Любовь эпохи ковида - Валерий Георгиевич Попов

раз кивнул, уже более вдумчиво: «Да, это – настоящий “Манхэттен”!» Вспоминая тот вкус, теперь сомневаюсь: был ли в том «Манхэттене» вообще алкоголь? А какая, собственно, разница? Главное – чувство причастности.

– К сожалению, это единственное в Москве место такого уровня, – закатывая глаза, важничал Игорек. – Есть еще несколько подражаний… но! – Гримаса скорби. – Спасибо, Слав! Как-нибудь заскочу.

Гонор, которым мы обзаводились тогда, очень нам пригодился в последующей жизни.

– К сожалению, – сообщил Игорек на улице (теперь это уже, несомненно, был Брод, а не улица Горького), – мы должны спешить. Лубоцкой пригласил нас на премьеру «Травиаты», а нам надо еще заскочить переодеться!

И мы были вынуждены, увы, вернуться в социализм и при всем нашем великолепии погрузиться в коммуналку.

– Не хочется вам говорить, – встретил нас суровый Иван Сергеевич. – Но приходится. Саратовский Юрка приехал, ваш брат. Вон чемодан его. Пошел прогуляться. Назначил вам на шесть встречу у главных ворот Сельскохозяйственной выставки. Потом в Ригу куда-то едет, на Олимпиаду какую-то. Молодец, не то што… Хочет, говорит, вас угостить! – На мрачном его лице вдруг прорезалась улыбка. – Уважьте уж брата своего! Давно ведь не виделись!

Я, можно сказать, никогда.

– Но встреча будет в стиле регтайм! – озабоченно произносит Игорь.

– Это уж вам виднее, – говорит патриарх.

По дороге я спросил Игорька: что значит «в стиле регтайм»? Стопроцентно, он и сам этого не знал, и я волновался.

– Регтайм – это значит, как получится! – деловито отвечает он.

Но как только я увидел и обнял плотного, теплого Юру, добродушно улыбающегося, я сразу понял – с ним будет хорошо.

– Братики мои! Как я рад-то! – простосердечно проговорил он.

Но я заметил, как Игорек поморщился от «рад-то». Недопустимое просторечие. Игорек сам, кстати, родился в Саратове… но далеко ушел.

– К сожалению, наше время ограничено! – заявил он, глянув на запястье, где часов, кстати, не было. Но это мелочь. – Может быть, мы успеем пропустить по хайболу!

– Ну, это уж вы глядите, – с волжской растяжкой произнес Юра. – Вы места знаете.

Волжане, понял я, никогда не спешат. Он мне нравился все больше. А то уж больно какая-то взвинченная пошла жизнь!

Мы входим в пышные ворота ВСХВ. Вот она, советская жизнь… какой она должна быть! Фонтан «Дружба народов» – девушки всех шестнадцати национальностей (по числу республик), гигантские красавицы в нацкостюмах. Тогда это уже вышло из моды и даже снобировалось! И Игорек, соответственно, поморщился. Нет ни одного приличного места, где можно было бы пропустить по хайболу. Кругом лишь советская неоклассическая пышность! Замечу – совсем не то, что нынешний «узбекский евроремонт»!

Узбекистан тогда тоже склонялся к пышности – резной павильон, слегка напоминающий чудо-мечети Самарканда, и такой же разукрашенный уходящей роскошью ресторан.

– Ишь ты! – оглядывается по сторонам Юра. – Ну че? Может, тут присядем?

Игорь мучительно морщится. Он стремился показать Юрию современную Москву. Правда, не так чтобы очень стремился. А это что ж получается – «Назад в СССР», как еще в то время не пел Джон Леннон? Или уже пел? Но возвращаться в Советский союз было бессмысленно, потому как он никуда и не уходил, а, наоборот, – цвел, судя по выставке. Лишь Игорь стремился в неизведанное будущее. А я оцениваю время по запахам! Таких ароматов я еще не вдыхал… или – недовдохнул? Мясо – и чудные специи. Не зря ко мне вскоре приклеилось прозвище «зам по наслаждениям» и сопровождало потом всю жизнь.

– Годится! – Я потирал ладошки.

Игорь сел – но лишь на краешек стула. «Воротил харю», как говорят некультурные.

Подошел официант. Не узбек.

– Вы, ребята, обедать будете? Или так присели? – он кивнул на Игорька, «отворотившего харю» еще больше.

Но мы-то сидели плотно.

– Обедать, конечно! – Юра неторопливо расставляет свои волжские «о».

И официант явно выделил его.

– Тогда держите меню. Может, зеленого чая пока принести?

– Да! Чай! – радостно восклицаю я.

Бабушка всегда приговаривает: «Чай не пьешь – откуда силы берешь?» Хлебнем благодати!

– В чашках? Или чайник, побольше?

– Да уж чайник несите! – командует Юра.

Вот кто у нас настоящий бай! Круглолицый, загорелый, с ежиком на голове, ладони сомкнул на животе, вполне ощутимом. Сидит крепко, уверенно. Добродушно, но цепко оглядывает нас.

– Разные вы, братики! – вдруг говорит он.

Оценивает. Ну, а чего? Имеет право: он уже студент, стипендию получает! А мы? Значит, кто-то лучше, кто-то хуже, на его взгляд? Или – просто разные? Сейчас разберемся.

– Ну, чего будем брать-то?

Руководит! Я впиваюсь в меню. Чанахи! Харчо! Одни названия пьянят. Плюс запахи. И я расслабляюсь, и принимаю «позу Юрка». Что не остается незамеченным.

– К сожалению, мы вынуждены ограничиться чаем! – стальной голос Игорька.

– Да вы что? У меня денег – во! – Юра выгружает из пиджака лопатник. Тот даже стоит, не падает. Наш «волжский купец» хватает его своими короткими мохнатыми пальцами, пихает в пиджак. – Харчо пробовали? Нет? Говорят – вкуснота!

Игорек морщится – как вульгарно!

– К сожалению, самый дорогой продукт – не деньги, а время, – произносит Игорек. – Мы с нашим юным другом (это, видимо, я?) приглашены на приватную вечеринку. Опаздывать в тех кругах не принято.

– Так, понятно, – вздыхает наш гость… или мы его гости? Пауза. – Пойду, сброшу давление.

Да… Примитив. Но это на первый взгляд! «Наш медведь», как мы окрестили Юрка в его отсутствие, возвращается вразвалочку, не спеша, уверенно.

– Ну… я там все заказал пока.

– Где? – сардонически усмехается Игорек.

– В смысле там, куда уходил? – хочет «размазать» Юрка. Тот, кратко усмехнувшись (показывая, что шутку заметил, но считает неудачной), поясняет:

– Официанту сказал: три чанахи, три шашлыка. У нас тоже приватная вечеринка, чай!

Слово «чай», если кто забыл, означает не только бодрящий напиток, но и силу, уверенность.

Все решил. Садится уверенно. Пахан!

Ммм! Несут!.. И через полчаса мы откидываемся… переполненные, но довольные.

– Ну че? Может, выставку поглядим? – предлагает благодушный Юра.

– К сожалению, нет! – Игорек встает. – Но, думаю, ты и один справишься? По законам столицы… платит гость! К сожалению, мы спешим!

– А меня не возьмете?

– Увы, нет! – разводит руками Игорек. – В Москве всё… расписано до мелочей. Если дома уже не увидим тебя – пока!

Жестоко… Но так играют «холодные виртуозы»!

И нам удается все!

– Это со мной! – небрежно кидает Игорек похожим на двух королев контролершам Большого театра и те, поклонившись, пропускают нас.

Всемогущ! Они даже смотрят нам вслед, обсуждая, видимо, кто этот всесильный юноша, который тащит с собой еще и приятеля?

– Спецзаказ! – сказал он величественной билетерше на этаже, и мы вошли в ложу.

У бархатного барьера, над театральной бездной восседали важный седой генерал с