Первый и Единственный - Дэн Абнетт

- Западные траншеи, - начал он. - Их удерживает Первый Танисский Полк. Вы знаете их, сэр: банда Гаунта, кажется, их еще называют «Призраками».

Дравер подошел к богато украшенному сервировочному столику и налил чашечку крепкого черного кофеина из позолоченного самовара. Он отхлебнул и немного пополоскал густую жидкость между зубов.

Фленс съёжился. В свое время полковник Дракер Фленс повидал такое, что прожгло бы насквозь душу самого обычного человека. Он видел легионы, гибнущие на колючей проволоке, видел бойцов, пожирающих своих товарищей в порожденном безумием Хаоса исступлении, видел, как планеты, целые планеты разрушались, гнили и умирали. Но в генерале Дравере было нечто такое, что глубоко трогало его и одновременно отталкивало больше, чем всё пережитое раньше. Это было удовлетворение от службы ему.

Дравер наконец проглотил напиток и отставил чашку.

- Значит, Призраки получили сегодня утром сигнал на побудку, - сказал он.

Гектор Дравер в свои шестьдесят лет был приземистым, с бычьим телосложением мужчиной, уже лысеющим, и продолжающим лакировать немногие оставшиеся пряди волос на голове, как будто желая почеркнуть это. Он был тучным и румяным, а на его форму, казалось, каждое утро расходовали весь полковой запас крахмала и отбеливателя. На груди он носил медали, жестко закрепленные латунными штифтами. Он носил их постоянно. Фленс не мог определить наверняка, за что они были получены.. Он никогда об этом не спрашивал. Полковник знал, что Дравер повидал, по крайней мере, столько же, сколько и он, и извлек из этого все возможные почести. Иногда Фленса возмущал факт того, что лорд-генерал носит свои награды всё время. Возможно, это потому, что у генерала они были, а у него - нет. Это и означало - быть лордом-генералом.

Герцогский дворец, на веранде которого они сейчас стояли, чудом пережил шесть месяцев непрерывного артобстрела. Он возвышался над широкой рифтовой долиной Диемос, в прошлом – сердцем гидроэлектрической промышленности Фортиса Бинар, а теперь - центром, вокруг которого вертелась борьба. Везде, куда доставал взгляд, простирались грубые постройки промышленной зоны: башни и ангары, куполы и бункеры, резервуары-хранилища и ряды дымовых труб. На севере возвышался огромный зиккурат, на стене которого был изображен сверкающий золотой символ Адептус Механикус. Он соперничал, а возможно даже и превосходил посвященный Богу-Императору Храм Эклезиархии. Но техносвященники Марса аргументировали это тем, что весь этот мир был храмом Воплощения Бога-Машины. Зиккурат был административным центром промышленности техносвященников на Фортисе, тем местом, откуда они управляли девятнадцатью миллиардами рабочих, занятых производством бронетехники и тяжелого вооружения для имперской военной машины. Теперь от него остался лишь выжженный каркас. Он стал первой целью мятежников.

На холмах у дальнего края долины, в забаррикадированных фабриках, рабочих районах и складах сырья окопался враг – огромная, миллиардная масса одержимых культистов. Фортис Бинар был важнейшим имперским миром-кузницей с большими производственными мощностями. Никто не знал, как Губительные Силы смогли развратить его и как такое огромное количество рабочих заразилось инфекцией Гибельных Богов. Но это случилось. Восемью месяцами ранее, почти за одну ночь громадные промышленные цехи и плавильные заводы Адептус Механикус были захвачены развращенными Хаосом рабочими, когда-то поклявшихся служить Культу Машины. Лишь небольшая горстка техносвященников сумела избежать внезапного нападения и эвакуироваться с планеты.

Теперь этот мир освобождали легионы Имперской Гвардии, и эта операция проводилась в основном ради самой планеты. Ведущие фабрики и заводы Фортиса Бинар были слишком ценными, чтобы просто сравнять их с землей орбитальными бомбардировками. Поэтому, ради блага Империума, этот мир должен быть захвачено шаг за шагом, невзирая ни на какие потери – солдатами Имперской Гвардии, которые в поте лица будут выкорчевывать и уничтожать все до единого пятна Хаоса, оставляя бесценную промышленность мира-кузницы целой и готовой для перезаселения.

- Они нас испытывают каждые несколько дней, нападая на разные участки траншейных линий в попытках найти слабое место, – лорд генерал посмотрел сквозь трубу на происходившую в пятнадцати километрах от него резню.

- Я слыхал, что в Первом Таниском крепкие бойцы, генерал, - Фленс подошел к генералу, сложив руки за спиной. Рубец на его щеке медленно подергивался, как это часто происходило, когда полковник был напряжен. - Они хорошо себя показали в ряде кампаний, и говорят, что Гаунт - находчивый командир.

- Ты с ним знаком? – генерал вопросительно взглянул на него через окуляр.

Фленс помедлил.

- Я знаю его, сэр, в основном, по репутации, - сказал он, утаив правду. – Мы встречались мимоходом. Но я противник его методам командования.

- Он тебе не нравится, да, Фленс? – прямо спросил генерал. Он видел Фленса насквозь, и поэтому сразу разглядел в душе полковника некое скрытое негодование, когда речь зашла о безызвестном и героическом комиссаре Гаунте. Он также знал, что Фленс никогда не упоминал об этом.

- Честно? Нет, сэр. Он – комиссар. Политический офицер. Он получил под командование полк лишь благодаря удачно сложившимся обстоятельствам. Главнокомандующий Слайдо на смертном одре поручил ему командовать танисцами. Я понимаю роль комиссаров в армии, но я презираю его офицерский статус. Он жалостлив там, где должен быть вдохновляющим, воодушевляющий, когда должен быть категоричным. Но… все же, он командир, которому мы, вероятно, можем доверять.

Дравер улыбнулся. Вспышка Фленса была чистосердечной, но он все еще продолжал дипломатически уклоняться от настоящей правды.

- Я не доверяю никаким командующим кроме себя, Фленс, - категорически заявил генерал. – Даже если я не вижу победы, я не отдам ее в чужие руки. Твои Патриции находятся в резерве, я прав?

- Они размещены в рабочих районах на западе, готовые поддержать наступление на любом фланге.

- Иди и приведи их в готовность, - сказал лорд генерал. Он вновь подошел к тактическому столу и провел стилусом несколько длинных светолучей на гладкой поверхности. – Мы находимся здесь уже довольно долго. Мое терпение заканчивается. Эта война должна была закончиться еще несколько месяцев назад. Скольким бригадам мы поручили прорвать оборону врага?

Фленс не был уверен. Дравер славился расточительностью живой силы. Он с гордостью хвастался тем, что мог бы перекрыть Глаз Ужаса, будь у него достаточно пушечного мяса. Действительно, последние несколько недель Дравер становился все более раздражительным из-за отсутствия прогресса. Фленс предположил, что Дравер старался понравиться Макароту, новому Главнокомандующему Крестового Похода на Миры Саббаты. Дравер и Макарот соперничали за место преемника Слайдо. Проиграв Макароту, Драверу должен был многое доказать. Например, лояльность новому Главнокомандующему.

До Фленса также дошли слухи о том, что инквизитор Хелдан, один из наиболее доверенных союзников Дравера, неделю назад прибыл на Фортис для частного разговора с лордом генералом.

Было похоже, что Дравер хотел двигаться дальше, куда-то добраться, достичь чего-то более великого, чем завоевание мира, даже если этот мир был настолько важным, как Фортис Бинар.

Дравер вновь заговорил

- Этим утром Покаявшиеся появились в количествах больших, чем прежде, но как бы далеко они не продвинулись, у них уйдет восемь или девять часов на отход и перегруппировку. Разверни свои полки на восточном фланге и отрежь их от остальных. Используй этих Призраков как буфер, и пробей проход в сердце основных оборонительных рубежей Покаявшихся. Если будет на то воля нашего возлюбленного Императора, мы, наконец, решим этот вопрос и победим.

Лорд генерал стукнул стилусом по экрану, подчеркнув тем самым безоговорочность приказаний.

Фленсу не терпелось их исполнить. Его главное стремление состояло в том, чтобы именно его полки стали ключом к победе на Фортисе Бинар. Мысль о том, что Гаунт мог каким-то образом забрать его славу, вызывала у него тошноту, заставляла его думать о –

Он избавился от мысли, наслаждаясь мечтами о том, как Гаунт и его низкорожденные отбросы будут использованы, пущены в расход, пожертвованы вражескому оружию для того, чтобы он достиг славы. Однако собираясь уже уходить, Флэнса передернуло. Небольшая страховка не повредит. Он вернулся обратно к оперативному столу и указал подсвечиваемым пальцем на изгибы местности.

- Здесь слишком обширная зона, чтобы перекрыть её полностью, сэр, - сказал он. – И если люди Гаунта… ну, струсят и побегут, мои Патриции окажутся уязвимыми перед окопавшимися силами Покаявшихся и отступающими элементами.