послал их матом, однозначно и выразительно, чтобы даже мысли не возникло, что могу передумать, уговориться и что-то им слить. Я далеко не моралист, но это уж совсем конченым уродом надо быть.

Мужик, который со мной связывался, сказал тогда с усмешкой: «Всё равно мы так или иначе своё получим. Не через тебя — так через кого-нибудь другого. Не один ты, поди, такой умный. Знаем, есть хакеры и покруче. Так что зря отказываешься, хоть заработал бы».

Я даже догадываюсь, кого он имел в виду. Народ у нас прямо двинулся на Моцарте. Не на композиторе, увы…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На форумах такие легенды про Моцарта слагают — чуть ли взлом Пентагона ему не приписывают. Кого ни спроси из бывалых — каждый утверждает так, будто знаком лично: «Нет такой базы, которую бы Моцарт не взломал и, наоборот, нет такого хакера, который смог бы расшифровать код, им зашифрованный. А как он круто пишет на Mozart-Oz!». Ну это и впрямь язык элегантный, но очень редкий. Мало кто его знает. Потому, собственно, и ник такой прилепили. Просто раньше на Хабре* частенько выкладывал учебные статьи по программированию в целом и по этому языку в частности, вот и сам стал в народе Моцартом. Но с тех пор лет-то уже прошло сколько! А люди всё никак не успокоятся…