Эпос трикстеров – 1, или Подлинная история хартлендских богов - Альберт Герасимов

окружающую черноту. Глаза открывать не хотелось. Было ощущение, что на каждом веке лежит по пудовому булыжнику.

Что-то мешало в горле. Мысли сбились в кучку, сосредоточились на горле.

— Р-р-ры, — прозвучало с оттенком невообразимой боли.

Собравшиеся мысли посовещались и решили, что всё в горле должно быть нормально. Они очень хотели, чтобы там было, КАК ПРЕЖДЕ.

— Ни-иког-да… Больше ни-ког-да… Пошли они к демонам эти треклятые мухоморы, — прохрипел медведь.

Одновременно с этим бедолага смог подняться на лапы и открыть один глаз.

Увиденное его озадачило. Там, где полагалось быть руке, находилась медвежья лапа. Он распахнул второе веко и скосил глаза на переносицу. Там вместо привычного белого шнобеля росла бурая щетина, заканчивающаяся чёрным бугорком в мелкую сеточку.

— О-о-о! — от удивления он сел на задницу, схватив нос обеими лапами.

— Медведь…

— Ё-моё! Не приснилось…

— А, — это короткое «а» было прервано на полувздохе.

Косолапый сам зажал себе пасть правой лапой. Страшная догадка поразила его, как молния:

— Я ж по-человечески разговариваю… А, может быть, кроме меня этого никто не слышит? Надо бы проверить.

Идея целиком захватила говорящего медведя. Остальные мысли слишком пугали. Он не хотел о них думать. Особенно страшило соответствие нынешнего облика человеческому имени шамана. Вопросы лезли в голову. Кто он? Что с ним? Как быть дальше? Но их лучше было отложить на «потом».

— Да уш-ш-ш, — глубокомысленно прокомментировал ситуацию Дмитрий Юрьевич. — Не хотел бы я с бодуна вот также очнуться…

Беззвучно трясущиеся от смеха пацаны больше не выдержали и загоготали во весь голос.

— Из чего следует вывод, — наставительно произнёс дядя Коля. — В питии вина следует знать меру, а мухоморы с коноплёй лучше вообще не употреблять, если, конечно, не хотите проснуться утром говорящими медведями. Так вот о последних…

* * *

Медведь вперевалку шёл по лесу и размышлял вслух:

— Где найти людей? Я думаю, у реки. По-моему, так. А где у нас река? Я думаю, в той низине. По-моему, так.

Сделав эти умозаключения, медведь заметно прибавил в скорости. Сосновый бор постепенно перешёл в смешанный лес. Идти стало сложно. Тропинок медведь не искал. Шёл напрямую, периодически проламываясь через кустарник.

* * *

Солнце на небе достигло зенита. Впереди Косолапый учуял большую воду. Он раздвинул лапами последние ветки кустарника, и высунул вперёд острую морду. Для осторожности была веская причина. От реки неслась отборная ругань, извергаемая множеством глоток. Шум, гвалт. И, судя по глухим ударам, — драка. Зрелище, которое увидели медвежьи глаза, впечатляло. Там, где выгнувшаяся река особенно близко подходила к лесу, какой-то силач, вращая вырванным с корнем деревом, пытался отбиться от десятка наседавших на него мужиков.

— А ну, пучеглазые, расступись! — орал силач.

Его нельзя было назвать великаном, но он был выше любого человека, которого когда-либо встречал медведь. Череп силача был спереди и сверху совершенно лысым. На лице не было ни бровей, ни ресниц. Зато затылок зарос густыми длинными космами. Даже уши были покрыты короткими рыжими волосами.

— Получи, толстопузый! — крикнул силач и своей импровизированной дубиной смахнул одного из нападавших в реку.

Глаза нападавших действительно были слегка выпучены. В выражениях их лиц чувствовалось что-то общее, родственное и при этом жабье. Слегка отвисшие животики и примерно одинаковый рост, чуть ниже среднего человека, тоже говорили об общем происхождении. Из одежды на этих ребятах болтались только лохматые зелёные набедренные повязки.

Пучеглазые были вооружены короткими дубинками и, очевидно, побаивались приближаться к силачу. Они пытались окружить его с разных сторон, как собаки кабана, чтобы иметь шанс напасть со спины. При этом пучеглазые стремились оттеснить здоровяка от леса к реке.

— Мы тебе отомстим, мерзавец!

— Ты за всё поплатишься! — орали нападавшие.

— Сегодня мы побреем твои ушки! — сострил один из них.

Он опасно приблизился к силачу и тут же огрёб удар деревом. Тело, отлетело в реку. Но пузан ловко перевернулся в воздухе, нырнул в воду и исчез.

Остальные пучеглазики взвыли и стали швырять в силача камни, лежавшие на речном берегу.

— Смерть тебе, ворса! Мы сдерём с тебя шкуру!

— Да куда уж вам, вакулям в охотников рядиться! — издевался силач. — Ползите домой икру метать!

Однако дела силача шли всё хуже. Он ловко отбивал камни своей дубиной, но нападавших было слишком много. Один из камней попал ему в плечо. Другой с силой двинул по затылку. Здоровяк чуть не упал, но продолжал сражаться.

Вдруг вода на середине реки забурлила. Булькающий круг направился к берегу. Постепенно из него показалась высокая остроконечная золотая шапка. Под ней — зелёные волосы, белый лоб. Уже знакомые выпученные глаза, плоский нос и жабий рот, плечи в золотой рубахе…

«Главный вакуль, — подумал медведь. — А эти пучеглазые — его дети. В жизни водяных не видел. А тут — целая куча. Ну и мерзкие же твари. К тому же характер у них волчий. Сроду доброго слова о них не слышал. А этот силач — стало быть, ворса. Леший. Чего там про меня мужики на капище кричали? Кажись, ворсой называли?»

Медведь озадаченно посмотрел на свою лапу, повертев ею перед мордой. «Не похож. Но, кто его знает… Надо бы помочь «родичу»… К тому же, говорят, ворсы за добро добром платят… Авось, поможет разобраться, что со мной стряслось…»

Речной вождь предстал на берегу во всём своём великолепии. Золотая шапка, золотая рубаха почти до колен. Штанов на вакуле не было. За вождём следовали два его сына. Те самые, что уже отведали дубины ворсы. В руке главный водяной держал жезл костяной. Поднял он жезл над головой и нараспев начал читать какое-то заклинание. Все замерли. Молодые вакули перестали кидать камни, а ворса как-то сник и даже опустил свою дубину. Вода в реке начала подниматься, образуя гигантскую волну. Вот-вот эта волна обрушится на берег и смоет несчастного ворсу…

— Хрен тебе, щучий потрох! — раздался над рекой хриплый рёв.

Громадный медведь (так, во всяком случае, показалось водяным) выскочил из кустов, в три прыжка покрыл расстояние в половину полёта копья, и, встав на дыбы, ударил когтистыми лапами в грудь папаши-вакуля. Тот отлетел почти на середину реки. Магический жезл упал на отмель и был раздавлен медвежьей лапой. Речное цунами исчезло, как морок. Стоявшие за спиной отца водяные быстро превратились в щук и нырнули в разные стороны. У тех, что были на берегу, началась паника. Половина сами попрыгали в воду, а остальных туда смела дубина ворсы.

— Слышь, ты, Волосатый! — заорал леший — Давай ходу к лесу! А то они щас очухаются — баб своих позовут.